Покупку решил обмыть с друзьями. Пока – просто символически, в узком кругу, бригадой. Бригадой не в смысле бандитами-головорезами-уголовниками, а – обыкновенным рабочим коллективом слесарей-ремонтников с газокомпрессорной станции. Откуда, кстати, деньги на машину взял? Опять-таки, без единого убийства. Уловил момент – продал акции Газпрома, взял в банке ссуду – и громыхающее чудо «Басурман» – «Баргузин» в кармане.
Собрались обмывать, а гулять-то и не с кем. Витёк на сессии. Мастер, Сергей Николаевич, затеял с начальством тяжбу, ему не до праздников. Оставались Юрок, да киповец Санёк.
С утра на работе оформили плановый выезд на газопровод. По дороге заехали в Новоорск, на базарчик, накупили водочки, шашлыков, бананов и свернули к речке. Да, там же, на базарчике, решили постричься. И парикмахерша, желая сделать приятное молодым ребятам, постригла всех «под бандитов». А они и не обиделись. Бандитом, как и проституткой, сейчас быть престижно. Каждый россиянин, которому по разным причинам не удалось достигнуть таких вершин, втайне им завидует.
Вышли из парикмахерской, глянули друг на друга и расхохотались. Особенно походил на крутого громилу Толян: короткая толстая шея, широкие накачанные плечи, кривые, как у Бельмондо, ноги.
И вот в таком виде, на серебристом Толяновском «Басурмане» и свернули друзья к речке. С шиком, на скорости подъехали. На песке Толян красиво затормозил: кто сказал, что на российских машинах тормозов нету?! Подушек безопасности нету, а тормоза есть. Их ещё в аэродинамической трубе продувают.
Толян открыл дверь, стал выходить, когда пыль ещё не рассеялась и тут же, с подножки, чуть не наступил на абсолютно голую девицу. Чуть, блин, не наехали, не задавили. При более внимательном рассмотрении обнаружилось, что девица не одна, а возле – ещё какой-то худосочный мужичонка в сатиновых трусах.
Всё случилось достаточно неожиданно. Наверное, нужно было поздороваться, но вместо этого Толян спросил: «Что? Играетесь?». И улыбнулся доброжелательно. Мужичонка невежливо отвернулся, а рыжая девица от растерянности раздвинула ноги. Почему-то между ног у неё торчала соломинка. Из вежливости, Толян взялся за кончик соломинки и осторожно её вынул и, чтобы как-нибудь разрядить обстановку, дружелюбно провёл ею по гладко выбритому лобку девицы. Она же, как будто спохватившись, торопливо прикрыла себя ладошкой и сомкнула колени так, что это больше походило на неуклюжее кокетство, чем на испуг.
Мужичонка в сатиновых трусах отодвинулся ещё дальше и вовсю изображал из себя человека постороннего.
– Ребята, может, и мы поиграем – пошутил Толян, обратившись к товарищам. Но они к предложению отнеслись серьёзно. Санёк стал опять рассказывать о том, что собирается уехать в Израиль, и уже сам себе дома сделал обрезание. Ему сказали, что теперь в Израиль уже не берут всех подряд, только обрезанных. Санёк однажды сильно напился и срезал себе конец наискосок. Показал в синагоге, там сделали компьютерную томографию, сверили со стандартами, (эталон, говорят, лежит почему-то в Париже, под стеклянным колпаком) и самодельную конфигурацию забраковали. Обещали помочь бесплатно, прооперировать повторно, если женится на дочери местного раввина. В настоящий момент у Санька ещё пекло после его эксперимента, и он первым делом побежал окунаться в речку.
Пока Толян пытался уговорить друзей, девица пробурчала: «Вы за это ответите, дураки. Я ещё девушка».
По всему выходило, что отдаваться просто так первым встречным она не хотела, но, видимо, была совсем не прочь оказаться изнасилованной какими-нибудь негодяями. Наверное, её подспудные желания ещё сковывались присутствием онемевшего мужичонки, который, хоть и повернулся ко всему спиной, но был свидетелем.
Юрок же, в принципе, и не прочь был поиграться с голой девицей, которая так неожиданно и так кстати свалилась им всем под ноги. Юрок только-только и вот-вот отправил жену в родильный дом, и ему бы для радостного ожидания совсем бы не помешал этакий, слегка разнузданный, победоносный мальчишник. Но был у Юрка тайный комплекс. Ему казалось, что у него очень маленький член. Кроме него, это больше никому не казалось. Над ним давно посмеивались в бане друзья, и даже супруга, хватив как-то лишнюю пинту пива, вдруг брякнула ни с того ни с сего, что у Юрка там смотреть не на что. За что и получила в пятак тут же, не отходя от кассы. Юрок после такого её замечания недели три стеснялся даже раздеваться при свете в супружеской спальне, а уж про половую жизнь и говорить нечего.
Вот и теперь Юрок делал вид, что не слышит радушных приглашений Толяна. Раскладывал закуски и старался чем-нибудь себя отвлечь от провокаций.
– Слышь, Юрок, – опять позвал Толян – она говорит, что ещё девочка. Не в обиду, – начни ты, чтобы ей больно не было.
