25 июня 1900
«Я воскресенья не хочу...»
Я воскресенья не хочу,
И мне совсем не надо рая, —
Не опечалюсь, умирая,
И никуда я не взлечу.
Я погашу мои светила,
Я затворю уста мои,
И в несказанном бытии
Навек забуду все, что было.
25 июня 1900
«Забелелся туман за рекой...»
Забелелся туман за рекой,
Этот берег совсем не высок,
И деревья стоят над водой,
И теперь я совсем одинок.
Я в кустах поищу хворостин
И в костер их на берег сношу,
И под ними огонь воскрешу,
Посижу, помечтаю один.
И потом, по теченью реки,
Потихоньку пойду босиком, —
А завижу вдали огоньки,
Буду знать я, что близок мой дом.
27 июня 1900 Миракс
«Он промечтал всю ночь, пока в его oкно...»
Он промечтал всю ночь, пока в его oкно
Не бросил мутный день рассеянные взоры
Сквозь полотно
Дырявой шторы.
Он промечтал всю ночь о счастье неземном,
О счастии вовеки невозможном
Здесь, в этом крае злом
И ложном.
23 марта 1897 – 20 июля 1900
Грудь ли томится от зною,
Страшно ль смятение вьюг, —
Только бы ты был со мною,
Сладкий и радостный друг.
Ангел благого молчанья,
Тихий смиритель страстей,
Нет ни венца, ни сиянья
Над головою твоей.
Кротко потуплены очи,
Стан твой окутала мгла,
Тонкою влагою ночи
Веют два легких крыла.
Реешь над дольным пределом
Ты без меча, без луча, —
Только на поясе белом
Два золотые ключа.
Друг неизменный и нежный,
Тенью прохладною крыл
Век мой безумно-мятежный
Ты от толпы заслонил.
В тяжкие дни утомленья,
В ночи бессильных тревог
Ты отклонил помышленья
От недоступных дорог.
2 – 3 декабря 1900
«Я ухо приложил к земле...»
Я ухо приложил к земле,
Чтобы услышать конский топот, —
Но только ропот, только шепот
Ко мне доходит по земле.
Нет громких стуков, нет покоя,
Но кто же шепчет, и о чем?
Кто под моим лежит плечом
И уху не дает покоя?
Ползет червяк? Растет трава?
Вода ли капает до глины?
Молчат окрестные долины,
Земля суха, тиха трава.
Пророчит что-то тихий шепот?
Иль, может быть, зовет меня,
К покою вечному клоня,
Печальный ропот, темный шепот?
31 декабря 1900 Миракс
«Преодолев тяжелое косненье...»
Преодолев тяжелое косненье
И долгий путь причин,
Я сам – творец и сам – свое творенье,
Бесстрастен и один.
Ко мне струилось пламенное слово.
Блистая, дивный меч,
Архангелом направленный сурово,
Меня грозился сжечь.
Так, светлые владыку не узнали
В скитальце и рабе,
Но я разбил старинные скрижали
В томительной борьбе.
О грозное, о древнее сверканье
Небесного меча!
Убей раба за дерзкое исканье
Эдемского ключа.
Исполнил раб завещанное дело:
В пыли земных дорог
Донес меня до вечного предела,
Где я – творец и бог.
11 июня 1901
«Стремленье гордое храня...»
Стремленье гордое храня,
Ты должен тяжесть побороть.
Не отвращайся от огня,
Сжигающего плоть.
Есть яд в огне; он – сладкий яд,
Его до капли жадно пей, —
Огни высокие горят
И ярче, и больней.
И как же к цели ты дойдешь,
Когда не смеешь ты гореть?
Всё, что ты любишь, чем живешь,
Ты должен одолеть.
Пойми, что, робко плоть храня,
Рабы боятся запылать, —
А ты иди в купель огня
Гореть и не сгорать.
Из той купели выйдешь цел,
Омыт спасающим огнем...
А если б кто в огне сгорел,
Так что жалеть о нем!
13 июня 1901
«Любовью легкою играя...»
Любовью легкою играя,
Мы обрели блаженный край.
Вкусили мы веселье рая,
Сладчайшего, чем божий рай.
Лаская тоненькие руки
И ноги милые твои,
Я изнывал от сладкой муки,
Какой не знали соловьи.
С тобою на лугу несмятом
Целуяся в тени берез,
Я упивался ароматом,
Благоуханней алых роз.
Резвей веселого ребенка,
С невинной нежностью очей,
Ты лепетала звонко, звонко,
Как не лепечет и ручей.
