«Посмотри на меня: я такая, как все…»
Посмотри на меня: я такая, как все,
Не сильней, не мудрей, не смелей,
И, как ты, я иду по вечерней росе,
И с тобой прохожу золотую межу
И дышу благовоньем полей.
Только в сердце моем много птиц, много пчел,
Пролетает и тает звеня,
И ты слышал их гам, и ты видел их там,
И ты дикую песню сегодня прочел,
На рассвете целуя меня.
«В синем море такая тишь…»
В синем море такая тишь,
В синем небе такая гладь.
Ты мне радостно петь велишь,
Ты велишь мне петь и гадать:
О безоблачной вышине,
О незыблемой тишине,
И о том, что тебе и мне
Суждено потонуть в огне.
«Хорошо, что в сердце голубок живет…»
Хорошо, что в сердце голубок живет,
И крылами плещет и воркует он,
А не то вовеки не узнать бы мне,
Что живое сердце у меня в груди.
Хорошо, что милый заглянул в окно:
«Погоди, подруга, погоди еще»,
А не то давно бы воротилась я
В голубое море, где плывут миры.
«Верить я теперь не стану…»
Верить я теперь не стану
Никому и никогда:
Укатилась за поляну
Золотистая звезда.
Путь лесной был глух и долог,
Но звезда была светла,
И я шла не видя елок,
Не считая терний, шла.
Знала я — Господня милость
К Вифлеему приведет.
Как случилось, как случилось,
Что затмился небосвод!
Что ж, одна пройду поляну,
Долю темную приму,
Только верить я не стану
Никогда и никому.
«Две звезды на небе загорелись…»
Две звезды на небе загорелись,
Две звезды горели и мерцали.
Я молилась этим звездам светлым
И других созвездий не видала.
Две звезды упали в глубь морскую,
Золотой дугой упали в воду.
Я молиться больше не умею.
Что мне делать… Господи помилуй!
«Уходило солнце за горы…»
Уходило солнце за горы,
Уплывала любовь за море.
За горами умерло солнце,
А любовь за морем погасла,
И теперь одна
Синева видна,
А и в ней не измерить дна.
Мне куда деваться усталой?
Стану я на дороге талой,
Да про то спою,
Как в синем раю
Греет солнце любовь мою.
«О милом солнце только вспоминай…»
О милом солнце только вспоминай,
О милом друге позабудь навеки.
Не для тебя благоухает май,
Огнем лазурным истекают реки.
Все, что звала и пела ты, любя,
Не для тебя.
И если светом зацветает высь,
И радуги, и радуги зажглись,
Знай, не тебя они зовут в дорогу:
Над черным полем, в воздухе пустом
Не ты пройдешь сверкающим мостом
В обитель к Богу.
«За окошком утро расцвело…»
За окошком утро расцвело,
По дорожкам солнце потекло,
И тепло на сердце и светло.
Это значит, сбылись времена,
Это значит, ты пришел назад.
О мой милый, милый, я верна.
Ты войди в мой золотистый сад.
«Белая птичка, лети, лети…»
Белая птичка, лети, лети
На золотистые пути,
Где ветер тих, и где воздух чист,
И где светится солнцем каждый лист.
Ранняя песня, звучи, звучи
В небе, где падают лучи.
Громче звени, чтобы знали они
Про ту, которой не спится в ночи.
1921. Ноябрь
«Синей влагой, золотым туманом…»
Синей влагой, золотым туманом,
Семицветными струями радуг
Я слепое сердце напоила
И сказала милому: «Приди:
В нашем городе светлы дороги,
В нашем городе холмы пологи,
И тебя я встречу на пороге,
И прижму тебя к моей груди».
«Много поет соловей счастливый…»
Много поет соловей счастливый,
Часто поет в лесу кукушка,
Есть у зяблика напевы,
Есть и у сердца благая весть.
Солнышком все оно согрето,
Радости все оно открыто, —
Знойного лета, синего скита
Разве не может оно обресть?
«В тихом поле сердцу отрадно…»
В тихом поле сердцу отрадно:
Ходят рыбы в речке прохладной,
Смотрит небо в желтые нивы,
Колос к колосу льнет ленивый,
А тому, кто один у Бога,
Много дорог и золота много.
1923. Salzschlirf
В Палестине собирают виноград,
Желтым солнцем напоенные плоды,
Пляшут ангелы у мраморных колонн,
Заливаются на лозах соловьи.
Спи спокойно в белом гробе, тихий брат.
В день обещанный ты будешь воскрешен.
О зеленые эдемские сады!
Иорданские прозрачные струи!
«Как мне легко вспоминать об этом…»
Как мне легко вспоминать об этом,
О том, что будет со мной в конце,
Когда я прощусь с золотистым светом,
Когда я утихну в моем Отце.
Ни радугой чистой, ни звездою
Не станет в мире душа моя.
Я только землею лицо покрою,
Я только забуду, что это я.
И будут плыть небеса, пылая,
И деревья шуметь и трава расти,
И ведь только затем на земле жила я,
Чтоб ничем не быть и во всем пройти.
1924
Птицы гнезда вьют весной,
За волчицей ходит волк,
По дорожке, по лесной
Стелет солнце желтый шелк
И, куда б ты ни пришел,
Всюду звон и торжество.
Отчего же, отчего
Не дождаться мне его?
Сизым вечером — туман,
Теплой ночью — месяц чистый.
Через синий океан
Облака плывут лучисты.
В каждом вздохе, в каждом свисте
Голос друга моего.
Отчего же, отчего
Не дождаться мне его?
Когда одной осталась,
И стало мне темно,
Ко мне пришла усталость
В открытое окно.
Широкою волною
Упала мне на грудь.
«Я всю тебя покрою,
Не стоит… позабудь».
«Мне снилось — о, если бы было…»
Мне снилось — о, если бы было
То, что мне Бог открыл! —
Мне снилась моя могила:
Над нею птица кружила
Серпами черными крыл.
Мне снились дальние звоны
— Откуда они, скажи? —
И жаркого неба склоны
Стекали на лес зеленый,
На желтое поле ржи.
И было мне так спокойно,
Так сладко было мне
Под этой рекою знойной,
Под этой волною хвойной
Глубоко лежать, на дне.
1926. Июль.
«Над домами дым и глина…»
Над домами дым и глина,
А на улицах вода.
О, дождливого Берлина
Ненавистная страда!
Вот идут, идут рядами,
Не поймешь, не знаешь кто,
С глянцевитыми зонтами
В прорезиненных пальто.
И какое же им дело
До зеленых зеленей,
До дороги почернелой,
Да про то, что прилетела
Птица радости моей.
1927. Март.
«Опять открытый новым песням…»
Опять открытый новым песням
Мой дух зовет, неукротим:
«Навстречу радости воскреснем,
Навстречу солнцу полетим».
Зачем, куда? Землею стало
Все, что когда-то было мной.
Мой белый день, мой свет родной
Глухая ночь заколдовала.
Зачем? Мой город не вернуть,
Тот золотой, широкозвонный:
Его коснулась тленья муть,
Обвеял холод похоронный.
Зачем? Друзей не дозовусь
Один за пенными морями,
Другой за снежными горами,
А здесь со мной подруга грусть.
И та, что солнцем мне была,
Звездою верной мне светила,
О ней звенят колокола
И отняла ее могила.
1927. Май.
ТИШИНА: СТИХИ 1928–1934 (Берлин: Петрополис, 1935)