Тут бы, конечно, Юрку в самый раз и обидеться. Опять эти гнусные намёки, оскорбления… И, будь он лет на тридцать старше, он бы так и сделал – обиделся бы. Но в двадцать шесть лет кто откажется от голенькой девушки, которая уже лежит прямо для вас на золотом песке посреди солнечного лета? Только покойник. Или тот, кто старше вас лет на тридцать.
А тут ещё этот Толян – и что ему в голову пришло, вот же придурок – наклонился над бритой девичьей тайной и прямо в неё плюнул. Чтобы, значить, облегчить этой мочалке предстоящие страдания. А потом опять наклонился и ещё туда густо высморкался. Забил снаружи соплями всю щель, как зашпатлевал. Обеспечил, так сказать, комфорт подручными средствами. Мымра дёрнулась, как будто ей туда кипятка плеснули. Ничего, нужно привыкать. Потом подобное будет повторяться всю женскую жизнь. Хорошо ещё, что Толян с Юрком друганы, и тот не побрезговал. Понял, что Толян хотел, как лучше. Оно, и действительно, прошло всё потом в соплях, как по маслу. Девица даже ничего и не почувствовала. Она, наверное, так и не поняла, зачем этот бандюга, которого все тут называли Юрок, – зачем он на неё ложился? Вроде как должен был насиловать… Забыл, что ли?..
В общем, за весь трудовой коллектив пришлось отдуваться Толяну.
Девица так, в недоумении, и оставалась лежать с раздвинутыми ногами. А уж Толяну было, что ей показать. Тем более, за друга было обидно. За его однобокую радость. Выпил сейчас рюмашку, после трудов своих неправедных, и сияет, как будто гору перевернул. А гора вон, лежит, и, видать, тайком ухмыляется. Не видала она ещё настоящего мужика.
Картины эротического секса, которые только что прошли перед глазами Толяна, сильно его распалили. Правда, девица, угадав его недвусмысленные намерения, опять повторила свою страшную угрозу: «Вы за это ответите». И настырно добавила: «Я ещё девушка».
Нашла, чем отпугнуть. Толян ещё больше разбух и окончательно затвердел. Он отбросил все условности и решительно полез на целомудренную пляжную находку.
Но ничего у него не получилось. Правду говорила мочалка: девица она. Сколько Толян себя ни напрягал, сколько ни тыкался в свои сопли и Юркову сперму, а войти внутрь не мог. И девица стала стонать и ёрзать от его безрезультатной агрессии. Улучил Толян минутку, решил глянуть, что же там происходит. И сам испугался. Его самый любимый на организме предмет удлинился, а головка раздулась и достигла размеров величиной с кулак. Было бы в самый раз такой головкой кому-нибудь по лбу съездить, но пытаться её просунуть в женщину…
Мымра торжествующе смотрела на Толяна. У неё на лице, правда, выступили слёзы, но весь вид её говорил: «Девушка я, девушка!», и еще, что уже читалось по ней без всяких текстов: «Вы за это ответите!».
Толян всего несколько мгновений испытывал замешательство. Обнаружить вдруг у себя член длиной с полметра – это ли для мужчины трагедия? Да это праздник, с которым сравниться может только 7 Ноября, День Великой Октябрьской социалистической революции! Да это же второе рождение! А он ещё и стоит, как сосна корабельная!
И такая красота требовала неотлагательного применения. Не скакать же с ним по берегу! Тут вон, кстати, и женщина застыла в ужасе, но всё же и в ожидании. Встретишь настоящего мужчину – тут уж не обойтись без страданий. Видимо, придётся потерпеть. Но что он медлит?
Оправившись, Толян попытался рассуждать трезво: в конце концов, выходит же из женщины целый ребёнок. И Толян опять взглянул на себя: да нет, у него меньше, да и тоньше, чем ребёнок. Подумал: наверное, как у армяна. Не зря же их русские бабы так любят.
Толян представил себя армянином и почувствовал в себе неумолимый кавказский задор и темперамент. Вот ведь: ещё минуту назад чуть он не смалодушничал, чуть не поцеловал эту мочалку! Кто ж их целует! Толян приставил свою новообретённую гордость к болотистой морщине и налёг всем своим весом, напрягся, как штангист и услышал – что-то хрустнуло, подалось. Разошлись-таки, косточки тазика! Девица одновременно застонала и закатила глаза. И тихо непрерывно выла до тех пор, пока Толян не вошёл в неё весь, без остатка, упёршись там, внутри, в желудок, печень, или же в гортань. Водянистые глаза девицы вылезли из орбит, зрачки слегка растопырились. Однако вековые традиции любовных отношений требовали движения не только поступательного, но и возвратного. Следуя этим неписанным правилам, Толян потащил обратно свою корабельную мачту и обратил внимание, что его партнёрша испытывает-таки к нему ответные чувства. Это было заметно по глазам, которые, по мере вынимания сосны, вначале возвратились на место, а потом, видимо, вследствие возникшего вакуума, ушли глубоко в глазницы и даже там расплющились. В дальнейшем, по мере развития отношений, глаза рыжей мочалки так и продолжали в такт размашистым движениям Толяна, то выпучиваться, вылезать из орбит, то делать обратный ход, прятаться в глубине её таинственного черепа. В этих условиях Толяну не испытать мужского оргазма было никак не возможно, что он и осуществил с присущей ему прямотой. Кульминация чуть не стоила девице окончательной потери зрения, потому что её глаза готовы были лопнуть, и только молодость, да, только молодость спасла девушку от ослепления.
