Господи, премилая тайна души моей, как лёгок сей мiр, когда взвешиваю его на одних весах с Тобой!
На одной чаше весов — озеро растопленного золота, а на другой — облако дыма.
Все заботы мои, тело моё с его сумасшедшими судорогами от сласти и горечи, — что это все, если не дым, под которым душа моя плавает по озеру золотому?
Как мне исповедать людям тайну, которую зрю я сквозь круги Архангелов Твоих? Как частями говорить о целом? Как могут ногти на пальцах понять кровообращение тела? Истинно: онемевшему от чуда мучительно говорить в ухо оглохшим от шума.
Сперва было рождение, а потом сотворение. Как в человеке бесшумно и таинственно рождается чудесная мысль и, рождённая, затем сотворяется, так в Тебе неслышно и таинственно родился Всечеловек, Единородный, Который затем сотворил все, что Бог может сотворить.
В Твоём девичестве нетронутом, действием Духа Всесвятаго, родился Сын. Это рождение Бога в вышних.
Как в вышних, так и в нижних, — говорили старики. То, что произошло на небе, произошло и на земле. То, что случилось в вечности, случилось и во времени.
Мил ты мне, любовь моя. потому что Ты для меня тайна. И всякая любовь горит и не сгорает, пока длится тайна. Раскрытая тайна — сгоревшая любовь. Я клянусь Тебе вечной любовью, как Ты клянёшься мне — вечной тайной.
В семь небес облёкся еси; преглубоко сокрылся еси от всех очей. Если бы даже все солнца слились в одно око, и тогда не прозрели бы всех завес Твоих. Но не волею сокрылся еси. Господи Великий, а по несовершенству нашему. Рассыпанное и измельчённое творение не видит Тебя. Лишь от того не сокрыт Ты, кто стал одно с Тобою. От того не сокрыт Ты, для кого разрушена стена между Я и Ты.
Господи, премилая тайна души моей, как лёгок сей мiр, когда взвешиваю его на одних весах с Тобой!
На одной чаше весов — озеро растопленного золота, на другой — облако дыма.
К молчаливому языку и задумчивому уму приближаешься Ты, жених души моей, Душе Всесвятый. От многоречивого языка Ты укрываешься, точно лебедь от бурного озера. И, точно лебедь, плаваешь Ты по тишине сердца моего и творишь его плодоносным.
Соседи мои, оставьте вашу земную мудрость. Мудрость родится, а не творится. Как рождается мудрость в Боге, так рождается она и на земле. Рождённая мудрость творит, а не сотворяется.
Умом ли хвалитесь, хвастуны? Что есть ум ваш, как не многопамятование? Уж если много помните вы, то как не запомнили мига чудесного рождения в вас мудрости? Иногда слышу, как говорите вы о великих мыслях, родившихся в вас неожиданно и без труда вашего. Кто родил их, многоумные? Как родились они без отца, если сами вы признали, что вы не родители им?
Аминь глаголю вам: отец им Дух Всесвятый, а мать — последний девственный закуток души вашей, в который Дух Всесвятый все ещё отваживается войти.
Так рождается всякая мудрость и на небе и на земле: от Девы и Духа Святаго. Над девичеством первой ипостаси воспарил Дух Святой, — и родился Всечеловек, Мудрость Божия.
Как девичество Отца на небесех, так и девичество Матери на земли. Как действо Духа Святаго на небесех, так действо Его и на земли. Как рождение мудрости на небе, так рождение её и на земле.
О душа моя, вечное удивление моё! Гляди: то, что случилось однажды на небе и однажды на земле, то должно сбыться и в тебе. Ты должна стать девой, дабы приять во чреве Мудрость Божию. Девой должна быть ты, чтобы полюбил тебя Дух Божий. Все чудеса на небе. и на земле произошли от Девы и от Духа.
Дева рождает творящую мудрость. Распутная женщина творит бесплодное знание. Только Дева может видеть истину; распутная женщина способна лишь познать творения.
Господи Триипостасный, очисти зеркало души моей и наднеси лице Твоё над ним. Чтобы душа моя засияла славою Господина своего. Чтобы пречудесная история неба и земли запечатлелась в ней. Чтобы наполнилась она блеском, как озеро моё, когда солнце в полдень висит над ним.
Когда я привязался к Тебе, любовь моя, все остальные узы полопались.
Гляжу на ласточку, как тревожно летает она над разорённым гнездом своим, и говорю: я не привязан к гнезду своему.
Гляжу на сына, как скорбит по родителю своему, и говорю: я не привязан к родителям своим.
Гляжу на рыбу, как издыхает она, вытащенная из воды, и говорю: гаков я! Если исторгнут меня из объятий Твоих, мгновенно издохну, словно рыба, на песок брошенная.
