Вечером синим
Вечерних окон свет жемчужный
Застыл, недвижный, на полу,
Отбросил к лицам блеск ненужный
И в сердце заострил иглу.
Мы ограждались тяжким рядом,
Людей и стен — и вновь, и вновь
Каким неотвратимым взглядом,
Язвящим жалом, тонким ядом
Впилась усталая любовь!
Слова, и клятвы, и объятья
Какой замкнули тесный круг,
И ненавидящем пожатье
Как больно, больно — пальцем рук!
Но нет, молчанья не нарушим,
Чтоб клясть судьбу твою, мою,
Лишь молча, зубы стиснув, душим
Опять подкравшуюся к душам
Любовь — вечернюю змею.
Начало 1907 * * *
За окном гудит метелица,
Снег взметает на крыльцо.
Я играю — от бездельица —
В обручальное кольцо.
Старый кот, по стульям лазая,
Выгнул спину и молчит.
За стеной метель безглазая
Льдяным посохом стучит.
Ночи зимние! Кликуши вы,
В очи вам боюсь взглянуть…
Медвежонок, сын мой плюшевый,
Свесил голову на грудь.
9 февраля 1907 Москва
1
Я тебя провожаю с поклоном,
Возвращаю в молчанье кольцо.
Только вечер настойчивым стоном
Вызывает тебя на крыльцо.
Ты уходишь в ночную дорогу,
Не боясь, не дрожа, не смотря.
Ты доверилась темному богу?
Не возьмешь моего фонаря?
Провожу тебя только поклоном.
Ожесточено сердце твое!..
Ах, в часовне предутренним звоном
Отмечается горе мое.
24 ноября 1907 Москва 2
Велишь — молчу. Глухие дни настали!
В последний раз ко мне приходишь ты.
Но различу за складками вуали
Без милой маски — милые черты.
Иди, пляши в бесстыдствах карнавала,
Твоя рука без прежнего кольца, —
И Смерть вольна раскинуть покрывало
Над ужасом померкшего лица.
17–22 ноября 1907 Петербург — Москва
Листвой засыпаны ступени…
Луг потускневший гладко скошен…
Бескрайним ветром в бездну вброшен,
День отлетел, как лист осенний.
Итак, лишь нитью, тонким стеблем,
Он к жизни был легко прицеплен!
В моей душе огонь затеплен,
Неугасим и неколеблем.
27 мая 1907 Лидино * * *
Мои слова печально кротки.
Перебирает Тишина.
Все те же медленные четки,
И облик давний, нежно-кроткий,
Опять недвижен у окна.
Я снова тих и тайно — весел…
За дверью нашей — Тишина.
Я прожил дни, но годы взвесил,
И вот как прежде — тих и весел,
Ты — неподвижна у окна.
И если я тебя окликну,
Ответом будет Тишина,
Но я к руке твоей приникну,
И если вновь тебя окликну —
Ты улыбнешься у окна!
22–23 августа 1907 Лидино
Елка выросла в лесу.
Елкич с шишкой на носу.
Ф. Сологуб
Наша елка зажжена.
Здравствуй, вечер благовонный!
Ты опять бела, бледна,
Ты бледней царевны сонной.
Снова сердцу суждена
Радость мертвенная боли.
Наша елка зажжена:
Светлый знак о смертной доле.
Ты стройна, светла, бледна,
Ты убьешь рукой невинной…
Наша елка зажжена.
Здравствуй, вечер, тихий, длинный…
Хорошо в моей тиши!
Сладки снежные могилы!
Елкич, милый, попляши!
Елкич, милый, милый, милый.
16 ноября 1907 Петербург * * *
Время легкий бисер нижет:
Час за часом, день ко дню…
Не с тобой ли сын мой прижит?
Не тебя ли хороню?
Время жалоб не услышит!
Руки вскину к синеве, —
А уже рисунок вышит
На исколотой канве.
12 декабря 1907 Москва
Я до тебя не добреду,
Цветок нетленный, цвет мой милый,
Я развожу костер в саду,
Огонь прощальный и унылый.
