class="empty-line"/>
Сердце чем нагрезил,
Душу натомил.
Так же как и прежний,
Не жалея сил,
Делая порезы
Той, что так любил.
С кем, деля тропинку,
Ставил ногу в след
И скамейкам спинки
Отирал нет-нет.
А теперь в обиде
Оставляю шрам.
Наплевать! Пусть видят
Девичий обман.
Кто-то пожалеет,
Или осмеют -
Горя не наклеит
Тот негласный суд.
Вот добавит света
На куриный скок
В зиму день одетый,
Погуляю впрок…
А пока, тропинка,
Вот тебе скамья,
Где со злобы финкой
Резал имя я…
2017г.
Ригена Кипрская
Ночью волны тихо плещут, а играя день-деньской
Белой пеной украшают черно-красный, расписной
Пляж загадочной Ригены – королевы островной,
Да исподтишка щекочат хмурый каменный утес,
Тот, что словно бородою тиной скользкою оброс.
Если море станет буйным, рыщут, лезут под увес,
Что базальтовою глыбой на залив морской налез.
Жутко воют и кусают, бьют в задумчивую круть
Да лапищами хватают, чтоб закончила свой путь
И свалилась в мглу морскую эта груда как-нибудь.
Солнце пламенной монетой из-за тучи полыхнет,
Нити серебристой меди в бирюзовый плед вплетет,
Шлейф пунцовый раскидает на затейливых валах,
Пококетничает с ветром, прячась в темных бурунах,
И, жеманясь, нежно рдеет в белоснежных пузырях.
Да сиянием золотистым окаймит гранитный стан,
Изумленно подивится, как сползет с утеса сам
Из травы морской липучей нахлобученный тюрбан.
А затем взметнется в небо к кучерявым облакам
И потухнет, чтобы слушать песню ветра, где-то там.
А косматый ураган свищет штормовым буграм
Сказку как царица Кипра приглянулась валунам,
Да как те молились богу, чтоб помог он им немного
И красавицу шальную в море приковал за ногу,
Превратил в утес понурый, наказав за норов строго.
Слушал я в тот дивный час удивительный рассказ
И тебе, приятель милый, предлагаю пересказ,
Что узнал в легенде той я о женщине чудной.
Как она врагов пленяла неподвластной красотой
И жестоко расправлялась с теми, кто творил разбой…
Легенда:
Забвенье не сотрет поступки воительницы удалой,
Ее характер несгибаем, далек ей сладостный покой.
Она, что дикая волчица, что диких пчел гудящий рой,
Женой она была несносной, опасною слыла змеей.
Влюбленных охмуряла ловко, вдовела часто молодой.
И сына схоронила рано, не плача над сырой землей,
И златом отплатила яме за рану в злобе став слепой;
В насмешку тягостному горю за смерть ребенка своего
Сокровища в овраг зарыла, где прах покоился его,
Покинув гибельное место, в раз отрешилась от сего.
Ее в коварстве уличил букет мимоз цветущих скромно,
Когда отважный Дигенис, без памяти в нее влюблен,
Подал его, тот вдруг поник как будто ядом отравлен.
Намек вояка не заметил, стоял коленопреклонен
И, опьяненный чувством этим, не раз был ею огорчен.
Ушли в былые времена загадки странной королевы,
Давно уж канули в лета её капризы, нрав крутой,
Но устный сказ и письмена всё воспевают славу той,
Кто пред армадою врага сжигал взошедшие посевы
И в камень серый обращал холмы пшеницы золотой.
Где правил нрав ее жестокий, утес тоскует одинокий.
2015г.
Сосна
Серым перламутром вышита луна,
На обрыве стонет тонкая сосна,
Ураганный ветер как сердитый пес
Налетает с лаем на крутой утес.
Жутко завывает, стелет над рекой,
Украшая волны пышной сединой,
Молния сверкает и бормочет гром,
Мечутся по небу тучи табуном.
Как птенец на воле, выпав из гнезда,
Плачет и трепещет юная сосна,
Опахалом чудным, разметав крыла,
На ветру качает лапами она.
Бурею упруго клонится к камням,
Хлестко ударяя травы по вихрам,
Над водою бурной гнется и скрипит,
А под нею берег глиняный кипит.
Лик луны унылой в непогодный час
Сонно наблюдает, словно рыбий глаз:
Сломит ли порывом неокрепший стан
Девы одинокой страшный ураган?
Что же обтрепались веточки, сосна?
Что не зеленишься, буйная краса?
Иль не с тем утесом, не у той реки,
Иль наперекор решила, вопреки?
Так и та, другая, все ждала, ждала,
Что любовь угаснет первая моя.
Только не случилось. И как та сосна,
Растерявши время, глупо отцвела.
2014г.
Поэт и облетевшая сирень
Укрыли сумерки живое.
Дрожит луны загадочная тень.
У хаты разговаривают двое;
Поэт и облетевшая сирень…
– Что смысл писать тоску и осень?
Чем хмарь украсит сиротливый взор,
Когда уж нет многоголосий
И подурнел сосновый бор?
Писать, так драку, катастрофы,
Где красок буйство обожжет нутро.
И ваши незатейливые строфы
Вас вознесут и принесут добро.
– Шептала на ухо изгою
Раздетая, безликая сирень,
И сломанною веткой, как рукою
Шуршала о задумчивый пырей.
Писать войну весьма почетно,
– поэт невнятно отвечал,
– Но в этом утруждаться тщетно,
О битвах много кто вещал.
А вот сказать, как грусть прекрасна
В переживании сердец,
Как жизнь мила, когда напрасно
Вдруг пронеслась и ей конец.
Сказать как чисто увяданье
И отдалённо от греха.
Я в этом вижу оправданье,
Все остальное чепуха.
Укрыли сумерки живое.
В небытие убрался день.
У хаты разговаривали двое;
Поэт и облетевшая сирень…
2016г.
Дудка
Из волчьего дерева в шутку
Строгал я певучую дудку,
Смешливо ронял прибаутки
И дырочки резал в малютке.
Вокруг тополей кружевнина,
Жасминного цвета лепнина,
Несносная горечь полыни
И спутанный ветер в калине.
