Мороз
По Сургуту, Сургуту, Сургуту – тревожные сумерки.
Ах, когда же грядущие белые ночи грядут?
Полушубки не греют, и шутки до времени умерли
Будто градусы холода рта разомкнуть не дадут.
Даже та же луна, наша старая рыжая спутница —
Словно маятник в небе дрожит от внимательных глаз:
По Сургуту, Сургуту, Сургуту идет межуютица,
И застывшей солярки не жжет на обочине КрАЗ.
Словно жесть по щеке – не скупятся ветра на пощечины,
Выжимая короткие слезы и долгую злость,
Но для наших сердец никогда не найдется обочины,
На которой бы им отдохнуть от работы пришлось.
И краснеют в балках подключенные в сеть нагреватели,
И сквозь двери двойные парит индевелый подъезд,
И любому морозу мы все же друзья и приятели —
Не об этом ли он и трещит, одичалый, окрест.
Не плачь, моя доченька, жизнь – она вечно упряма.
Будь сильной, как папа, красивой и умной, как мама.
До свадьбы забудутся ссадины и ушибы.
Утри свои слезы, пусть воду возьмут себе рыбы.
Ты вырастешь скоро, скорее, чем после захочешь.
Все будет: прекрасные платья, веселые ночи.
Ты будешь хозяйкой большого, красивого дома,
Там солнце за окнами будет смеяться знакомо.
Там будет светло и спокойно во время ненастья —
И бури, и войны боятся остаться без счастья.
Не плачь, моя доченька, пусть себе дождики плачут.
Им, кажется, хуже – они не умеют иначе.
Живи, словно солнышко, пусть тебе весело будет,
И станешь счастливой, и счастья никто не осудит.
Глаза раскроет кот,
И солнце в них зайдет.
Глаза закроет кот,
А солнце не уйдет.
И вечером, когда
Темно, и ночь близка,
Гляди, в глазах кота
Два солнечных куска!
С утра мело широкими кругами,
А на рассвете падал наугад,
Пространство размечая между нами,
Душа зимы российской – снегопад.
И город перед нашими глазами
Раскинул феерический наряд
С верандами, качелями, шатрами…
И сказке вслед прохожие глядят.
Прошел с лопатой грузный Дед Мороз.
Корявый лист от клена прокатился,
Продрогший и волнующий до слез.
Густеет снег. Плотнее повалился
На рыхлые громады тополей
С каркасами старинных кораблей.
Невозмутимый, вечный снегопад.
Валит, валит растущими кругами!
Под нашими неспешными шагами
Тропою комья белые скрипят.
24 декабря 1998 г.
Солнце пышет ярче сварки.
В ледяные зеркала
Важно смотрятся подарки
Новогоднего стола.
Вон сугроб, как пряник ладный,
Вон осинка вся в снегу,
Как фольгою шоколадной,
Шелестит на берегу.
А в нетронутой низине
Столько нежной белизны!
Ты постой посередине,
Ведь такому нет цены.
Проходя под хрупкой аркой
Индевеющих кустов,
Не стряхни щекою жаркой
Фантастический покров.
Низко стелется злая поземка,
Вьются белые змейки у ног,
Да гудят неестественно громко
По ночам провода вдоль дорог.
Не шевелится иней кудлатый,
И застывший на холоде лес —
Будто сборище гипсовых статуй
На фарфоровом фоне небес.
То бугром затвердевшая тропка,
То сухая, как шорох, лыжня,
Нас ведут неторопко и робко
Перепутьями зимнего дня.
Но прислушайся к этому снегу!
Словно рифма нечаянных строк,
Одолев надоевшую негу,
Просыпается первый цветок.
У февраля – серебряные ноги,
Вышагивая важно по дороге,
Своей казны вельможа не считает,
И где попало, горстью рассыпает.
О том березки стукнули в оконце.
А к середине дня восходит солнце,
И в занавеску самую простую
Вплетает нитку бледно-золотую.
Зря я завел себе моду
Весь выходной – взаперти.
Выйду взгляну на природу,
Чтобы душой отойти.
Возле застывшей протоки
Высится белый обрыв.
Долгие зимние сроки
Будущий держит разлив.
Скоро оттает полянка,
Желтого плеса тесьма;
Как надоевшая пьянка,
Тянется наша зима.
Всюду сугробы, сугробы…
До горизонта, взгляни!
Но уже веет без злобы
Ветер в последние дни.
Воздух и чист, и прозрачен,
Солнце глядит веселей…
Вот и предел обозначен
Царству речных хрусталей.
По краю мартовского наста
Румяный закатился день,
И дышит сумрак безучастно
Меж придорожных деревень.
Темнеют ели, сосны редки;
Стряхнули иней – вышел срок,
Лишь кое-где на крепкой ветке
Последний держится снежок.
