Он называется точно следующими словами: "Тайное откровение науки живописца" (Хуа сио би цзюе) и содержит, действительно, все то, что типично для китайского художника-пейзажиста. Полагая, что это может быть интересным и не только одному китаеведу, я решаюсь дать перевод этого трактата. {М. В. Баньковская (дочь акад. В. М. Алексеева и публикатор его наследия) обратила внимание составителя на характерное место в письме, отправленном акад. В. М. Алексеевым его аспирантам Л. З. Эйдлину и Н. Т. Федоренко 15 лет спустя (2.04.38), где он пишет: "Уважаемые товарищи Лев Залманович и Николай Трофимович! Посылаю Вам китайский текст "Тайны живописи", приписываемый (неверно!) Ван Вэй'ю (VIII век). Буду очень рад если, сличив его с моим переводом, Вы найдете в этой работе для себя пользу. За всякое замечание к моему переводу буду, как всегда, очень благодарен..." - Цит. по изд.: Л. З. Эйдлин. О В. М. Алексееве. - Литература и культура Китая / Сборник статей к 90-летию со дня рождения акад. В. М. Алексеева // М.: ГРВЛ, 1972. - Прим. сост.} Перевод этот - ближайшая комбинация перевода точного с ритмическим, ибо трактат написан мерным, параллелистическим стилем, и я не хотел оставлять мерную китайскую литературную речь без посильного, хотя, конечно, неадекватного отзвука в русском переводе.
В. М. Алексеев
ТАЙНЫ ЖИВОПИСИ
Средь путей живописца тушь простая {Тушь простая - монохром.} выше всего. Он раскроет природу природы {Характер самопроизвольного начала, лежащего в самом верховном слое отвлеченного божества (Дао). Даосский язык свойство большинства художественных синтезов.}, он закончит деянье Творца {Созидателя превращений природы и человека, т. е. все того же Дао, понимаемого с точки зрения божества-промыслителя.}.
Порой на картине всего лишь в фут {Меры здесь и в дальнейшем русификация.} пейзаж он напишет сотнями тысяч верст. Восток, и запад, и север, и юг лежат перед взором во всей красе. Весна или лето, осень, зима рождаются прямо под кистью.
Когда приступаешь ты к водным просторам, бойся класть плавучие горы. Когда расположишь ты ветви дорог, свитых не делай, сплошных путей.
Хозяину-пику лучше всего быть высоко торчащим; гости же горы нужно, чтоб мчались к нему.
Там, где сгиб и обхват, поместим, пожалуй, монашеский скит; у дороги, у вод мы поставим простое жилье.
Селу или ферме придай ряд деревьев, составив их в рощу: их ветви охватывать тело картины должны.
Горе иль обрыву дай водную ленту: пусть брызжет и мчится... Однако потоку не следует течь как попало.
У рта переправы должно быть лишь тихо и пусто; идущие люди пусть будут редки, в одиночку.
Дав мосту-понтону на лодках плыть, все ж, хорошо вздеть его выше. Поставив рыбачий челн человека, снизить его, скажу, не мешает.
Средь скал нависших и опасных круч хорошо б приютить странное дерево. В местах, где высится стеною кряж, невозможно никак дорогу прокладывать.
Далекий холм сольется с ликом туч, а горизонт небес свой свет с водой соединит.
В том месте гор, где их замок иль крюк, проток скорей всего оттуда выводи. Когда ж дорога подошла к утесу, здесь можно дать навесный мост.
Когда на ровном месте высятся хоромы и террасы, то надо бы как раз, чтоб ряд высоких ив стал против человеческих жилищ; а в знаменитых горных храмах и молельнях достойно очень дать причудливую ель, что льнет к домам иль башням.
Картина дали дымкою накрыта, утес глубокий - в туче, как в замке. Флажок на Виннице пусть высоко висит среди дороги, а парус странника недурно опустить в начале вод.
Далекие горы нужно снижать и раскладывать; близким же рощам надо скорее дать вынырнуть резко...
Когда рука пришла к кистям и туши, бывает, что она блуждает и играет в забытьи... А годы, луны вдаль идут и в вечность - и кисть пойдет искать неуловимых тайн. Таинственно-прекрасное прозреть - не в многословии секрет; но тот, учиться кто умеет, пусть все ж идет за правилом-законом.
Верх башни храмовой пусть будет у небес: не следует показывать строений. Как будто есть, как будто нет; то вверх идет, то вниз бежит...
Холмы заросшие, буфы земли лишь частью приоткроют верх жилища; травою крытый дом и тростниковый павильон тихонько выдвигают жердь и шест.
Гора поделена на восемь граней, а камень виден с трех сторон.
Когда рисуешь беззаботность туч, то не давай клубиться им грибом узорным _чжи_.
Фигуры пусть не больше дюйма с небольшим, а сосны _сун_ и туи _бо_ пусть выйдут фута на два ввысь.
Когда рисуешь ты в пейзаже горы-воды, то мысль твоя лежит за кистью впереди... Гора в сажень, деревья ж в фут, дюйм для коней и доли для людей.
