id="id608">
Слова – как струганные рейки
Слова – как струганные рейки,
строги в изяществе своем.
динамика – не в жарком брейке,
она – в молчании… вдвоем.
Есть только миг.
Все остальное – миф.
Внук мой портрет нарисовал
Внук мой портрет нарисовал:
едва заметные кудряшки,
морщины,
правильный овал
моей яйцеподобной ряшки,
в косых глазах -
сердитый взгляд,
под носом вздыбилась щетина.
И получилась,
говорят,
правдоподобная картина.
Не сжигай за собой корабли
Не сжигай за собой корабли,
и мосты – не спеши, не круши.
В остающейся млечной пыли
детям вырасти легче в мужи.
Помоги им себя обогнать,
чтобы стартом с твоих рубежей
было легче лететь и шагать
в вечном поиске миражей.
Однажды порой бабьелетней
Однажды
порой бабьелетней,
когда уже осень близка,
спросили у бабки столетней:
«Еще поживешь…
или как?»
Врасплох не застали вопросом –
немного подумав,
она
на прошлое шмыгнула носом
и глянула вдаль из окна,
ответила шамкнув губами,
скрывая пустующий рот:
«Сынки, надоело мне с вами,
да что-то господь не берет,
не все, значит, я отслужила,
кому-то еще, знать, нужна…»
А осень листвою кружила
и падала вниз тишина.
Что в имени твоем
сокрыто для меня -
знаменье знака или звука?
Какою силою маня
влечешь меня в свою орбиту?
Царице грозной покорясь,
благодарю свою планиду
за ту неведомую связь,
что обрела нас
друг для друга.
Когда б ты иначе звалась,
наверно, было б все иначе -
другому б ты передалась,
попал бы я в другие руки
и жил б, судьбу свою кляня
за нелюбовь, за неудачи.
Как хорошо, что у меня
нет этой мрачной незадачи.
И свет,
что в имени твоем,
пусть долго светит нам
вдвоем.
Когда рука твоя
ложится на плечо,
то суетность как грязь
с меня спадает,
и ощущенье благости
влечет
к таинственным реалиям Алтая;
то, мнится,
над Белухою парю,
где меж землей и небом
нет преграды;
то в озеро бездонное смотрю
и – рядом -
звезд небесных мирриады.
Жара и холод связаны рекой,
здесь с будущим соседствует былинность,
здесь все слилось:
волненье и покой,
вчера и завтра,
ты и я -
в единость.
По обе стороны Урала
поднявши над челом забрало
со мной в открытую играла
моя напарница – судьба.
Скубаться с ней не надо было.
Не тормозя, не торопила,
она по-своему любила,
за что, не знаю сам, меня.
Менять ее я не намерен,
доволен ею в полной мере,
не подведет она, уверен.
Не подведу ее и я.
«Живу, зову, и помню» -
тройной автопортрет,
соединить в нем нелегко мне
дела недавних лет
и память пройденных спиралей
моим нездешним «Я»,
и чувства, что не растеряли
«Мы» в дебрях бытия.
Есть та неведомая сила,
что прошлым дорожа,
меня нередко возносила
в созведья миража,
где к современникам взывая,
Я – и Отец и Сын,
соединить собой пытаюсь
тугую связь годин.
И голос мой пока не стих,
примите мой триптих.
