Дождь
В углу шуршали мыши,
Весь дом застыл во сне.
Шел дождь, и капли с крыши
Стекали по стене.
Шел дождь, ленивый, вялый,
И маятник стучал.
И я душой усталой
Себя не различал.
Я слился с этой сонной
Тяжелой тишиной.
Забытый, обделенный,
Я весь был тьмой ночной.
А бодрый, как могильщик,
Во мне тревожа мрак,
В стене жучок-точильщик
Твердил: «Тик-так. Тик-так».
Равняя звуки точкам,
Началу всех начал,
Он тонким молоточком
Стучал, стучал, стучал.
И атомы напева,
Сплетаясь в тишине,
Спокойно и без гнева
«Умри» твердили мне.
И мертвый, бездыханный,
Как труп задутых свеч,
Я слушал в скорби странной
Вещательную речь.
И тише кто-то, тише,
Шептался обо мне
И капли с темной крыши
Стекали по стене.
Есть другие планеты, где ветры певучие тише,
Где небо бледнее, травы тоньше и выше,
Где прерывисто льются
Переменные светы,
Но своей переменою только ласкают, смеются.
Есть иные планеты,
Где мы были когда-то,
Где мы будем потом,
Не теперь, а когда, потеряв —
Себя потеряв без возврата,
Мы будем любить истомленные стебли седых шелестящих трав,
Без аромата,
Топких, высоких, как звезды — печальных,
Любящих сонный покой — мест погребальных,
Над нашей могилою спящих,
И тихо, так тихо, так сумрачно-тихо,
под Луной шелестящих.
Я чувствую какие-то прозрачные пространства,
Далеко в беспредельности, свободной от всего,
В них нет ни нашей радуги, ни звездного убранства,
В них все хрустально-призрачно, воздушно и мертво.
Безмерными провалами небесного Эфира
Они как бы оплотами от нас ограждены,
И, в центре мироздания, они всегда вне мира,
Светлей снегов нетающих нагорной вышины.
Нежней, чем ночью лунною дрожанье паутины,
Нежней, чем отражения перистых облаков,
Чем в замысле художника рождение картины,
Чем даль навек утраченных родимых берегов.
И только те, что в сумраке скитания земного
Об этих странах помнили, всегда лишь их любя,
Оттуда в мир пришедшие, туда вернутся снова,
Чтоб в царствии Безветрия навек забыть себя.
Если, рея, пропадая,
Цепенея, и блистая,
Вьются хлопья снежные, —
Если сонно, отдаленно,
То с упреком, то влюбленно,
Звуки плачут нежные, —
Если рдеют, и блистают,
И редеют, упадают
Листья полумертвые, —
В сердце — нежно, безнадежно,
И горят в нем так безбрежно
Дали распростертые.
Сердце хочет, упрекает,
И пророчит, отвергает
Грани дум изведанных, —
Просит странных, безымянных,
В красоте своей нежданных,
Светов заповеданных.
Но блаженство только в вечном,
Совершенство в безупречном,
Смерть не пропасть черная.
Вечно, всюду, только чуду
Я душой молиться буду, —
Есть нерукотворное!
О, мгновенье умиранья,
Упоенье и прощанье,
В море неизбежности!
Мы страдаем, пропадаем,
Но себя мы побеждаем
Нашим сном Безбрежности!
Что мне осталось, кроме глубокой,
Кроме бездонной печали?
Ветер, о, Ветер, как я, одинокий,
Все мы с тобою встречали.
Что полюбить мне, кроме безбрежной,
Вглубь ускользающей дали?
Ветер, о. Ветер, как я, безнадежный,
Быстро мы все увидали.
Что же мы ищем в безднах неверных,
Те же в конце, как в начале?
Все мы постигли в пространствах безмерных,
Только себя не узнали.
