Лиана сапфирная
Перевод С. Шервинского
Это месяц-красавец фальгун, — это ног его легкие звоны…
Не звенят ли браслетам в ответ на лиане сапфирной бутоны?
Небу невмочь замыкать уста,
Небо измучила немота, —
Плеснулось оно лазурью, тревогой весны обуяно,
Полнит небесной струей голубые фиалы лиана.
Тенью на дальней скале безмолвье легло голубое,
Ищет, жаждет оно воплотиться в марево зноя,
Канув в безбрежную гладь,
В море свой лик угадать.
Гроздьями нежных цветов ветвей разрешилось молчанье,
Непостижимая тайна в их ровном раскрылась качанье.
Перед свиданием затрепетавшее женщины тело
Сжимало синее сари и речь, задыхаясь, немела, —
Но стали несказанные слова
Беспредельны, как синева.
Небесной радости свет, сквозь голубые туманы,
Затрепетал синевой в бутонах сапфирной лианы.
Это — на голос скитальца ответил путник безвестный,
Лиана познала себя в своей лазури небесной.
Везде, вблизи и вдали,
Зацветают джуй{61}, шефали{62}.
О, сколько сладостных слов у ашшина, срабона, фальгуна!..
Цветов имена мою душу любовью наполнили юной.
Кто золотому чампаку шлет отзвук звонкоголосый?
Кому аромат нагкешора{63} струится в смольные косы?
Во влажных, черных глазах —
Жасмин в дождевых слезах.
Розовый пыл олеандра в бряцанье браслетов стозвонных,
В кадамбе с красной пыльцой — отраженье томлений бессонных.
Сапфирная, ты низошла посланницей дальнего мира.
Твой голос звонок и чист, как чаша неба — сапфира,
В потоке непостоянства,
Вне времени, вне пространства,
Ты — голос бога, весна, его голубая причуда, —
Скажи, незнакомка-весна, зачем ты явилась, откуда?
Зачем и откуда? — вопросом встречаю твое новоселье,
Тебе с беспричинной любовью плету из цветов ожерелье.
Воздушные волны струят
Весенний цветов аромат,
И тени манговых рощ дрожат от пчелиного гула.
Пестрые крылья раскрыл мотылек… Зачем он, откуда?
Как знать — зачем и откуда? Цветы, деревья и травы…
Пред гордой их красотой и восторги души величавы!
Полуденный ветер весенний
Завел в древесные сени
Павлина, и я, изумленный, смотрю на кружки изумруда,
И думаю, и говорю: кто ты? Зачем и откуда?
Робок наш ум и окован, привычки — что облако пыли.
Чужды чудес изумленья, глаза в безразличье застыли.
Что видит разум? — Застой.
Мир дряхлеет пустой.
Но ты обновленье души, весна, ты явила нам чудо.
Любуюсь тобой и тихонько шепчу — зачем и откуда?
Где я поныне живу? Я — гость, я в далеком пределе, —
Твоя голубая краса звучит мне в сельской свирели.
Пусть завершается год,
И в темной одежде идет
Чойтро{64}… Скоро ты наземь уронишь листву, — но покуда
Чудной цветешь красотой. Зачем ты пришла и откуда?
Из книги «Завершение»
(«Поришеш»)
1932
Узникам Бокши
Перевод С. Липкина
{65}
Перед гордым светом солнца полон мрак ночной стыда.
Птица в клетке, но для песни нет темницы никогда.
Из отверстья водомета
Устремляясь для полета,
Свет зари благословляет полоненная вода.
Дурги{66} мощь в себе почуяв, из земли, в заветный срок
С жаркой вестью о свободе пробивается росток.
В людях — та же мощь богини:
Пусть умрете вы, — отныне
Вы бессмертия людского созидаете чертог.
Вы сказали: «Влагу жизни мы испили, став сильней:
Мы бессмертье обретаем, жизнью жертвуя своей.
Кто отвоевал у горя
Свет и счастье, с мраком споря,
Тот в тюрьме познал свободу, внемля музыке цепей!»
Тридцать лет назад
Перевод С. Липкина
Прошедшее встает в моей душе опять, —
Мне двадцать пять:
Давно то было — тридцать лет назад…
Я вижу вновь тот самый дом и сад.
Сюда приехал я закатною порою
На краткий срок. Я помню: за горою
Пылало солнце, полное огня,
Над соснами лицо свое склоня.
На скаты гор ложились тени сосен,
А в облаках вершин темнела просинь.
