О господи, пошли мне смерть,
Внемли моим рыданьям!
Ты сам ведь знаешь, у меня
Таланта нет к страданьям.
Прости, но твоя нелогичность, господь,
Приводит в изумленье.
Ты создал поэта-весельчака
И портишь ему настроенье!
От боли веселый мой нрав зачах,
Ведь я уже меланхолик!
Кончай эти шутки, не то из меня
Получится католик!
Тогда я вой подниму до небес,
По обычаю добрых папистов.
Не допусти, чтоб так погиб
Умнейший из юмористов!
МОРФИНА
Похожи друг на друга два прекрасных,
Два юных лика, хоть один из них
Бледней другого и гораздо строже,
Сказал бы я: другой не столь возвышен,
Хоть ласково меня в свои объятья
Прекрасный заключал; как нежен взор,
Как сладостна была его улыбка!
Венком своим из маков он касался
Лба моего, бывало, ненароком,
Боль прогоняя странным этим духом,
На благо мне; однако мимолетно
Такое облегченье; исцелюсь я,
Когда опустит молча факел свой
Тот, первый; как он бледен и суров!
Заснуть отрадно, умереть отрадней,
Но лучше не родиться никогда.
АЛЛИЛУЙЯ
В вас, солнце, звезды и луна,
Мощь вседержителя видна.
Чуть праведник на небо глянег -
Творца хвалить и славить станет.
По высям взор мой не витает, -
Здесь, на земле, и без небес
Искусство божье поражает
Необычайностью чудес.
Да, други, взор моих очей
На землю скромно устремлен,
Шедевр творения здесь он
Находит: то сердца людей.
Как солнце ни горит огнем,
Как нежно в сумраке ночном
Ни блещет месяц, сонмы звезд,
Как ни искрист кометы хвост, --
Лучи заоблачных лампад -
Они грошовых свеч огарки,
Когда подумаешь, как жарки
Сердца, что пламенем горят.
Весь мир в миниатюре в них:
Здесь дол и лес до гор крутых;
Пустыни с дикими зверями,
Что сердце нам скребут когтями;
Здесь водопады, рек приливы,
Зияют пропасти, обрывы;
Сады цветут, в лугах средь кашки
Ослы пасутся и барашки;
Здесь бьет фонтан струей беспечной;
Влюбленно соловьи-бедняги,
В честь пышных роз слагая саги,
Мрут от чахотки скоротечной.
Здесь все идет своей чредой;
Сегодня -- солнышко и зной,
А завтра -- осень настает,
На лес и луг туман плывет,
Цветы роняют свой наряд,
Ветрила бурные шумят,
И хлопьями клубится снег,
Лед прячет зыбь озер и рек.
Приходит время зимней встряски,
Все чувства надевают маски,
Влечет веселый карнавал,
И опьяняет шумный бал.
Но в общем вихре ликованья
Таятся горькие страданья.
Звенит сквозь пестрый котильон
О промелькнувшем счастье стон.
Вдруг треск. Не бойся, все пройдет,
То, дрогнув, надломился лед,
Растаял пласт коры морозной,
Сковавший сердце силой грозной.
Прочь все, что хладно и сурово!
Вернулись радости -- ура!
Весна -- прекрасная пора -
От чар любви воскресла снова.
Создатель! Благодать твою
Познали небо и земля,
И "кирие элейсон" я
И "аллилуйя" воспою.
Как милосерд, как добр господь
К людским сердцам, и нашу плоть
Своим он духом оживил,-
Тот райский дух -- любовный пыл.
Сгинь, Греция, с бряцаньем лир!
Сгинь, пляска муз, весь древний мир
Сластолюбивый, сгинь! Я пеньем
Творца восславлю с умиленьем,
Сгинь, звон языческих пиров!
На арфе, в трепете святом,
Как царь Давид, спою псалом!
Лишь "аллилуйя" -- гимн певцов!
ОТХОДЯЩИЙ
Мирских волнений и страстей
И след исчез в душе моей.
Мертво все то, что сердце жгло,
Когда я ненавидел зло,
И я ли сам иль милый друг
В беде -- ни до чего вокруг
Мне дела нет. Лишь смерть одна
Во мне жива, и вот она
Задернуть занавес идет.
Спектакль окончен, и народ,
Зевая, повалил домой,-
Родной немецкий зритель мой!
Людишкам добрым перед сном
Пожрать бы да запить вином.
Рюмашку -- хлоп! И смейся, пой...
Гомеров так сказал герой:
"Везде -- и в Штуккерте, пожалуй, -
Живой филистер, хоть самый малый,
Счастливей, чем призрак, чем сам Пелид,
Что в темном царстве душ царит".
x x x
Как ни прекрасен -- полон мук
Сон этой жизни краткой;
Измучил он меня своей
Жестокой лихорадкой.
Открой мне, боже, край теней;
Я там, под твоею сенью,
Прильну к прохладному ключу,
Дарящему забвенье.
Забудется все, -- одна любовь
Пребудет вечно; ведь Лета -
Лишь сказка греческая, миф
Безлюбого поэта.
