ТРИ
Мы живем с белокосой модисткой тоской
На лице ее мелкие прыщики грусти
Мы милуемся с нею весь день-деньской
Пока полночь луной
В свору туч Не запустит
И запах романтики воньливый как лук
От зубов ее временем желтых
Не за то ли
Люблю ее больше прекрасных подруг
Что сердце ее
Словно пальцы
Иголкой и болью
Исколоты
Но когда убеждаюсь
Что в бумажнике черепа
Нет стихов
Что в душе образы выбриты наголо
Снисхожу и к тебе
Шарлатанка любовь
Я готов
Поступить на содержание наглый
Но как только щедро меня ты оценишь я
Убредаю обратно свистя и чванно
Неужель и в нынче только безденежье
Строк зовет к тебе Жанна
И годы тащатся за мною погробным наследием
Как из вспоротой лошади
Кишки по арене хвостом
Так посвящен лишь трагедиям
Я один над Кузнецким Мостом
Здравствуй Мост
Ты сегодня как прежде старинный
Из окон Шанкса
Как из кармана Платок спустил
У какой маникюрши
Ты нынче витрины
Электрическим лаком покрыл
И немного кривой
Словно ствол бумеранга
Чуть-чуть сгорбив спину от Сиу
И в гору
Из жилета высокого серого банка
Часы вынимаешь и не видишь
Который
Для того ль чтоб прочесть
Мелкий топот петита
По афише о каком-то танго кабаре
Ты вставляешь в свой глаз широкораскрытый
Монокль часов от Бурэ
И по-царски
Небрежный и по-барски
Неловкий
Перекинувши сумрак
Как через руку пальто
Ты презрительно цедишь
В разговоре с Петровкой
Как слова экипажи ландо
И авто
И проходишь к Лубянке обратно
Грустя
И шутя
И скорбя
Я сегодня немного простой и до боли понятный
Тебе расскажу про себя
Вчера в мою комнату ярким шрамом
Расталкивая воздух как шалые дети
Ворвались шумом слова телеграммы
Приеду вторник курьерским встретить
И знаю что с каждым биением сердца
Отпадают секунды
Как струпья с болячки разлуки
И что вот уже близко где-то вертеться
Должны курьерские стуки
И вот я вполз под вокзально стеклянную крышу
Сквозь припадок перронный
Подмигнувших огней
В половодие глаз устремленный
Я слышу
Звонкий гонг
Чуть-чуть скомканных шляпой кудрей
Паровоз по стальным резко судоржным жабрам
Испускал словно вздох свою усталь и пар
И вот уж с пролетки золочу канделябром
Твоих губ запевающих мимовстречный бульвар
Вот одни
У тебя мы Мы рядом
И тотчас твой
Смех трехцветный взвиваю
Над душою как флаг
Кто не знает
Ресниц опаленных зрачками пророчества
И сердец перекрученных неверный тик-так
Дай
И влажною тряпкою губ я как пыль щеки
Смахну этот нежный пушок
Твоих щек
Не пришли что-то рыться сегодня могильщики
Бормотнула в ответ как снежок
Свой смешок
Вот бредут
Мои губы в бреду
И победе
Как в аллее
По шее
Где сразу густы
Надменного цвета расплавленной меди
Волос подстриженные кусты
И плывут они дальше плывыо Колумба
Вдоль спины к полуострову выкруглых плеч
Там где рыжая родинка маленькой клумбой
Где другая слезинкой не успеющей стечь
И бегут осторожно как мальчишки
Воришки
Меж грудей разбежавшихся впопыхах
Впопыхах
И крадутся щекочут
Где хохочут
Подмышки
Чтоб резвиться как на склонах
Оврага на закругленных
Боках
И опять
Поднимаясь как пар над канавой
Вместе с запахом пьяных
И пряных
Духов
Заблуждаются там где как гравий
Шебаршит
Мелкой дрожью дорожка зубов
Эти губы
То грубы
