«It tossed – and – tossed —…»
It tossed – and – tossed —
A little Brig I knew – o'ertook by Blast
– It spun – and spun
– And groped delirious, for Morn
– It slipped – and slipped
– As One that drunken – stept
– Its white foot tripped
– Then dropped from sight
– Ah, Brig – Good Night
To Crew and You
– The Ocean's Heart too smooth – too Blue
– To break for You
Подхватывая ветра взгляд,
Он шел к Рассвету наугад.
Под звонкий, долгий чаек крик
Кружил, кружил маленький бриг.
Он спотыкался и бежал,
Как будто пьяный он шагал,
Ступнями белыми в рубцах
И был потерян мной впотьмах.
Ах бриг, спокойной ночи, спи,
Твои матросы смотрят сны.
Я знаю, Океана Душу
Ничто волненьем не нарушит.
«I held a Jawel in my fingers —…»
I held a Jawel in my fingers —
And went to sleep —
The day was warm, and winds was prosy —
I said: «Twill keep» —
I woke – and chid my honest fingers,
The Gem was gone —
And now, an Amethyst remembrance
Is all I own.
Сжимая аметист в руке,
Ложилась спать.
День тепл и скучен был, а я
Сны ночи стала звать.
Проснулась аметист исчез
В волшебном сне.
Но аметистовая память
Живет во мне.
The Soul unto itself
Is an imperial friend —
Or the most agonizing Spy —
An Enemy – could send —
Secure against its own —
No treason it can fear —
Itself – its Sovereign – of itself
The Soul should stand in Awe.
Душа, бесспорно, для тебя
Твой королевский друг,
И твой язвительный шпион,
И враг – подчас он глух.
Гони шпиона и врага
Без трепета и страха,
Закаменев от восхищения —
Перед Монархом.
«I meant to have but modest needs —…»
I meant to have but modest needs —
Such as Content – and Heaven —
Within my income – these could lie
And Life and I – keep even —
But sinse the last – included both —
It would suffice my Prayer
But just for One – to stipulate —
And Grace would grant the Pair —
And so upon this wise – I prayed —
Great spirit – Give to me
A Heaven not so large as Your’s
But large enough – for me —
A Smile suffused Jehovah’s face —
The Cherubim withdrew —
Grave Saints stole out to look at me —
And showed their dimples – too —
I left the place – with all my might —
I threw my Prayer away
The Quit Ages picked it up —
And Judgment – twinkled – too —
That one so honest – be exstant —
It take the Tale for true —
That «Whatsoever Ye shall ask —
Itself be given You».
Две вещи в мире мне нужны,
Я жажду их, как хлеба:
Довольство Жизнью – и один —
Один кусочек Неба.
И я, и Жизнь – мы сей обман
Храним, как прошлого туман.
Лишь истовой молитвы клад
Два чувства свяжет, словно взгляд.
Взмолилась я: «О Боже, дай
Мне Небо, круглое, как Рай!
Всего не нужно, мне чуть-чуть,
Чтобы на ангелов взглянуть!»
Тут улыбнулся Боже,
С усмешкой Херувим
Торопится за облако,
И Ангел к тучам взмыл.
Я бросила молитву,
Бежала я, как вор,
И мне казалось, что Луны
Мерцает приговор.
Наивные поверят
Правдивым небесам:
«И что вы ни попросите,
То Бог подарит вам».
А я все проницательней
Смотрю на Облака,
Как дети, что впервые, досады не тая,
Обманутые взрослыми, уж ждут от тех вранья.
«Who has not found the Heaven – below…»
Who has not found the Heaven – below
Will fail of it above —
For Angels rent the House next ours,
Wherever we remove.
Кто не нашел Неба внизу,
Не найдет его наверху.
Ангелы – гости в нашем Дому.
Они нам откроют Небо.
«Impossibility, like Wine…»
Impossibility, like Wine
Eshilarates the Man
Who tastes it; Possibility
Is flavorless – Combine
A Chance’s faintest tincture
And in the former Dram
Enchantment makes ingredient
As certainly as Doom.
Вся наша жизнь – вина глоток:
Возможного чуть горький вкус,
Несбыточности сладкий ток.
Так опьяняюще-глубок —
Настой сомнительной мечты —
Преображения залог.
Два стража винных погребов —
Судьба и Рок.
«I heard a Fly buzz – when I died…»
I heard a Fly buzz – when I died
The Stillness in the Room
Was like the Stillness in the Air —
Between the Heaves of Storm —
The Eyes around – had wrung them dry —
And Breaths were gathering firm
For that last Onset – when the King
Be witnessed – in the Room —
I willed my Keepsakes – Signed away
What portion of me be
Assignable – and then it was
There interposed a Fly —
With Blue – uncertain – stabling Buzz —
Between the light – and me —
And then the Windows failed – and then
I could not see to see.
Была такая тишина,
Как в небе после бури.
Скончавшись, услыхала я
Жужжание – в лазури.