Ветер, вечный мой брат,
Ветер гор и морей,
Что такое есть в песне протяжной твоей,
Что волнует меня, как ненайденный клад,
И со мной говорит в полумраке ночей,
И меня увлекает куда-то назад,
К освежительным снам,
И как дух я иду по прозрачным волнам,
Надо мной в высоте сочетанья планет,
И созвучной мечте окончания нет,
Всюду сон, всюду свет,
Всюду звон мировой,
Глубина хороша красотой неживой,
Там как будто бы льды из хрустальной воды,
И чтоб тихо гореть, им не нужно звезды, —
И горят предо мной
Высота с глубиной,
В глубине высоты
Свет иной красоты,
И горит между двух
Мой блуждающий дух,
Много дышит лучей,
Много видит мой взгляд,
И незримый летит над дорогой моей,
То шепнет впереди, то умчится назад,
Ветер, вечный мой брат,
Ветер гор и морей.
Ветер («Ветер, Ветер, Ветер, Ветер…»)
Ветер, Ветер, Ветер, Ветер,
Что ты в ветках все шумишь?
Вольный Ветер, Ветер, Ветер,
Пред тобой дрожит камыш
Ветер, Ветер, Ветер, Ветер,
Что ты душу мне томишь?
Ты вздыхаешь, полусонный,
И спешишь скорей заснуть.
Чуть уснул, и, пробужденный,
Ты готов опять вспорхнуть.
Стой! Куда, неугомонный?
Вечно — прямо, снова — в путь.
Все места тебе знакомы,
Ты воздушно шелестишь,
Рябью входишь в водоемы,
Шаткой травкою блестишь.
Носишь тучи, манишь громы,
И опять уходишь в тишь.
О, неверный! Ветер, Ветер,
Ты не помнишь ничего.
Дай и мне забвенья, Ветер,
Дай стремленья твоего
Ветер, Ветер, Ветер, Ветер,
Ты прекраснее всего!
Я спросил у свободного Ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий Ветер
«Будь воздушным, как ветер, как дым!»
Я спросил у могучего Моря,
В чем великий завет бытия.
Мне ответило звучное Море
«Будь всегда полнозвучным, как я!»
Я спросил у высокого Солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари
Ничего не ответило Солнце,
Но душа услыхала: «Гори!»
Как льдины взгроможденные
Одна за другую,
Весной освобожденные, —
Я звонко ликую.
И как вода, запевшая
За льдиною плотной,
Дрожит душа, вскипевшая
В тоске безотчетной.
В тоске от нетерпения,
Я жду поцелуя.
Скорей, скорее — пения,
Блаженствуй, ликуя.
И плотные и тонкие,
Расторгнуты льдины.
Звучите, песни звонкие,
Сверкайте, картины!
Живут освобожденные
Создания мысли.
Их радуги сплетенные
Как ткани повисли.
Весь мир — одно сверкание
Улыбки свободной,
Блаженство набегания
Волны полноводной.
Один поток разливистый,
Под дымкою тонкой,
Напев мечты, прерывистый,
Неверный, но звонкий.
Как пленительна весна
Там где снег — не сновиденье,
Где полгода — тишина,
Перед счастьем возрожденья.
Там душа, волнуясь, ждет:
Что ж, сегодня торжествуем?
Что ж, река разрушит лед
Бурным влажным поцелуем?
Там весна — как смерть врага,
Все вдвойне от Солнца пьяны.
Вас приветствую, снега,
Вас, бессмертные туманы!
Я вижу Толедо,
Я вижу Мадрид.
О, белая Леда! Твой блеск и победа
Различным сияньем горит.
Крылатым и смелым
Был тот, кто влюблен.
И, белый нa белом, ликующим телом,
Он бросил в столетья свой сон.
Иные есть птицы,
Иные есть сны,
Я вижу бойницы, в них гордость орлицы,
В них пышность седой старины.
Застыли громады
Оконченных снов.
И сумрачно рады руины Гранады
Губительной силе веков.
Здесь дерзость желанья
Не гаснет ни в чем.
Везде изваянья былого влиянья,
Крещенья огнем и мечом.
О, строгие лики
Умевших любить!
Вы смутно-велики, красивы и дики,
Вы поняли слово — убить.
Я вас не забуду,
Я с вами везде.
Жестокому чуду я верным пребуду,
Я предан Испанской звезде!