Как братоубийцы раскаянье
Когда Богу об Авеле Изолгал свой рассказ
Но как они нежны когда они
Близ Иван-да-Марьи Вдруг лиловых глаз
Тишина
Только месяц поет нас
Венчая как привыкший священник
Тенором лучей
Да сквозь окна бормочет себе что-то под нос
Тверская
Лаская
Желтых кур фонарей
И вокруг
Стынет звук
Ты молчишь
И глаза лишь
Как отдушины сердца горят под луной
Господь золотопромышленник
Эту россыпь и залежь
Где нашел
Чтоб по-братски поделиться со мной
Но зачем эти веки летают как оводы
На уставшие взгляды садятся сосут
Скажи
Явилась сейчас из какого ты
Чуда на страшный мой суд
Я спросил ее просто без страха и боли
Ибо ведал вперед ответ
Значит любишь
Меня полюбила давно ли
И в ответ
Загрохотало
НЕ ЛЮБЛЮ НЕТ
Ты мой близкий
Хороший
Единственный рядом
Ты пойми
Я только дремлю
Ты мне нужен
Тебя
Мне томительно надо
И пойми
Не любя
Я люблю
Да
Я знаю
Вы прекрасно и беспомощно жалки
Притворяясь живою вы мертвое имя несли
Свое сердце на прежнем и пышном катафалке
Вы на кладбище увезли
Вы сказали мне тихо и расплакался вечер
От того что случилось ему услыхать
Если мне полюбить тебя близкого нечем
Приучи чтоб могла я любимою стать
Ты подходишь с любовью неэтоюсветной
Попытаться собрать
Воедино клочки
Так пытался коснуться безумный
И тщетно
Обрезанной поездом женской руки
И безрукая женщина горестно тщилась
Прямо в губы суя ему только рукав
У безумца губа издрожавшая билась
Пустоте припав
И долго и долго безумный шарил
Губами вокруг тьму
Пока какой-то небесный царик
Глаза не прикрыл ему
В этот миг
Лишь постиг
Не понять не могу я
Отчего ты всегда
Подставляешь висок
Чтоб холодным прильнул поцелуем
Туда
Где револьвер пиявкой
Присосаться бы мог
Успокойся же тихо ты в сердце моем чей
Но страшен тебе голодный волчий
Вой
Этот хохот
Он ярче он жутче он громче
Скрипения оси земной
Сердце бьется
И босо и голо
И несется
Тряся тишину
Как земля пространством бесполым
Отрывая по клочьям луну
Этот хохот покрылся весь пеной и раной весь
Ты сама не жива
Не мертва
Отчего же не шепчешь как другие
Под занавес
Трагические слова
Да я знаю что тот
Кто бывал на кладбище
Хороня любимого не смеется
Но что ж
Я душой как единственной рубашкой нищий
Прикрою твою небывалую дрожь
Успокоится сердце
Полное болотными огоньками
Сердце
Ты не смочишь слезами
Как платок вечера
И не станешь в тоске
Беспокойно вертеться
До шестого часа утра
Твой зрачок проблеснет
Точно флаг зорковыигрышный
Выпрямится изломанная бровь
Посмотри
Я принес в твои хрупкие пригоршни
Как хлеб твой насущный мою любовь
Вот тянутся дни
И волочатся месяцы
Как вожжи выпущенные временем из рук
И в какие страницы поместится
Этот страх твоих медленных мук
Нет Я знаю Что с тех пор как фыркнуло звездами
Небо в пляске цыгански ночной
Такой любви не бывало создано
И мечтать боялись о любви такой
Я поднес
Как флакон едкой английской соли
Мое сердце
К лежащей без чувств и страстей
Знаю
Рядом с любовью моей
Любовь Алигьери не болей
Чем любовь к проститутке гостей
Это царство огромного отсыревшего сплина
Неужель не растопит
Мой преданный пламенный взор
Это моя гильотина
Где каждая слезинка тяжелей
И острей
Чем топор
Боже