Далекие фигуры все без ртов, далекие деревья без ветвей. Далекие вершины без камней: они, как брови, тонки-неясны. Далекие теченья без волны: они - в высотах, с тучами равны.
Такое в этом откровенье!
Талия горная тучей закрыта; стены скалы прикрыты потоком; башня-терраса прикрыта деревьями; путь же проезжий застлан людьми.
На камень смотрят с трех сторон, в дорогу смотрят с двух концов; гляди в деревья по верхам, смотри в воде ступню ветров.
Вот таковы законы!
Когда изображаешь горы-воды, рисуй холмы хоть ровным-ровные, но с острою вершиной; рисуй вершины острым-острые, но в связной цепи; рисуй скалу с отверстием пещеры и стену острую отвеса; рисуй повисшие в пустотах глыбы и круглые, как шар, холмы.
Река - дорога вдаль, прошедшая везде; когда же две горы сожмут дорогу, то называй ущельем это. А если две горы сожмут реку, потоком это именуем.
То, что похоже на гряду, но выше, называй хребтом; а то, что ровно тянется, куда бы ни хватал твой взор, то именуем взгорьем.
И если кое-как на это обратить вниманье, то вот и общее подобие пейзажа!
Кто смотрит на картину, тот стремится видеть, прежде всего, дух... Затем уж различает он, где чисто, где мазки.
Реши, что гость и что хозяин: кто примет, и с поклоном кто придет. Расположи в величественный ряд толпу вершин; коль много их - то хаос, беспорядок; коль мало - вяло, простовато.
Не надо их ни много и ни мало!.. Лишь различи, что дальше и что ближе.
Далекие горы не могут с ближайшими слиться горами. Далекие воды не могут с ближайшею слиться водой.
Где в талии горы прикрыт обхват, поставь туда строенья храмовые; где берега реки - обрыв, а дальше - насыпь и плотина, клади, пожалуй, маленький мосток.
Где нет дороги, там пусть рощи и леса; где берег прерван - древний переезд; где воды прерваны - в тумане дерева; где воды разлились - помчались паруса; а в тайнике лесов - жилище человека.
Перед обрывом - древние деревья: их корни рваные свились узлом лиан; перед потоком - каменные глыбы: узор причудливый, следы воды на нем.
Когда рисуются деревья чащ лесных, далекие редки и ровны, а близкие часты и высоки. Коль есть на них листва, то ветвь нежна, мягка; коль листьев нет, - упруга и сильна. Кора сосны - что чешуя; у туи ж белой взмотан ею ствол. Коль на земле растет, то корень длинный, ствол прямой; на камне ж скрючена в кулак и одинока.
В деревьях древних множество частей: мертвы они наполовину; в холодной роще спряталась пичужка; ей холодно, уныло-сиротливо.
Коль дождь идет - не различишь ни неба, ни земли; не знаешь, где здесь запад и восток. Коль нет дождя, но ветер - только знай гляди за ветвями дерев. Коль ветра нет, но дождь - верхи дерев под тяжестью согнулись. Прохожий встал под зонт, рыбак надел рогожу...
Проходит дождь - подобрались и тучи; а небо - синяя лазурь...
Когда ж слегка туман и сеется тихонько мгла - гора усилит яшмовую сочность и солнце близится к косым отсветам...
В природе ранней тысячи вершин хотят заутреть; дымка и туман тонки, неуловимы; мутна-мутна остатняя луна, и вид ее - сплошное помраченье.
А вечером смотри: гора глотает красное светило, и свернут парус над речною мелью. Спешат идущие своей дорогой, и двери бедняка уже полуприкрыты.
Весной: туман - замок, а дымка - что покров. Далеко дымка тянет белизну... Вода - что выкрашена ланем {Лань - индиго.}, а цвет горы чем дале, тем синей.
Картина летом: древние деревья кроют небо, зеленая вода без волн; а водопад висит, прорвавши тучи; и здесь, у ближних вод, - укромный, тихий дом.
Осенний вид: подобно небо цвету вод; уединенный лес густым-густеет. В воде осенней лебеди и гуси; и птицы в камышах, на отмелях песчаных...
Зимой, смотри: земля взята под снег. Вот дровосек идет с вязанкой на спине. Рыбачий челн пристал у берегов... Вода мелка, ровнехонек песок.
Коль ты рисуешь горы-воды вместе, ты должен рисовать по сменам этим.
Теперь, коль скажем так:
"Утесы-этажи в замке тумана"; иль так:
"В Чуские горы тучи уходят"; иль так еще:
"Осеннее небо утром очистилось"; иль так:
"У древней могилы рухнувший памятник"; иль так еще:
"Дунтин (озеро) в весенней красе"; иль так:
"Дорога заглохшая, я заблудился", - то все такого рода выраженья мы именуем подписью к картине.
Вершины гор нельзя в одном шаблоне дать; верхушки дерева нельзя давать в одной манере. Одеждою гора себе берет деревья, а гору дерево берет себе, как кость.
