С ц и п и о н
Доклад об этом кажется мне странным.
С о л д а т
С ц и п и о н
Я не дал позволенья
Послам ко мне являться иностранным?
С о л д а т
С ц и п и о н
Пропустить без промедленья!
С душой открытой или лицемерно
К нам враг идет, нам прибыль в том наверно.
Никто не в состоянье, лицемеря,
Ложь прикрывая правдой, так лукавить,
Чтоб скрытой истине открытой двери
Для выхода наружу не оставить.
И выслушать врага — большой потери
В том нет. Умей вопросы ловко ставить.
Воспользуйтесь советом этим ценным —
Он добыт долгим опытом военным.
Входят два нумансианских посла.
П е р в ы й п о с о л
Когда, сеньор, ты дал нам разрешенье
Перед тобой предстать, спешим мы оба
Нам данное исполнить порученье.
Сейчас начать? Иль примешь нас особо?
С ц и п и о н
Доклады и важнейшего значенья
Здесь принимаю.
П е р в ы й п о с о л
Это будет проба
Сказать, не мудрствуя, в короткой речи,
Чего мы ждем от этой личной встречи.
Нумансия меня к тебе послала,
О полководец самый знаменитый
Из всех, кому приют земля давала,
Кому служили небеса защитой!
Все позабыв, что распрю вызывало,
Тебя, о Сципион, с душой открытой
И руку протянув, иду просить я
О мире, о конце кровопролития.
Нумансия с пути повиновенья
Сенату и закону не сошла бы,
Когда в охране римской избавленье
От утеснений консулов нашла бы.
Неслыханное проявили рвенье
Они в поборах. Мы же были слабы.
Но иго их настолько тяжким стало,
Что наконец Нумансия восстала.
И с самой той поры, как мы восстали,
Как эта затяжная распря длится,
Из Рима к нам вождя не назначали,
С которым мы могли б договориться.[19]
Но вот в твоем лице мы повстречали
Надежный порт. — И нам ли не стремиться,
Сняв паруса войны, искать решений
К улажению с Римом отношений?
Знай, полководец, нам не страх внушает
Настаивать на мире пред тобою.
Нумансию издавна украшает
Как толща стен, так и готовность к бою.
Нет, доблесть сципионова решает
Вопрос: довольны будем мы судьбою,
Коль нам приобрести удастся скоро
В твоем лице и друга и сеньора.
Вот почему, о вождь, мы оказались
Перед тобой. Ждем твоего ответа.
С ц и п и о н
За ум, друзья, вы слишком поздно взялись,
И мне не льстит нисколько дружба эта,
С которой вдруг ко мне вы навязались
Теперь, когда уж ваша песня спета,
Когда судьба мне обещает славу,
И близок миг — начну вершить расправу.
Из года в год мятежничать бесстыдно —
Для просьб о мире шаткая основа!
Придется нам повоевать, как видно,
И заблестят секиры наши снова.
В т о р о й п о с о л
Ты с нами обошелся преобидно.
Не издевайся, вождь. Обдумай слово,
Что бросил нам ты с дерзостью надменной.
Оно зовет нас к ярости военной.
Ты мир отверг, что мы без страха, смело
Тебе сейчас от сердца предложили.
Ну, что же? Перед небом наше дело,
Как правое, восстанет в новой силе!
Громада войск твоих не овладела
Нумансией. Когда переступили
Ее порог вы? Скоро ты шагаешь!
Так мы враги? Ты дружбу отвергаешь!
С ц и п и о н
П е р в ы й п о с о л
Ничего. Другая
Речь впереди: не речь, а дело, кстати!
Друзей отверг ты, этим подвергая
Себя проклятьям — тысяче проклятий!
Вопрос, насколько храброго врага я
На поле брани встречу в вашей рати.
О мире речь — одно. Другое дело —
Секирами врубиться в сечу смело.
С ц и п и о н
Ужо язык услышите, которым,
Ведя бои, о мире говорю я.
Не подпущу вас к тем переговорам,
Не предоставлю слова бунтарю я!
Уйдите! — Там вас ждут с ответом скорым.
В т о р о й п о с о л
Итак, война? Мы встретимся в бою?
С ц и п и о н
В т о р о й п о с о л
Ты отпустил нас с этим?
Мы любим бой! И боем мы ответим.
Послы уходят, а брат Сципиона Квинт Фабий говорит:
К в и н т Ф а б и й
Ошибка наша, что давно расправа
Вас не настигла праведною местью!
Но близок срок, в который наша слава
Равняться будет вашему бесчестью!
С ц и п и о н
Бахвальство, Фабий, воину отрава
Такая ж, как подобострастье с лестью.
Оставь заносчивые выраженья,
Побереги отвагу для сраженья.
Нумансианцев средствами такими
Хочу зажать под римскую пяту я,
Чтоб наши ж выгоды ковались ими!
Пусть ярость их пожрет себя, бунтуя!
О, буйством и задорностью своими
Они поступятся, как обведу я
Со всех сторон их крепость рвом глубоким
И уморю их голодом жестоким!
Кровь римская не будет больше литься
От рук рабов, восставших своевольно.
Бои теперь должны остановиться,
Сил без того мы тратили довольно.
