А если сильно загрущу,
что стал я нелюдимым,
то выпью чуть и закушу
табачным дымом.
* * *
Нынче я много реже шучу,
и свою неприкаянность чувствую,
и в нечастых застольях молчу,
и старательно всюду отсутствую.
* * *
Я народный не слушаю глас
и не верю народному эху –
слишком много повсюду сейчас
расплодилось отзывчивых йеху.
* * *
Мне возраст печали принёс,
которыми надо делиться:
мне нравилось жить на износ,
и он не замедлил явиться.
* * *
В раздумьях тяжких ежедневных
тоску я силился унять,
и не хватало сил душевных
своё бессилие признать.
* * *
Мой некрупный разум,
хоть и не потух,
но заметно глазу
испускает дух.
* * *
Российское время – волна за волной –
меняет игру с населением:
одно поколение травит войной,
другое – калечит растлением.
* * *
Тому навряд ли есть название,
но ясно видно всем желающим:
есть люди, чьё существование
жизнь освежает окружающим.
* * *
Мы – актёры, и талантов запасы
не жалеем на игру беззаветную;
из боязни промахнуть мимо кассы
исполняем мы херню несусветную.
* * *
Между рожденьем и кончиной,
в любой из жизни день и час,
необходимо быть мужчиной –
Бог это очень ценит в нас.
* * *
Моё существование курящее –
порою даже прямо среди ночи –
мне очень облегчает настоящее,
а будущим я мало озабочен.
* * *
Утешение одно
в каждой тьме и стуже:
да, могло быть лучше, но
быть могло и хуже.
* * *
Текут остатки от остатка,
плывут года и облака,
но жизни тёмная загадка
мной не разгадана пока.
* * *
Увы, художники, увы,
нередко думал я в музеях:
победа там – без головы,
а красота – без рук обеих.
* * *
Над большой страной могучей –
гром победы власти сучьей,
а свободы фейерверк –
после дождичка в четверг.
* * *
Есть чувство у меня, вполне еврейское,
что жить и быть живым – важней всего;
плевать на невезение житейское:
когда умрёшь – не будет и его.
* * *
Об этом думать колко и обидно,
однако же до боли очевидно:
забвения тяжёлая вода
ни звука не оставит, ни следа.
* * *
Когда был я ещё молодой,
неустанно я вёл наблюдения
за весёлой тяжёлой судьбой
женщин лёгкого поведения.
* * *
Я дней уплывших череду
порой так ясно вспоминаю,
как будто вновь по ним иду
и много в жизни понимаю.
* * *
В моей мыслительной копилке
живут загадочные звуки –
скребутся мелкие опилки
от разгрызания науки.
* * *
Сомнительны мне длинные стихи,
моя природа краткости верна;
шуршание излишней шелухи
мешает шелушению зерна.
* * *
Я на восьмом десятке лет –
печально, радостно, обидно –
вдруг ощутил души расцвет.
Перед разлукой, очевидно.
* * *
Мир делается ярче и новей,
занятнее, об этом нету спора,
а мы ему рожаем сыновей,
надеясь, что война ещё не скоро.
* * *
Похоже, что душа – кочан капустный
и много в ней наслоено слоёв:
один – весёлый лист, а глубже – грустный,
а тёмный лист заведомо хуёв.
* * *
В наш дух, который мы расчислили
как некий нам подарок Божий,
заметно входит легкомыслие,
что лично мне всего дороже.
* * *
К жизни относясь с большой симпатией,
но взирая пристально и бдительно,
я имею ясное понятие
и про хорошо, и про сомнительно.
* * *
Моё короткое дыхание,
дитя табачного вредительства,
ещё содержит полыхание,
потребное для сочинительства.
* * *
Смурная тёмная тоска
приходит ниоткуда,
и тихо надо ждать, пока
не сгинула, паскуда.
* * *
Порой отрадны мне приметы
количества ушедших дней:
вдруг попадаются предметы
из давней юности моей.
* * *
Редеет облаков летучая гряда,
подумал я привычно и цитатно;
уже не тороплюсь я никуда
и слышу жизни шум уже невнятно.
* * *
Есть резвость в этом типе продувном,
едины раболепие и спесь;
а если размешать его с говном,
то будет однородна эта смесь.
* * *
Ночные мысли, когда бессонница,
текут несвязно и вразнобой,
но всё к тому лишь нещадно клонится,
что проиграл ты в игре с судьбой.