Цвети во тьме, лелея клад!
Тебя лишь ветер вольно склонит
Да волк, блуждая наугад,
Хвостом ленивым тихо тронет.
В лесу, пред ликом темноты,
Не станешь ты ничьей добычей.
Оберегут тебя цветы,
Да шум сосны, да окрик птичий….
А я у дымного костра
Сжигаю все, что было мило,
Огня бессонная игра
Лицо мне болью оттенила.
Но та же ночь, что сердце жмет
В неумолимых тяжких лапах,
Мне как святыню донесет
Твой несказанный, дальний запах.
Я жду. Рассветный ветерок
Золу рассыплет, дым разгонит,
Я брошу в озеро венок,
И как он медленно потонет!
23 июня 1907 Лидино
Пролог неоконченной пьесы
Самая хмельная боль — Безнадежность,
Самая строгая повесть — Любовь.
В сердце Поэта за горькую нежность
С каждым стихом проливалась кровь.
Жребий поэтов — бичи и распятья.
Каждый венчался терновым венцом.
Тот, кто слагал вам стихи про объятья,
Их разомкнул и упал — мертвецом!
Будьте покойны! — все тихо свершится.
Не уходите! — не будет стрельбы.
Должен, быть может, слегка уклониться
Слишком уверенный шаг Судьбы.
В сердце Поэта за горькую нежность
Темным вином изливается кровь…
Самая хмельная боль — Безнадежность,
Самая строгая повесть — Любовь.
12 декабря 1907 Москва
Сборник «Счастливый домик» (1914)
Элегия
Взгляни, как наша ночь пуста и молчалива:
Осенних звезд задумчивая сеть
Зовет спокойно жить и мудро умереть, —
Легко сойти с последнего обрыва
В долину кроткую.
Быть может, там ручей,
Еще кипя, бежит от водопада,
Поет свирель, вдали пестреет стадо,
И внятно щелканье пастушеских бичей.
Иль, может быть, на берегу пустынном
Задумчивый и ветхий рыболов,
Едва оборотясь на звук моих шагов,
Движением внимательным и чинным
Забросит вновь прилежную уду…
Страна безмолвия! Безмолвно отойду
Туда, откуда дождь, прохладный и привольный,
Бежит, шумя, к долине безглагольной…
Но может быть — не кроткою весной,
Не мирным отдыхом, не сельской тишиной,
Но памятью мятежной и живой
Дохнет сей мир — и снова предо мной…
И снова ты! а! страшно мысли той!
Блистательная ночь пуста и молчалива.
Осенних звезд мерцающая сеть
Зовет спокойно жить и умереть.
Ты по росе ступаешь боязливо.
15 августа 1908 Гиреево
Какое тонкое терзанье —
Прозрачный воздух и весна,
Ее цветочная волна,
Ее тлетворное дыханье!
Как замирает голос дальний,
Как узок этот лунный серп,
Как внятно говорит ущерб,
Что нет поры многострадальней!
И даже не блеснет гроза
Над этим напряженным раем, —
И, обессилев, мы смежаем
Вдруг потускневшие глаза.
И всё бледнее губы наши,
И смерть переполняет мир,
Как расплеснувшийся эфир
Из голубой небесной чаши.
3 (или 10) апреля 1911 Москва * * *
Когда почти благоговейно
Ты указала мне вчера
На девушку в фате кисейной
С студентом под руку, — сестра,
Какую горестную муку
Я пережил, глядя на них!
Как он блаженно жал ей руку
В аллеях темных и пустых!
Нет, не пленяйся взором лани
И вздохов томных не лови.
Что нам с тобой до их мечтаний,
До их неопытной любви?
Смешны мне бедные волненья
Любви невинной и простой.
Господь нам не дал примиренья
С своей цветущею землей.
Мы дышим легче и свободней
Не там, где есть сосновый лес,
Но древним мраком преисподней
Иль горним воздухом небес.
Декабрь 1913
