Время лечит степенно обиды и боли —
Нам друг другом получится переболеть,
Позабудем о нежных словах поневоле,
Сменим золото встреч на почтовую медь.
Мы окажемся в разных больничных палатах
Под надзором холодных, серьёзных врачей,
Без участия в пылких постельных дебатах,
В окруженье спокойных вечерних затей.
Монотонные встречи и прелые страсти
Не разбавят румянами бледность лица.
Чтобы не было больше подобной напасти,
Нам навек загипсуют печалью сердца.
Мужчины уходят к другим от любимых,
Порой возвращаются снова в семью.
При этом считают, что всё поправимо
И можно измену простить дурачью.
А женщина рвёт отношенья фатально —
Не будет повторно романсов и роз.
Прощальный диагноз звучит гениально:
Любовный Альцгеймер, эмоций склероз.
Близость — больше, чем в паспорте штамп, —
Это полное душ единенье,
В приглушённом сиянии ламп
Нежных тел колдовское сплетенье,
Тихий омут кипящих страстей
Без размазанных синих печатей,
Круговерть обессиленных дней,
Цепь бессонных ночных благодатей.
Близость — это не очередь в загс,
Не Свидетельство в вычурной рамке, —
Затяжной полнокровный релакс
В вами лично построенном замке,
В экзотических платьях балы
Между небом и кучей подушек,
Непомерного счастья валы,
Что слетать заставляют с катушек.
К чёрту сделки и брачный контракт!
Наслаждайся удачей капризной!
Близость — вот наилучший антракт
Между первым причастьем и тризной.
Утро — шницель в панировке,
Вечер — с пенкою кисель.
В ноябре, как по издёвке,
Мнится ласковый апрель.
Снятся ландыши, тюльпаны,
Изумрудный блеск травы,
Посвежевшие каштаны
И безбрежность синевы,
А не серое унынье,
Что сковало небеса.
Хочется дышать полынью,
Раздувая паруса
Эротических мечтаний
И желаний озорных,
Неожиданных признаний,
Облачённых в страстный стих.
А когда подходит старость
С сединою на висках,
В памяти всплывают статность,
Обнимания впотьмах,
Робость первых поцелуев,
Перед встречею аврал,
Как волнами, обезумев,
Возникал эмоций шквал,
Уносил на бригантине
Возбуждённые сердца
И качал в аквамарине —
Счастью не было конца…
Утро манною крупою
Копошится в ноябре…
Я на завтрак ем с душою
Прежних ярких чувств пюре.
Я думаю, меня ты потерял,
Не бросил грубо, как тебе могло казаться.
Нашёл себе дешёвый идеал,
Решил ночами в клубах тусоваться.
Ты приобрёл поддельный бриллиант,
Меня — сокровище — оставив в секонд-хенде.
Но мне не нужен антидепрессант:
Шикарна я, изысканна и в тренде.
Ты позабыл, что женщина не спирт
И разведённой не становится слабее.
Я выживу, а твой грошовый флирт
Затянется удавкою на шее.
Не выкинуть из сердца никогда
Золу напрасных ссор и мелких споров.
Казалось, горечь скрылась навсегда
За милями дорог и косогоров —
Но пепел отношений не стряхнуть,
Не вымести разлукой и делами,
В забвенья пелену не обернуть,
Не спрятать за горами и снегами.
Останки прежней боли будут тлеть,
Рождая едкий дым воспоминанья.
Испытанной любви безбрежна сеть:
В ней взлёт, пожар проступка, наказанье.
Сомнений угли станут обжигать
И разгораться в муках с новой силой,
Мерцанием обманным искушать,
Пугать в ночи кромешностью унылой…
Из сердца ничего не удалить —
Лишь можно заморозить деликатно.
Да, с вечной мерзлотою трудно жить,
Но не вернуть феерию обратно!
Отношений разрыв — как удар топором.
Сгинул облик твой в пасмурной замети.
Мне раскрыл после ссоры объятья дурдом —
Я тебя рисовал там по памяти.
Воскрешал дорогие, родные черты,
Шёлк волос, алых губ наваждение,
Первозданность девичьей земной красоты,
От округлых колен ослепление,
Тонких, ласковых рук непомерную сласть,
Возбуждённых сосков остролистности…
Глупой розни меня убивала напасть —
Ты терялась в безвременной мглистости.
Я метался в агонии, страшно страдал,
Не спасали таблетки, инъекции.
Приумножить пытался любви капитал,
Не поддаться тлетворной коррекции.
Я тонул в океане неистовых чувств,
Утопал в непомерном желании,
Предавался порывам невиданных буйств
И парил в облаках оправдания.
Спас меня эскулап: он эскизы собрал,
Показал, что на них намалёвано…
Там был профиль Яги, злобной ведьмы оскал —
Тень души, что тобой околдована.
Счастье в потоке расплывчатых дней
Решало: прийти или смыться?
Я в предвкушенье его, прохиндей,
Всё больше стал нервничать, злиться.
Что оно тянет, кого оно ждёт,
Какие нужны приглашенья?
Может, сломался его звездолёт?
Мешают мои прегрешенья?
Летом засушливым, вьюжной зимой
Взирал близоруко с балкона,
В будни томился, а в свой выходной
Я в позе лежал эмбриона.
Хлопанье крыльев ловил в тишине,
Свет ночью гасить опасался:
Ждал предсказанья, намёка извне,
Стенал, на судьбу обижался.
Беды летели, как клин журавлей,
Ломились и в окна, и в двери.
Я отбивался и гнал их