Любовью легкою играя,
Вошли мы только в первый рай:
То не вино текло играя,
То пена била через край.
И два глубокие бокала
Из тонко-звонкого стекла
Ты к светлой чаше подставляла
И пену сладкую лила,
Лила, лила, лила, качала
Два тельно-алые стекла.
Белей лилей, алее лала
Бела была ты и ала.
И в звонах ласково-кристальных
Отраву сладкую тая,
Была милее дев лобзальных
Ты, смерть отрадная моя!
3 июля 1901
«Моя печаль в полночной Дали...»
Моя печаль в полночной Дали,
Росой обрызгана, легла.
В единственной моей печали,
В безмолвной и туманной дали,
Вся жажда жизни умерла.
Еще одной я вею страстью —
Ты, буйный ветер, страсть моя.
Ты научаешь безучастью,
Своею бешеною властью
Свевая прелесть бытия.
Всех чар бессильно обаянье,
И ни одной преграды нет.
Весь мир – недолгое мечтанье,
И радость – только созерцанье,
И разум – только тихий свет.
10 – 14 июля 1901
«Прикован тяжким тяготением...»
Прикован тяжким тяготением
К моей земле,
Я тешусь кратким сновидением
В полночной мгле.
Летит душа освобожденная
В живой эфир
И там находит, удивленная,
За миром мир.
И мимоходом воплощается
В иных мирах,
И новой жизнью забавляется
В иных телах.
20 марта 1899, 30 июля 1901
«Воля к жизни, воля к счастью, где же ты...»
Воля к жизни, воля к счастью, где же ты?
Иль навеки претворилась ты в мечты
И в мечтах неясных, и тихом полусне,
Лишь о невозможном возвещаешь мне?
Путь один лишь знаю, – долог он и крут,
Здесь цветы печали бледные цветут,
Умирает без ответа чей-то крик,
За туманом солнце скрыто, – тусклый лик.
Утомленьем и могилой дышит путь, —
Воля к смерти убеждает отдохнуть
И от жизни обещает уберечь.
Холодна и однозвучна злая речь,
Но с отрадой и с надеждой внемлю ей
В тишине, в томленьи неподвижных дней.
4 августа 1901
«Помнишь, мы с тобою сели...»
Помнишь, мы с тобою сели
На шатучие качели,
И скрипучая доска
Покачнулася слегка.
За холмами две свирели
Про любовь нам сладко пели,
И по воле ветерка
Два мелькали мотылька.
Словно в детской колыбели
Мы качалися и пели,
И была твоя рука
На губах моих сладка.
Тучки на небе горели,
Мы купаться захотели,
От качелей так близка,
Заманила нас река.
8 августа 1901
Я печален, я грешен, —
Только ты не отвергни меня.
Я твоей красотою утешен
В озареньи ночного огня.
Не украшены стены,
Желтым воском мой пол не натерт, —
Я твоей не боюся измены,
Я великою верою тверд.
И на шаткой скамейке
Ты, босая, сидела со мной,
И в тебе, роковой чародейке,
Зажигался пленительный зной.
Есть у бедности сила, —
И печалью измученный взор
Зажигает святые светила,
Озаряет великий простор.
12 августа 1901
«Ты в стране недостижимой...»
Ты в стране недостижимой,
Я в больной долине снов.
Друг, томительно любимый,
Слышу звук твоих шагов.
Содрогаясь, внемлю речи,
Вижу блеск твоих очей, —
Бледный призрак дивной встречи,
Привидение речей.
Расторгают евмениды
Между нами все пути.
Я – изгнанник, все обиды
Должен я перенести,
Жизнью скучной и нелепой
Надо медленно мне жить,
Не роптать на рок свирепый
И о тайном ворожить.
12 августа 1901
«Есть тропа неизбежная...»
Есть тропа неизбежная
На крутом берегу, —
Там волшебница нежная
Запыхалась в бегу.
Улыбается сладкая
И бежит далеко.
Юность сладкая, краткая,
Только с нею легко.
Пробежит – зарумянится,
Улыбаясь, лицо,
И кому-то достанется
Золотое кольцо...
Рокового, заклятого
Не хотеть бы кольца,
Отойти б от крылатого
Огневого гонца.
12 августа 1901
«Грустное слово – конец...»
Грустное слово – конец!
Милое слово – предел!
Молотом скован венец,
Золотом он заблестел.
Ужас царил на пути.
Злобно смеялась нужда.
Злобе не льсти и не мсти, —
Вечная блещет звезда.
12 августа 1901