* * *
Увы, из замысла и вымысла
толкнуть историю вперёд
такая хрень в России выросла,
что до сих пор тоска берёт.
* * *
Отменно дерзких шуток я свидетель,
и сам любитель этого же спорта;
приличность, я не спорю – добродетель,
однако же весьма второго сорта.
* * *
Писать возвышенно и страстно,
излиться пышным монологом
не раз пытался я – напрасно,
я дружен только с низким слогом.
* * *
На мир я пристально гляжу:
в нём этажи накручены,
и душу тянет к этажу,
где все ходы изучены.
* * *
Вдруг холодом меня обволокло,
как будто льгота кончилась Господня;
российское душевное тепло
куда-то испаряется сегодня.
* * *
У поздней старости беда –
подруга прочим бедам:
ушли навеки в никуда
кто был души соседом.
* * *
Кончается любое увлечение,
и странно, что не плачешь от урона,
а чувствуешь такое облегчение,
как будто в рабстве был у фараона.
* * *
Везде среди ублюдков, упырей
и прочих омерзительных созданий
активно подвизается еврей,
исполненный энергии и знаний.
* * *
Увы, но пророкам в их шумном экстазе
наш мир изменить не дано,
а вот ниагара, бурля в унитазе,
смывает оттуда говно.
* * *
Нынче был очень редкостный вечер –
зал пустой меня встретил сердечно,
и я Богу напомню при встрече,
что держал я себя безупречно.
* * *
Уже давно погряз я в быте
и вижу мир через окно,
а череду любых событий
смотрю как некое кино.
* * *
Мечтали про нечто великое,
святое, высокое, дерзкое,
а вышло увечное, дикое
и очень по качеству мерзкое.
* * *
Плетенье стиха увлечённое
мне стало с годами трудней,
поскольку всё, мной сочинённое,
сбывается в жизни моей.
* * *
Поэт не спит. При свете лампы
с душой кипящей, как бульон,
творит он выцветшие штампы
истёртых слов. И счастлив он.
* * *
Здесь неудача, там беда,
но есть и радостные факты,
и по дороге в никуда
бывают чудные антракты.
* * *
Смотреть сегодня надо в оба,
чтобы горючее не вспыхнуло, –
когда везде клубится злоба,
она находит место выхлопа.
* * *
Люблю ночные поезда,
в них есть игра, душе любезная:
как бы из тихого гнезда
змея похитила железная.
* * *
Шальная, крутая, пропащая,
без рамок отселе доселе,
поэзия – баба гулящая,
однако отнюдь не со всеми.
* * *
Сегодня очень остро я почувствовал,
какой я в этой жизни гость случайный,
как будто ненароком поприсутствовал
на собственной кончине беспечальной.
* * *
Есть женщины железной хватки
и вида дивного наружного –
мужей меняя, как прокладки,
в конце концов находят нужного.
* * *
Я прочитал у древних греков
и отыскал в себе самом:
весьма смешно у человеков
довольство собственным умом.
* * *
Порывов дурачиться более нет,
серьёзность со мной неразлучна;
я сделался взрослым на старости лет,
а это обидно и скучно.
* * *
Когда струящийся ислам
затопит мир, как половодье,
то всем сегодняшним ослам
накинут сёдла и поводья.
* * *
Я людей неохотно прощаю –
удивительный старческий грех,
но на небе зато – обещаю,
что ходатаем буду за всех.
* * *
По миру теплится медлительно
вражда народов и племён,
и миру очень удивительно,
что до сих пор не взорван он.
* * *
Приблизившись к таинственному краю,
храним покуда промыслом Господним,
я тихо сам с собой в снежки играю
запомнившимся снегом прошлогодним.
* * *
Приятно думать, что еврейство
и всё, что в мире есть еврейского, –
сосредоточие злодейства
и хитроумия злодейского.
* * *
Не надо глубоко в себе копаться,
отыскивая сумерек явление:
люблю я засыпать, а просыпаться
теперь уже люблю гораздо менее.
* * *
Куда чуть зорче ни взгляни,
одна и та же вьётся нить:
толпа всегда кричит: «Распни!» –
чтобы потом обожествить.
* * *
Любимый у Творца эксперимент –
менять земной истории течение,
а лучший в этих играх инструмент –
общественное умопомрачение.
* * *
Сейчас любая залепуха,
поскольку смутные года,