Бесстрастием был полон взгляд.
Я слышала ветров раскат —
Атаку всех незримых сил,
Словно Король заговорил.
Я раздала свое добро,
Все, что могла раздать.
Послом небесным у окна —
Жужжание опять.
Робеет сонной Мухи гул,
Как будто свет затменных лун.
Вдруг окон не увидел глаз —
И мир земной погас.
«Besides the Autumn poet sings…»
Besides the Autumn poet sings…»
A few prosaic days
A little this side of the snow
And that side of the Haze
– A few incisive Mornings
– A few Ascetic Eves
– Gone – Mr. Bryant's «Golden Rod»
– And Mr. Thomson's «sheaves.»
Still, is the bustle in the Brook
– Sealed are the spicy valves
– Mesmeric fingers softly touch
The Eyes of many Elves
– Perhaps a squirrel may remain
– My sentiments to share
– Grant me, Oh Lord, a sunny mind
– Thy windy will to bear!
Есть в прозе осени для нас —
Поэзии певучий глас.
Туман и строгость неба.
Мороз, немного снега.
Осыпались все яблони,
В садах горой – листы.
Спартанцами мне кажутся
Раздетые кусты.
В ручье нет оживления,
Тоской затянут пруд.
Русалки глуповатые
Сны эльфов стерегут.
Лишь белка мне мою печаль
Расскажет, может быть.
Дай солнечного мне ума, Господь,
Чтоб холод пережить!
«Our little secrets slink away —…»
Our little secrets slink away —
Beside God’s shall not tell —
He kept his word a Trillion years
And might we not as well —
But for the niggardly delight
To make each other stare
Is there no sweet beneath the sun
With this that may compare.
Нас восхищает тот секрет,
Что Бог хранит трилльоны лет.
Нам недостанет силы,
Чтоб тайну взять в могилу.
Но истинно прекрасен тот,
Кто скупо Cлово бережет,
Кто сохранит навечно —
Молчание, как песню.
«The grave my little cottage is?»
The grave my little cottage is?
Where «Keepling house» for thee
I make my parlor orderly
And lay the marble tea.
For two divided, briefly,
A cycle, it may be,
Till everlasting life unite
In strong society.
Могила – маленький мой дом,
Музей, уют и рай,
Где ровно в полночь подают
В гостиной – теням – чай.
Разъединил нас жизни круг.
– Назло слезам и смерти —
Господь нас вновь соединит
В Бессмертья высшем свете.
«To make One's Toilette – after Death…»
To make One's Toilette – after Death
Has made the Toilette cool
Of only Taste we cared to please
Is difficult, and still
– That's easier – than Braid the Hair
– And make the Bodice gay
– When eyes that fondled it are wrenched
By Decalogues – away.
Отдав Богу душу, надеть бы
Прохладное платье Бессмертья.
Заботясь, чтоб Неба одежда
Понравилась знавшим нас прежде.
Это трудно, но легче, чем волосы заплести,
Надеть веселое платье.
Милой душе, что из мира уносится
С десятью заповедями.
«Cosmopolities without a plea…»
Cosmopolities without a plea
Alight in every Land
The compliments of Paradis
From these within my Hand
Their dappled Journey – to themselves
A compensation fair —
Knock and it shall be opened
Is their Theology
Космополиты той мольбы,
Что нас возносит ввысь.
Наградой светлой станет нам
Летящий Парадиз, —
Куда с мольбою тянется
Всегда моя рука.
Стучите – и откроют вам,
Хоть неба дверь крепка.
«The going from a world we know…»
The going from a world we know
The one a wonder still
Is like the child’s adversity
Whose vista is a hill.
Behind the hill is sorcery
And everything unknown,
But will the secret compensate
For climbing it alone?
Дорога в Небо – тишина
Восторга, зов домой.
Как дети, что желают знать:
«Что там, за той горой?»
А за горою – волшебство,
Неведомого свет.
Но возместит ли сей секрет
Бесстрашный путь наверх?
«A clock stopped – not the mantel's…»
A clock stopped – not the mantel's
Geneva's farthest skill
Can't put the puppet bowing
That just now dangled still.
An awe came on the trinket!
The figures hunched with pain,
Then quivered out of decimals
Into degreeless noon.
It will not stir for doctors,
This pendulum of snow;
The shopman importunes it,
While cool, concernless No
Nods from the gilded pointers,
Nods from seconds slim,
Decades of arrogance between
The dial life and him.
Часы остановились не в покрове
Женевского простого мастерства,
И замершая маленькая кукла
Не бросит шар свой в цель из озорства.
С благоговением смотрю
На куклу, сгорбленную болью.
Страданием полны мои
Игрушки в свой мгновенный полдень.
Холодный маятник затих.
Его все чинит зоркий мастер
Как бьет из-под земли родник —
Без суеты и страсти.
Секундам не разбить оков,
Спит милых стрелок злато,
В высокомерии веков —
Жизнь циферблата.
«A little East of Jordan…»