ЦЕЛИМЕНА
Не считай, что только сдуру
Весь я твой, мое мученье!
Не считай, что, как всевышний,
Взял я курс на всепрощенье.
Эти штучки, эти дрючки,-
Сколько мне их перепало!
А любой другой тебе бы
Так влепил, что ты б не встала.
Тяжкий крест -- а ведь не сбросишь!
И стерплю, хоть это мука.
Женщина, тебя люблю я,
За грехи мне и наука.
Ты чистилище мужчины.
Хоть любовь нам сети ставит,
От твоих объятий, ведьма,
Сам господь меня избавит.
x x x
Идет конец -- в том нет сомненья,
К чертям идут любовь, волненья.
Освобожденною душой
Вкуси прохладу и покой
Благих семейственных услад.
Обласкан жизнью, кто богат,
И свет ему сердечно рад.
Он вволю ест; бессонной думой
Не мучаясь в ночи угрюмой,
Спокойно спит и видит сны
В объятьях преданной жены.
x x x
Земные страсти, что горят нетленно,
Куда идут, когда в земле мы сгнили?
Они идут туда, где раньше были,
Где ждет их, окаянных, жар геенны.
x x x
Я чашу страсти осушил
Всю до последнего глотка,
Она, как пунш из коньяка,
Нас горячит, лишая сил.
Тогда я, трезвость восхваляя,
Отдался дружбе, -- мир страстям
Она несет, как чашка чаю
Отраду теплую кишкам.
x x x
Ни увереньями, ни лестью
Я юных дев не соблазнял,
Равно и к тайному бесчестью
Замужних женщин не склонял.
Будь грешен я в таких забавах,
Не перепала б ни строка
Моей персоне в книге правых;
Тогда я стоил бы плевка.
x x x
В часах песочная струя
Иссякла понемногу.
Сударыня ангел, супруга моя,
То смерть меня гонит в дорогу.
Смерть из дому гонит меня, жена,
Тут не поможет сила.
Из тела душу гонит она,
Душа от страха застыла.
Не хочет блуждать неведомо где,
С уютным гнездом расставаться,
И мечется, как блоха в решете,
И молит: "Куда ж мне деваться?"
Увы, не поможешь слезой да мольбой,
Хоть плачь, хоть ломай себе руки!
Ни телу с душой, ни мужу с женой
Ничем не спастись от разлуки.
ПРОЩАНИЕ
Как пеликан, тебя питал
Я кровью собственной охотно,
Ты ж в благодарность поднесла
Полынь и желчь мне беззаботно.
И вовсе не желая зла:
Минутной прихоти послушна,
К несчастью, ты была всегда
Беспамятна и равнодушна.
Прощай! Не замечаешь ты,
Что плачу я, что в сердце злоба.
Ах, дурочка! Дай бог тебе
Жить ветрено, шутя, до гроба.
x x x
Цветы, что Матильда в лесу нарвала
И, улыбаясь, принесла,
Я с тайным ужасом, с тоскою
Молящей отстранил рукою.
Цветы мне говорят, дразня,
Что гроб раскрытый ждет меня,
Что, вырванный из жизни милой,
Я -- труп, не принятый могилой.
Мне горек аромат лесной!
От этой красоты земной,
От мира, где радость, где солнце и розь
Что мне осталось? --Только слезы.
Где счастья шумная пора?
Где танцы крыс в Grande Opera?
Я слышу теперь, в гробовом МОЛЧЕ
Лишь крыс кладбищенских шуршанье.
О, запах роз! Он прошлых лет
Воспоминанья, как балет,
Как рой плясуний на подмостках
В коротких юбочках и в блестках,
Под звуки цитр и кастаньет
Выводит вновь из тьмы на свет.
Но здесь их песни, пляски, шутки
Так раздражающи, так жутки.
Цветов не надо. Мне тяжело
Внимать их рассказам о том, что npoi
Звенящим рассказам веселого мая.
Я плачу, прошлое вспоминая.
x x x
Как твой пастух, немалый срок
Мою овечку я стерег.
С тобой делил еду свою,
В жару водил тебя к ручью,
Когда же снег валил клоками,
Тебя обеими руками
Я укрывал, прижав к груди.
Когда уныло шли дожди,
И выли волки, и ревели
Ручьи, метаясь в горной щели,
И крепкий дуб гроза сражала,
Ты не боялась, не дрожала,
Была беспечна, весела
И мирно близ меня спала.
Рука моя сдает. Как видно,
Подходит смерть. И так обидно,
Что пасторали всей конец!
В твою десницу, о творец,
Влагаю посох мой. Храни,
Когда земные кончу дни,
Мою овечку. Все шипы
Сметай с ее земной тропы.
Не дай в лесах ей заблудиться,
В болотах, где руно грязнится,
Пои всегда водой прозрачной,
Питай травою самой злачной,
И пусть, беспечна, весела,
Спит, как в моем дому спала.
Приходит смерть. Теперь скажу я,
