Гомер - Илиада

Чтобы вы, каждый твердя о своем, надо мной не жужжали.
Точно ворота Аида, мне тот человек ненавистен,
Кто в своих мыслях скрывает одно, говорит же другое,
И оттого я скажу только то, что мне кажется правдой.
Ни Агамемнон Атрид, полагаю, меня не упросит,

Ни остальные данайцы. Без устали вечно сражайся
С храброй толпой их врагов, — благодарности их не увидишь.
Тот же удел у них ждет и передних бойцов, и отставших,
Даже при жизни и трус, и герой у них в равном почете,
Смерти ж подвластны равно и ленивый, и много свершивший.

Более незачем мне — ибо сердцем я выстрадал много —
Жизнью своей рисковать и без отдыха биться с врагами.
Точно как птица-наседка всю пищу, какую находит,
В клюве приносит бескрылым птенцам, а сама голодает, —
Также и я не однажды бессонною ночью томился,

Кровопролитные дни проводил среди битвы тяжелой,
С войском враждебных мужей из-за ваших супруг состязаясь.
Морем плывя на судах, городов я разрушил двенадцать,
Пешим одиннадцать взял на троянской земле плодородной,
Много сокровищ богатых из каждого города вывез.

Все я принес и вручил Агамемнону, сыну Атрея.
Он же, на быстрых судах позади пребывавший все время,
Взявши добычу, лишь малое роздал, но много присвоил.
Все же знатнейшим вождям и царям он назначил награду.
Всякий свое сохранил. У меня одного из ахейцев

Отнял жену он любезную, — с нею да спит, наслаждаясь.
Из-за чего аргивяне войну объявили троянцам?
Ради чего Агамемнон собрал и привел это войско?
Разве не ради Аргивской Елены прекрасноволосой?
Так неужели из всех, говорящих раздельною речью,

Только Атриды супруг своих любят? Нет, каждый разумный
Добропорядочный муж свою любит жену и жалеет.
Так же и ту я любил от души, хоть копьем ее добыл.
Ныне ж, меня обманув и награду отняв, пусть он больше
Не искушает напрасно; теперь хорошо его знаю.

Пусть он с тобой, Одиссей, и с другими царями обсудит,
Как от глубоких судов отвратить истребительный пламень.
Много и так без меня он свершил уже подвигов трудных,
Стену воздвиг пред судами и ров прокопал пред стеною,
Длинный, широкий весьма, и забил его дно частоколом.

Все же он этим могуществу Гектора мужеубийцы
Не помешал. А как я среди войска ахейцев сражался,
Битву далеко от стен ему затевать не хотелось;
Только всего он ходил, что до Скейских ворот или дуба.
Раз поджидал меня там и с трудом моей силы избегнул.

Больше не буду сражаться я с Гектором богоподобным.
Завтра я жертвы сожгу Зевесу и прочим бессмертным,
И на широкое море суда нагруженные сдвину.
Можешь увидеть ты сам, если хочешь и нужным считаешь,
Как по волнам Геллеспонта, обильного рыбой, с зарею

Полны прилежных гребцов, корабли мои быстро помчатся.
Если счастливый даст путь знаменитый земли колебатель,
Вскоре на третий же день, в плодородную Фтию прибуду.
Много там благ я оставил, сюда направляясь на горе,
Да и отсюда еще отвезу я не мало сокровищ:

Золото, красную медь, опоясанных жен и железо, —
Все, что по жребию взял. Лишь награду, что сам уделил мне,
Отнял назад Агамемнон Атрид, поступая бесчестно.
Вы всенародно ему передайте, что я поручаю.
Пусть остальные данайцы, как я, негодуют. Быть может,

Он обмануть замышляет другого еще средь ахейцев,
Муж, облеченный бесстыдством всегда. Но и будучи наглым
Пусть не дерзает в лицо мне взглянуть. Не намерен отныне
С ним я советы держать, и ему я в делах не помощник.
Ибо меня обманул и обидел он. Больше словами