В день изо дня
Знакомый шум шагов приветствовал меня:
То почтальон являлся длинноногий
На гравием усыпанной дороге:
Он точен был всегда… Как быстро пролетели
Вслед за неделями недели!
Как в давние года, пылает солнце снова
Над рощею сосновой,
И тени вечера звенят, как в те года,
У скал, где горная волнуется вода,
И снова за звездой звезда,
Как в те года,
Молитвы шепчет горному отрогу.
И только на мою дорогу,
Теперь, когда я жизнью утомлен,
Не вышел почтальон.
Но все же почему поверил я надежде?
Сегодня, как и прежде,
На почту, за три мили, без нужды
Пошел я, обогнув сады.
Колеблясь, полчаса я пробродил вокруг.
К почтовым служащим, решившись вдруг,
Я подошел, спросил: «Есть почта мне?» В ответ
Услышал: «Нет».
Задумавшись, в тоске неясной и немой
Я повернул домой.
Когда же к своему приблизился я дому,
Печальному, пустому,
И трепетала в сумраке листва,
Какой-то женщины услышал я слова, —
Сказала спутнику (а в голосе — тревога):
«Будь завтра непременно, ради бога».
Вечерний сумрак скрыл обоих скоро,
Оставив мне обрывок разговора.
Я боль в своей душе почувствовал опять,
Как в те года, когда мне было двадцать пять,
Когда, как песня звезд, мятежно и влюбленно
Шаги звенели почтальона.
Ожидание
Перевод В. Микушевича
Словно страж у дверей твоего сновиденья,
Дожидался я солнца, считая мгновенья.
Я сидел и смотрел на тебя в тишине,
И сияла звезда предрассветная мне.
Так саньяси{67} ночною порой неустанно
Смотрит с берега в темный простор океана.
Ветер стих. Просыпается солнце вдали,
Чтобы снова лучами коснуться земли;
И отшельник, исполненный благоговенья,
Жаждет этого первого прикосновенья.
Распускается, первых дождавшись лучей,
Нежным трепетом губ, теплым блеском очей,
Словно чампак, улыбка твоя золотая.
Я сорвать ее жажду, томясь и мечтая.
Удивление
Перевод А. Ревича
Я проснулся. За окном мрак ночной исчез.
Мир раскрылся, как цветок. Чудо из чудес.
Поражен я! Сколько звезд и материков
Не оставило следа. Сколько лет, веков
Пролетело. Где герой, наводивший страх?
Только тень его живет в сказках и стихах,
Сам истлел давным-давно… Не сочтешь племен,
Возводивших на костях стройный лес колонн.
Возникали города. Где они? Зола.
В смерче гибельном времен мне на лоб легла
Метка — солнца ранний луч, светлый знак небес.
Я проснулся. Вот оно — чудо из чудес.
Пред собранием светил встал я в полный рост,
Гималаи предо мной, семь небесных звезд —
Семь великих Мудрецов. Вот и океан,
Там, где Рудра — грозный бог, от веселья пьян,
Пляшет шумно в брызгах волн… Вот и древний ствол.
Я столетий письмена на коре прочел.
Столько рухнуло при нем тронов, что не счесть.
Как-то этот исполин разрешил мне сесть
Под своей густой листвой… И безмолвный звон
Донесло к моим ушам колесо времен.
О, пробудись, Восток седой!
Сокрылся ты во тьме густой
Извечной, бесконечной ночи.
Но сон твой с каждым днем короче,
Исчезнет он с рассветною звездой.
О, пробудись, Восток седой!
Поет сверчок, звенит цикада, —
Нам песен их ночных не надо!
Лишь свету утра сердце радо,
Сверканью, шуму жизни молодой.
О, пробудись, Восток седой!
Я верю: ты воспрянешь снова
От одного живого слова!
Мир, засверкав светло и ново,
Оденется одеждой золотой.
О, пробудись, Восток седой!
Чтоб солнце дней твоих сияло,
Сбрось мертвой спячки покрывало
И гордо жить начни сначала,
Отвергнув неподвижность и застой.
О, пробудись, Восток седой!
Ты слышишь? Век взывает новый:
«Открой мне дверь, сорви оковы!
Пусть, озарив твой лик суровый,
Взметнется пламя вольности святой!»
О, пробудись, Восток седой!
Все громче новизны призывы,
Как будто рог не молкнет Шивы.
Прими же в руки дар счастливый —
Цветы, что блещут юной чистотой…
О, пробудись, Восток седой!
