Вести детей вперед, сквозь тень...
Чтоб был легендой -- день вчерашний,
Чтоб был безумьем -- каждый день!
Люблю и крест и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство -- лучше сказки
И дай мне смерть -- в семнадцать лет!
Таруса, 26 сентября 1909
--------
x x x
Мы с тобою лишь два отголоска
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул, и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому лучу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слез тяжело.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора,
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомленный анатом,
Я познала сладчайшее зло.
Оттого тебя чувствовать братом
Мне порою до слез тяжело.
--------
Звенят-поют, забвению мешая,
В моей душе слова: "пятнадцать лет".
О, для чего я выросла большая?
Спасенья нет!
Еще вчера в зеленые березки
Я убегала, вольная, с утра.
Еще вчера шалила без прически,
Еще вчера!
Весенний звон с далеких колоколен
Мне говорил: "Побегай и приляг!"
И каждый крик шалунье был позволен,
И каждый шаг!
Что впереди? Какая неудача?
Во всем обман и, ах, на всем запрет!
-- Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.
--------
Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы,
Точно дворцы ледяные
По мановенью жезла.
Где потолки расписные,
До потолков зеркала?
Где клавесина аккорды,
Темные шторы в цветах,
Великолепные морды
На вековых воротах,
Кудри, склоненные к пяльцам,
Взгляды портретов в упор...
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор!
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, --
Грузные, в шесть этажей.
Домовладельцы -- их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.
--------
x x x
Идешь, на меня похожий
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала-тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти -- слепоты куриной
И маков набрав букет-
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь-могила,
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед:
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
-- И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
Коктебель, 3 мая 1913
--------
x x x
Моим стихам, написанным так рано
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я -- поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
-- Нечитанным стихам!
Разбросанным в пыли по магазинам,
Где их никто не брал и не берет,
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Коктебель, 13 мая 1913
--------
x x x
Стать тем, что никому не мило
Быть нежной, бешеной и шумной,
-- Так жаждать жить! --
Очаровательной и умной,-
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины...
-- О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
-- О, стать как лед! --
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной --
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке...
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи...
-- Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются -- так надо --
-- О, пожалей! --
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей --
Мои опущенные веки.
-- Ни для цветка! --
Моя земля, прости навеки,
На все века.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
Феодосия, Сочельник 1913
--------
x x x
Над Феодосией угас...
Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняет тени
Прелестный предвечерний час.
Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.
Иду вдоль генуэзских стен,
Встречая ветра поцелуи,
И платья шелковые струи
Колеблются вокруг колен.
И скромен ободок кольца,
И трогательно мал и жалок
Букет из нескольких фиалок
Почти у самого лица.
Иду вдоль крепостных валов,
В тоске вечерней и весенней.
И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.
Феодосия, 14 февраля 1914
--------
Я с вызовом ношу его кольцо
-- Да, в Вечности -- жена, не на бумаге.-
Его чрезмерно узкое лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно -- великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза -- прекрасно-бесполезны! --
Под крыльями распахнутых бровей --
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна.
-- Всем вам, кто жил и умирал без страху.
Такие -- в роковые времена --
Слагают стансы -- и идут на плаху.
Коктебель, 3 июня 1914
--------
x x x
Радость всех невинных глаз
Радость всех невинных глаз,
-- Всем на диво! --
В этот мир я родилась --
Быть счастливой!
Нежной до потери сил,
. . .
Только памятью смутил
Бог -- богиню.
Помню ленточки на всех
Детских шляпах,
Каждый прозвеневший смех,
Каждый запах.
Каждый парус вдалеке
Жив -- на муку.
Каждую в своей руке
Помню руку.
Каждое на ней кольцо
-- Если б знали! --
Помню каждое лицо
На вокзале.
Все прощанья у ворот.
Все однажды...
Не поцеловавший рот --
Помню -- каждый!
Все людские имена,
Все собачьи...
-- Я по-своему верна,
Не иначе.
3 декабря 1914
--------
x x x
Безумье - и благоразумье
Безумье -- и благоразумье,
Позор -- и честь,
Все, что наводит на раздумье,
Все слишком есть --
Во мне. -- Все каторжные страсти
Свились в одну! --