Не обойдет, полагаю. Довольно с него. Пусть спокойно
Мчится к погибели. Разум отнял у него Олимпиец.
Гнусны дары мне его; я ценю их, как волос упавший.
Дай он мне в десять раз, подари он мне в двадцать раз больше,
Чем он имеет теперь и когда-либо после получит,

Дай он столько богатств, сколько собрано их в Орхомене,
Или в египетских Фивах — (жилища там полны сокровищ;
В городе том сто ворот, столь широких, что могут из каждых
Двадцать мужей с лошадьми, с колесницами выехать рядом) —
Дай он мне столько богатств, сколько в мире песчинок и пыли,

Даже тогда не склонит мою душу Атрид Агамемнон,
Прежде чем всю не искупит обиду, что сердцу нанес он.
Не изберу себе в жены я дочери юной Атрида.
Если б она в красоте с золотой состязалась Кипридой,
Если б в работах она Синеокой равнялась Афине,

В жены ее не возьму. Пусть другого найдет он ахейца,
Мужа достойней, чем я, мужа более царственной крови.
Ежели боги меня сохранят, и вернусь я в отчизну,
Сам в свое время Пелей для меня уж отыщет супругу:
Много ахеянок юных в Элладе живет и во Фтии,

Дочери славных мужей, города защищающих силой.
Ту, что понравится мне, назову дорогою супругой.
Ибо отважное сердце давно уж меня побуждает
Дома с достойной супругой, с законной женой сочетаться
И насладиться богатством, что собрано старцем Пелеем.

Нет ничего равноценнее жизни. Ничто перед нею
Все достоянье, каким, говорят, Илион многолюдный
Прежде, в дни мира, владел, до прихода ахейского войска,
Или сокровища все, что за каменным скрыты порогом
В доме далеко разящего Феба в Пифоне скалистом.

Ибо все можно добыть и похитить: треноги из меди,
Тучных овец и быков и коней золотистые гривы;
Только душа человека, едва за уста отлетела,
Вспять не вернется: нельзя ни поймать ее вновь, ни похитить.
Слышал от матери я, среброногой богини Фетиды,

Будто двоякие Парки конец моей жизни готовят:
Если останусь я здесь, вкруг твердыни троянцев сражаясь,
Мне не вернуться в отчизну, за то буду славой бессмертен.
Если ж домой я отправлюсь, в любезную отчую землю,
Слава погибнет моя, но за то стану сам долговечен

И не внезапно я буду постигнут кончиною смертной.
Я бы и всем остальным посоветовал детям ахейцев
Плыть по домам: не дождетесь погибели Трои высокой,
Ибо над нею Зевес Олимпиец, далеко гремящий,
Руку в защиту простер, и троянцы воспрянули духом.

Вы отправляйтесь теперь и знатнейшим вождям средь ахейцев
Речь возвестите мою, — таково преимущество старцев;
Пусть, обсудив, они примут другое решенье, получше,
Как бы спасти им суда, а равно и данайское войско
На мореходных судах; ибо то, что надумали ныне,

Не оказалось удачным: я в гневе своем пребываю.
Феникс же пусть остается средь нас и в палатке ночует,
Чтобы со мною на судне отплыть в дорогую отчизну
Завтра с зарей, если хочет: насильно его не возьму я".
Так он промолвил. Они неподвижно хранили молчанье,

Слышанной речи дивясь, ибо сильное слово сказал он.
Феникс ему, наконец, престарелый, ответил,
Слезы ручьем проливая, — за флот аргивян он боялся:
"Если, о, славный Ахилл, ты и вправду задумал вернуться,
Если от быстрых судов отвратить истребительный пламень

Ты не желаешь, и гнев так глубоко запал тебе в душу, —
Как я один без тебя здесь останусь, дитя дорогое?
Старец наездник Пелей послал меня вместе с тобою,
В день, как из Фтии тебя к Агамемнону в Аргос отправил,
Юным еще, не видавшим войны, без разбора жестокой,