всегда обрящет.
Мне не до глупостей таких.
Я целомудрием прекрасна.
И если Вы, ко мне – Жених,
То все усилия напрасно!
Я не люблю мужчин, как вид.
Ценю лишь ум. Не мужью силу.
Прошу, при мне не раздевайтесь.
Мужское – обезьянье – тело.
Вы волосаты и грубы,
От вас козлятиной несёт.
Поэтому Вы мне простите,
Но я не для постели. Вот.
Могу развлечь Вас разговором,
Спеть, станцевать всегда могу,
В вопросе ж продолженья рода,
Я Вам никак не помогу.
Да – холодна! Зато – умна!
И точно, как лицо с портрета.
Но, не жена – я. Не жена!
Во мне не расцветает это.
У Вас премиленький гарем,
Совокупляйтесь на здоровье.
А я не для мирских утех,
И то могу себе позволить.
Я – образованна, красива.
Язык – Японский и фарси…
Могу быть капитаном, смело.
Но от постели… Нет. Спаси…
«Вот это, да!», – султан подумал.
Потом, по-русски, смачно плюнул.
Но, страсть взыграла! Он – в гарем.
«Сейчас пойду, устрою всем».
Пришёл. Метал огонь глазами.
Одну наложницу привлёк.
Потом другую… Но, с часами,
С султана выпал весь песок.
А с ним и вся мужская сила.
Капец! Ну, что ж: всему свой срок.
Часы не развернуть обратно,
Назад, не всыпать тот песок.
Султан, теперь, как муж, скучает.
Зато науку превозмог!
Его девица посещает,
И каждый день дает урок.
О том, как праною дышать,
Белок с жирами совмещать,
О том, как экономить силы,
И сколько точно, нужно спать.
Она хранит султану верность,
Во всём, всегда и насовсем.
Поскольку ложе не делили,
То Верная она – СОВСЕМ!
Всё б – ничего, да, вот, поди ж ты.
Тьфу, тьфу, тьфу – через плечо.
Султан опять теперь вздыхает -
Он, вновь влюбился горячо:
На небе рассмотрел Звезду,
Через огромный телескоп.
Влюблён, теперь, в неё одну.
Мулла лишь обвенчать не смог.
Поскольку всем и навсегда,
Сияет с высоты Она,
По обстоятельству такому,
Она не может быть верна!
Развяжет путы поутру,
В пустыне, длинный караван.
Накинет на лицо чадру
Своей наложнице султан.
Огладит он ее лицо,
Затем, задержится у скул
Ладонями: – Прекрасна как!
Со счастием, султан вздохнул.
Чужая, Дерзкая!
И сам ее он ездил торговать,
Хоть не пристало, но он знал,
Что сердце запоет опять.
На том базаре у него
нет равных и богаче нет.
А за такую красоту
Он мог отдать хоть целый свет.
Теперь везет ее в гарем,
Где птицей, в клетке золотой,
Она прекрасно станет петь
И перестанет быть чужой.
Ночь кончилась. Встает заря.
Шатер собрали и ковры,
И закачался караван
По морю рыжему земли.
Шелка, Сапфиры, Жемчуга,
Подарки… Среди них стилет
Дамасской стали. И, никто
Не знает стали той, секрет.
Арабский, рядом, конь идет.
И сбруя в бриллиантах вся.
А по песку гуляет вихрь
Пыль за собою унося.
Закружит там…Смотри – уж здесь.
Пустыни дух резвится. Вдруг -
Круг шире взял., потом ещё.,
Над балдахином сделал круг.
Лишь на секунду, от песка,
Слегка зажмурился султан.
Открыл глаза – а девы нет!
Идет качаясь караван.
Барханы мерно бороздит.
Пыль улеглась, и лишь дамаск
Холодной сталию блестит.
Поднял подарок свой султан,
Не верит собственным глазам:
Как в зеркале, в огромном камне,
Его наложница:"Салям!",
Ему лукаво подмигнула.
И на арабском скакуне
Как воин опытный верхом,
Обнявши шею, ножка в стремя,
Помчалась, скрытая хвостом.
Летела прямо по бархану.
Вздымалась пыль из-под копыт,
Свивалась в вихри… Вслед за девой,
Вдогонку, тот песок летит.
Вздохнул султан теперь печально.
И за минуту постарел. Что делать,
И кого казнить?
Ведь сам принцессу проглядел.
Проходит стороною время,
Грустит султан, тоскует он.
И вспоминает иногда
Прекрасный каблучок и стремя.
Ах, это был всего лишь сон!
Художник смешивает краски,
Но тщетно – нужной не сыскать -
Закатное над морем небо,
Обычной кистью передать.
Нет глубины, нет дымки, звуков,
Дерев дыханья, рюш из чаек…
Уже летучие вампиры
Ночь мастерством своим встречают.
И час настал! Открыла очи.
Сначала видно, как во сне:
Попарно – чаек, пара мышек,
Луна – одна должна быть – Две.
Ещё я не проснулась телом,
Глаза подводят, но, вперед:
Желанье будит: кушать – кушать,
Ведь запах над водой плывет,
Свежайшей полноценной плоти.
– Эй, мыши, вороны, ко мне!
Настала ночь, а с ней заботы,
Те, что и днём, но при Луне:
Насытить тело полнокровно.,
Душа давно уже пуста.
Минули леты от причастья,
Распятого людьми Христа.
Чем лучше я, чем те – другие?
Вот в точку фокус собрался,
И ясно вижу, как сияет
Венера – мать – Звезда моя!
Венеры дочь – Вселенной семя -
Я выживаю как умею,
На грешной Матушке-Земле.
– О, мама, мама! Я тоскую
О прошлой жизни меж людьми.
Зачем ты родила, такую?
Как трудно, мама, без Любви!
**
Закат все ярче, небо тише,
И мыши – чаще и быстрей.
Где чайки обрамляли крыши,
Теперь лишь свет ночных огней.
Теперь же всё мне здесь чужое,
Но не чужая всем здесь я.
Подточим зубки: на охоту -
В толпу – в толпу живых, друзья!
Вот пьянь – то алкоголь – не кровь,
А рядом девочки-ранетки.
Такую только зубом тронь,
Потом, поди – сыщи таблетки.
Одежды – ветошь Сатаны,
И амулеты его тоже.
Ах, дети, как же вы глупы!
Терпения ангелам. И все же:
Ловлю такси: – Давай, катай!
– Я помню вас.
– Я знаю, знаю.
Вперед смотри, не прозевай.
Вон светофор, смотри, моргает.
(Я вижу тварей неживых -
До чистой крови жадных тварей.,
Но нет её, как не ищи.
Нет чистой крови. Лишь отвары:
Наркоты, алкоголь, зараза…
Всего полно.)
– Давай, домой!
– Вы снова не сошли ни разу!
– К чему вопросы, дорогой?
Знакомы мы с тобой едва ли?
– Я вас все время вспоминал.
Не знаю, но мне показалось,
Что я давно-давно вас знал.
– Спасибо! Вряд ли. Вот расчет.
Но в руку, руку он берет.
"Какая кровь: жар, краски, ток,
Пульс бешеный, но очень ровный.