Но как мог я столь безвозвратно утонуть и жить в Тебе, если никогда раньше в Тебе не был? Воистину, я уже был в тебе от первого пробуждения Твоего, потому и чувствую себя в Тебе, как в родном доме.
Существует вечность в вечности, как существует длительность во времени. В одной вечности пребывал еси, Господи, в неизреченной неразличимости и в вечернем блаженстве Своём. Тогда ипостаси Твои, конечно, были в Тебе, ибо не могли не быть в Тебе. Но не созерцались одна в другой, ибо не знались в различимости своей. В другой вечности Ты был в утреннем блаженстве Своём, и три ипостаси узнали себя и созерцали одна другую.
Ни Отец до Сына, ни Сын до Отца, ни Дух Всесвятый до или после Отца и Сына. Как человек, пробуждаясь, открывает вдруг разом оба глаза, так вдруг одновременно открылись в Тебе три ипостаси Твои. Нет ни Отца без Сына, ни Сына без Духа Святаго.
Когда ложусь я у озера моего и сплю сном без сновидений, то не умирает во мне ни сила сознания, ни желание, ни действие, но все сливается в одно блаженство, нирваническое, неразличимое единство.
Когда солнце рассыпает золото своё по озеру, я пробуждаюсь — не как нирваническое единство, но как триединство сознания, желания и действия.
Это Твоя история в душе моей, Господи, толкователь жизни моей. История души моей — разве не толкование она истории всего творения, всему измельчённому и всему соединённому? И Тебе, отчизна моя, и Тебе, прости мя, толкование — душа моя.
Отчизна моя, спаси мя от нашествия иноплеменников.
Жизнь моя, сожги все пятна смерти на душе моей и на теле моем.
Помажь сердце моё елеем милости Твоея, премилостивый Господи мой.
Да никогда не вспыхнет в сердце моем ни гнев на сильных, ни презрение к бессильным. Гляди, все вокруг немощнее росы утренней!
Да никогда не совьёт гнезда в сердце моем злоба против тех, кто мне зло помышляют. Да вспомню о конце их, и да буду спокоен.
Милость пробивает путь к сердцу всех тварей, и приносит радость. Немилость нагоняет туман на чело и толкает к тягостному одиночеству.
Помилуй милостивого, Нежнейшая Рука, и открой ему тайну мудрости Твоея.
Всечеловек — чадо милости Отца и святости Духа.
Весь сотворённый мiр — только притча о Нем. Мощные солнца на небесах и мельчайшая капля воды в озере рассказывают собою часть притчи о Нем. Все зодчие неба и земли, от пресильных серафимов до ваятеля мельчайшего комка пыли рассказывают одну и ту же притчу о Нем, пра-сущности своей и пра-источнике своём.
Что такое земля и луна, как не солнце в притчах? Воистину, так и вся тварь видимая и невидимая есть Всечеловек в притчах. Суть проста, но притчам о сути несть конца и края.
Соседи мои, как скажу вам о сути, когда вы и притчей не понимаете?
О, если бы знали вы, какая это сладость, и ширь, и сила, когда погружаешься на дно всех притчей; туда, где все притчи начинаются и где они кончаются. Туда, где язык занемевает и где все сказано раз и навсегда.
Как скучны становятся тогда все долгие и нудные притчи тварей. Воистину, так же скучны, как скучно слушать рассказы о грозе тому, кто привык смотреть на грозу.
Приими мя в Себя, Сыне Единородный, да воссоединюся с Тобою, как и был я до сотворения и падения.
Да закончится долгая и утомительная притча моя о Тебе хотя бы кратким лицезрением Тебя. Да сгинет самообман мой, будто я — нечто рядом с Тобой, нечто иное вне Тебя.
Переполнены уши мои притчами. Зрачки мои не хотят уже взирать на выставку одежд, — но на Тебя, суть моя, отягощённая притчами и одеждами.
Ты не требуешь от меня многого, любовь моя. Се, люди требуют больше.
Я закутан в толстое покрывало небытия, закрывшее глаза душе моей. Ты требуешь того лишь, чтобы душа моя сорвала с себя туманный покров и открыла глаза на Тебя, сила моя и истина моя. Люди требуют, чтобы душа моя закутывалась во все более плотные, все более тяжёлые покрывала.
О, помоги мне, помоги мне! Помоги душе моей прийти к свободе и лёгкости; прийти к лёгкости и крыльям воздушным; прийти к крыльям воздушным и колеснице огненной.
Длинны притчи, слишком длинны; коротка мораль — одно слово. Притчи переливаются в притчи, как гладкий лик озера моего из цвета в цвет. Где конец переливам цвета воды под солнцем, где конец переливам притчей?