Даю приказ: с мотыгою трудиться, —
Рубите камни. — Пусть вам будет больно,
Но каждого, кто почву эту роет,
Не кровь врагов, а пыль земли покроет.
Освобожден от этого занятья
Не будет сам начальник легиона.
Не сделаю ни одного изъятья
Ни для солдат, ни для декуриона.[20]
Не погнушаюсь сам лопату взять я;
Увидите работу Сципиона —
Рыть землю ломом тяжким я намерен!..
Как я, пусть каждый будет долгу верен!
Ф а б и й
В приказе, брат и вождь мой благородный,
Тобой высокий разум обнаружен.
Да, тактикою было бы негодной, —
А безрассудный ли нам выпад нужен? —
Лицом к лицу встречаться с сумасбродной
Толпою бунтарей, чей натиск дружен.
Осадой взять, подрезав сил их корни,
Вот это — способ сделать их покорней!
Со всех сторон мы город их обложим…
Вот от реки отрезать их труднее.
С ц и п и о н
Идем, чтобы скорей, как только можем,
Начать работу — да покончить с нею.
Мы этим средством дерзость уничтожим
Мятежников спокойней и вернее;
И если небо с нами, покорим их.
Из наших рук — рабами примет Рим их.
Выходит дева. На ней корона из башенок[21], а в руке модель замка. Эта дева изображает Испанию. Она говорит:
И с п а н и я
Ты, небо ясное, своей высокой
И светлой милостью обогатило
Часть лучшую земли моей широкой.
Ты ей тепло давало, ей светило!
Ужель, узнав, что я в беде жестокой,
Ты мне былой любви не возвратило?
Ужели не даруешь ты участья
Испании, повергнутой в несчастья?
Дурные, небо, помню времена я:
В твоем огне вся плоть моя дрожала.
И через трещины кора земная
Не Солнцу ль бездны адские казала?
Не тысячи ль тиранов власть шальная
Меня когда-то грабила, терзала?
То финикиянин, то грек владели
Испанией.[22] Так небеса хотели.
Ужель мне суждено навек остаться
Рабыней чужеземного народа
И, хоть знамена реют, не дождаться
Заветных слов: Испанская Свобода?
В том высшей правды воля, может статься,
Чтоб эта пала на меня невзгода.
За рознь между детьми несу расплату!
Давно у них — брат ненавистен брату!
Сыны мои ни разу не сливались
В одну семью[23] единым тесным кругом,
И связи все тогда у них и рвались,
Когда был нужен мир да лад друг с другом…
А варварские полчища ворвались, —
И все здесь оказалось к их услугам;
Разбили братьев, не признавших братства,
Разграбили их матери богатства.
Одна Нумансия врагов проходу
Мечом подъятым дерзко угрожает
И изначальную свою свободу
Возлюбленную кровью защищает.
Но сроки близки. Храброму народу
Рок гибель скорую и смерть вещает.
Умрет он, — но как Феникс возродится,
И будет мир Нумансией гордиться!
А римляне, хотя числом несметны[24],
К победе ищут тропочек окольных.
Уйти от встреч старанья их заметны, —
Моих бойцов они боятся вольных!
О, если б козни их остались тщетны,
Затеи извергов самодовольных!
Нумансия, хоть силы бедной слабы,
Не гибель, а спасенье обрела бы!
Ей враг — увы! — не только угрожает
Таранами у стен ее вплотную, —
Усердными руками продолжает
Хитрец атаку на нее иную:
Он роет ров, окоп сооружает,
Вокруг по долам, горам, — не минуя
Земли ни пяди. К рати осажденной
Лишь по реке есть путь непрегражденный.
За крепостной стеной, в пределе тесном,
Принуждены нумансианцы жаться.
Им нет общенья с населеньем местным:
Помочь несчастным братья не решатся…
Но враг рассыпан по путям окрестным,
В бою открытом с ним нельзя сражаться. —
Их это так гнетет, что громким криком
«Войну иль смерть!» — зовут в безумье диком…
Одна дорога в город их свободной
Еще осталась — доступ есть рекою.
Река своей струею многоводной —
Защита им, охрана их покою.
И вот пока, Дуэро благородный,
Ни башней, ни плотиной никакою
Не перерезан бег твой знаменитый, —
Нумансианцам будь, молю, защитой!
О ты, Дуэро, чьи струи витые
Бегут по лону моему без страха, —
Пусть и в тебе заблещут золотые
Пески, как в водах ласкового Тахо[25];
Пусть нимфы, скромные и молодые,
К тебе спешат, не воздымая праха,
Меняя рощи тень и зелень луга
На холод вод, — любя тебя как друга, —
Свой слух склони внимательный к моленью,
Исполни просьбу слезную мою ты —
Не предавайся снам и умиленью,
Спеши на помощь, не теряй минуты!
Разлиться дай скорее наводненью
По берегам, хотя они и круты!
Коль моего ты не спасешь народа —
Прощай навек Нумансии свобода!
Выходит река Дуэро и три речки: их изображают три мальчика[26], одетые так, чтобы по одежде было видно, что это три притока, впадающие в Дуэро около города Сории, который в то время назывался Нумансия[27].
