небо,
Что в саван сатаной одето,
Вселяло в твоё сердце страх.
В любых сознаешься грехах,
Когда дитя на смертном камне,
Его десятый месяц крайний
И не уймут ту боль в церквах.
Недолго матерью слыла,
Тебя и здесь жизнь надорвала,
Как — будто прошлого ей мало
Пути, что ноги сбив, прошла.
С разбега бьётся тишина,
Внутри стянув тоску с упрёком
И бьёт сознание всё током,
Но закрываются глаза…
2017 г
Звонарь
Зачем звонарь звонишь мне в душу
Поутру?
Зачем ты бередишь опустошенный купол
На ветру?
Ведь он не пробуждает в сердце проходящего
Ни грамм:
Ни веры, ни надежды, ни любви
Напополам.
Такая безнадежная и нервная игра
Втроём:
Ты, колокол, и я забредший в чужой
Дом,
Не по пути с тобой мне христианский поводырь
Идти,
Поэтому звонарь мне в душу больше
Не звони…
2011 г
К истории «Про людей и про уродов»
Когда летней южной прохладою
Или зимним скупым вечерком,
То ль собака щенка прячет лапою,
То ль для кошки закрыт тёплый дом.
На грязи след останется маленький,
А из глаз упадет в снег звезда,
Бездыханная же на завалинке
И измученная ты душа.
Вне закона и здесь ведь рождённая,
Обретая жестокую боль,
Вся сквозь преданность ты обреченная
Проиграла щенячью роль…
2012 г
Сирота
У меня так и не было дома:
Ни тепла, ни уюта обычного,
Любовь матери мне незнакома
И отцовское слово привычное.
Не готовили мне завтраки,
Я не помню сна мелодичного,
Нет, не знал ласки рук бабушки
И всегда был душой обезличенной.
Не прознаете жил ли взаправду я
Или кто-то попросту выдумал.
Есть ли смысл тогда у сия стиха?
Для себя я б его не выискивал.
Седьмое марта
Седьмое марта. Гиблый вторник.
Мне в двери постучал покойник
Задорно, весело шепча
На ухо злые оправданья
Легли они так ладно, тайно.
Но, что за глупая возня!
Скажи мне адово отродье,
Как есть всё. Стикс уж полноводна
И мы стоим на берегу.
Нет страха, как и нет печали.
Мне чайки век не отвечали
В заброшенном гнилом порту.
Всё знали ведь чертовки, знали!
Поэтому и не кричали
Истошным визгом, что люблю.
Минуты в жизни не страдали…
Продали. Снова же продали
За блеск на голубом глазу.
Призвание
Призвание. То ещё признание!
Кому, но только не творцу.
Оно лишь в пору подлецу,
Что жжёт сердца очарованием,
А я уродец на бегу
В лицо плюю тебе с порога,
Когда ты узел взял в дорогу,
Прильнув, к проклятому плечу.
Призренье. Но ещё есть страх.
К кому б ещё вы испытали,
Если бы мир я сей оставил,
Развеяв по ветру свой прах?
Но, я — уродец. Всё бегу
И обнажаю ваши души,
А ты не хочешь это слушать.
Всё ждёшь, что ядом захлебнусь.
Уповай
Уповай. Уповай. Что ещё тебе осталось?
Только веры спорной малость,
Да признания гроши.
Сколько б в шторме не плескалась
Твоя совесть нахлебалась
Всеобъемлющей любви?
Цену знай! И жизнь узнай! Ведь она тебя стеснялась,
Лишь на миг стыдом пробралась,
Закатилась в камыши.
Старый мир плыл не меняясь,
Не жалел тебя, играясь,
Что ж. В могилу поспеши.
Дурная весть
Поцелованная вьюгой
Средь пустынь одна иду
Дерзко преданная другом.
Головы не подниму.
И махровой темнотою
В припорошенном саду
Я с горящею щекою
Душу искупну в поту.
И спины не выпрямляя
Глаза к небу прикую.
И, подумав, вспоминая,
Повторяю, чью судьбу?
Отрекайся трижды утром
Ты от ангела в аду,
А изрытыми руками
Я дольмены возведу.
Схоронюсь я в них на время,
Пережить три злостных дня.
И воспряну будто семя-
Плодородная земля.