Видишь какие пасхальные речи
Я втащил в ее длительный пост
Весь огромный свой дар
Настоящей любви человечьей
Ей принес
Как собака поджатый свой хвост
Полюбить
Отлюбить
Может всякий
И всякий
О любовь их кощунство прости
Но покорной
И черной
И слюнявой собаке
Невозможно от ног госпожи отползти
Ты Господь
Нас зовущий прописными скрижалями
Отказаться от страсти от любви и земли
Ты влекущий
Нас в кущи
Где в бездельи
В весельи
Под пальмами
Мы лениво толстеть бы могли
Ты глотающий временем
Как ртом китовьим Стаи
Мелких людишек рыбешек
Чтоб в досугах своих
Как решеткой зубов дверями рая
Отделять от могучих святых
Занимайся веселой своей
Сортировкой
Малокровные души принимай понежней
Но не смей
Даже мыслью коснуться неловко
Любимой и только моей
Если ж душу и тело как причастья приемля
Ты возьмешь во царство свое
Я оставя
Как книгу
Прочтенную землю
Тоже предстану пред лицо твое
У ключника рая
Ключи сорву с пояса
А на черта ли ты
На ворота
Английских замков насажал
И рыдая
Как пьяный вломлюсь беспокоясь
В твой усыпительный зал
Как когда-то мой прапрапрапрадед
В руки Христа гвозди вбивал
Без конца
Так наследник ворвется в небеса
И воссядет
На пол туч
Залитых красным вином зари
Оскорбляя отца
Боже
Губы мои в первый раз пронесли твое
Имя
Как носильщик тяжелый чемодан на перрон
Господи
Слышишь ли с какою великой молитвою
Богохульник отныне к тебе устремлен
Вот волочатся дни недели и месяцы
Как вожжи
Оброненные временем из рук
И в какие же строки вместится
Мой страх ее новых мук
Если кто-нибудь скажет что и это до срока
Посмеет назвать не вечной любовь мою
На него я взгляну
Как глядят на пророка
И потом как пророка
Убью
И стогорло стозевно стооко
Запою
Ты пришла
И со мною
Снизошла
Ненежданно
Бахромою
Ресниц надо мною
Звеня
Ты прости меня грешного жуткая Жанна
Что во многих доныне нашла
Ты меня
И за все за другое прости меня
И за запонку и за то что тебе темно
Кто причастен твоему обожженному имени
Тот святой и погибший давно
Встало долгое лето любви опаленной
Только листьями клена
Твой
Капот вырезной
Только где то шуменье молвы отдаленной
А над нами блаженный утомительный зной
И от этого зноя
С головою
Погрузиться
В слишком теплое озеро голубеющих глаз
И безвольно запутаться
Как в осоке
В ресницах
Прошумящих о нежности в вечереющий час
И совсем обессилев от летнего чуда
Где нет линий углов
Нету слов
И нет грез
В этих волнах купаться и вылезть оттуда
Закутаться мохнатыми простынями волос
Твое имя пришло по волне
Не тоня
Издалече
Как Христос пробирался к борту челнока
Так горите же
Губ этих тонкие свечи
Под мигающим
Пламенем языка
Ты пришла далека и близка вся
И на мне запеклась как кровь
Так славься
Коль славна славься
Собачья моя любовь
Только страшно одно
И на шею
Ты накинешь словно петлю
Если губы твои вдруг сумеют
Прошептать мне люблю
Я надменный и радостный тебя поцелую
И ослепну
Как узник увидевший яростный свет
И той не станет
Какую
Искал
Тысячу девятьсот семнадцать лет
И в огромном курьерском запевающей похоти
Мы как все
Как другие полетим
Поскользим
И не станет сжигающей в хохоте
Труп любимого сердца
Не желая расстаться с ним
1918 г.
