– Разве мы хотим войны с Японией? – допытывался Александр Михайлович в беседах с царём. – Если мы её действительно хотим, то мы должны немедленно начать постройку второй колеи Сибирского пути, сосредоточить наши войска в Восточной Сибири и построить значительное количество современных военных судов.
Внятного ответа он не получал и в конце концов в 1902 году подал в отставку, «чтобы не иметь ничего общего с планами, которые ставят под угрозу сотни тысяч невинных русских людей». Николай II отставку принял, но, верный себе, дипломатично напомнил другу об их давних совместных планах реорганизации российского торгового судоходства и переустройства портов. И Александр Михайлович на эту утешительную наживку тут же клюнул, разумеется:
Я предложил, чтобы Государь создал особое управление торгового мореплавания, изъяв эту важную отрасль государственной жизни из ведения Министерства финансов. Государь наконец решил, что я буду начальником главного управления торгового мореплавания на правах министра. 6 декабря 1902 г. я был произведен в контр-адмиралы и, по своей новой должности, занял место в совете министров как самый молодой член правительства в истории Империи.
До сих пор это назначение историки трактуют по-разному. Однако нельзя не признать, что император, создавая Главное управление торгового мореплавания, был достаточно логичен: начинать борьбу за выход на трансокеанские линии, имея судоходную систему, ориентированную преимущественно на плавание во внутренних водах и каботажные перевозки, было бессмысленно. И Александр Михайлович в качестве царской креатуры на место «главноуправляющего» также имел в своём активе не только родственную и личную близость к Николаю II, но и деловые качества, вполне отвечающие масштабу и трудности поставленных перед ним задач. Сам профессионал, он делал ставку на профессионалов и принялся формировать штатный состав нового ведомства из морских специалистов, имеющих «вес» в учёных кругах. В частности, едва вступив в должность, Александр Михайлович тут же переманил к себе из Государственного контроля надворного советника Андрея Антоновича Горенко.
По всей вероятности, великий князь Александр Михайлович познакомился с Андреем Антоновичем ещё в начале 1880-х годов, когда был учеником Морского училища, а лейтенант Горенко – одним из самых популярных педагогов, из тех, которые запоминаются потом на всю жизнь. В 1890-е годы великий князь, плотно работавший с морской научной литературой, наверняка натыкался на статьи своего бывшего учителя, а в начале 1900-х, в качестве председателя «Русского лесопромышленного товарищества» вполне мог пересекаться по служебной надобности с помощником генерал-контролёра Департамента военной и морской отчётности. Получив руководящую должность в декабре 1902-го, Александр Михайлович призвал Андрея Антоновича в числе первых сотрудников: 10 января 1903 года тот Высочайшим приказом переводится в Главное управление морского судоходства и портов на должность чиновника особых поручений 4-го класса с производством в следующий чин статского советника. Впрочем, вряд ли этот переход был связан для Андрея Антоновича только с карьерными соображениями. За двенадцать лет сотрудничества с Государственным контролем дела у него, судя по служебным перемещениям, шли так неплохо, что, не делая никаких резких движений и скачков, он вполне мог рассчитывать в карьерном итоге (который был уже не за горами) и на действительного статского, а то и на тайного советника. К тому же судьба нового морского Управления первое время висела на волоске. Затея Александра Михайловича встретила мощное сопротивление Министерства финансов, которое видело в происходящем ослабление собственных ведомственных позиций. Прежде всего это касалось контроля за деятельностью портовых служб и коммуникаций.
Во главе Министерства финансов стоял Сергей Юльевич Витте, великий политик, дерзкий новатор и коварный царедворец[173]. По иронии судьбы, в далёком уже 1889 году великий князь Александр Михайлович одним из первых в столичных придворных кругах обратил внимание на любопытную брошюру тогдашнего управляющего Обществом юго-западных железных дорог «Национальная экономия и Фридрих Лист» и даже опубликовал рецензию, горячо поддержав идею Витте о решающей роли государственного заказа в развитии российской промышленности. Вскоре Витте был призван Александром III на пост министра путей сообщения, где проявил такие способности, что вскоре взлетел прямо в кресло министра финансов. Некоторое время Александр Михайлович возглавлял у Витте министерский Совет по делам торгового мореплавания, общаясь с «шефом» не только по служебной необходимости, но и запросто, по взаимной дружеской приязни талантливых профессионалов. Теперь же, ввиду конкурентной вражды ведомств, прежнее было позабыто начисто. В правительственных кругах шутили:
– Его императорское высочество изволили стащить у Витте… порты!
Витте, имевший по пятницам регулярный отчёт у государя, желчно и обстоятельно докладывал о «непосильных тяготах, которыми обременяли русский бюджет дорогостоящие начинания начальника главного управления портов и торгового мореплавания». Александр Михайлович нажимал при встречах с «кузеном Ники» на слухи о предосудительных связях министра финансов с либеральными, а то и революционными кругами. Летом 1903 года, когда по югу Империи от Одессы до Баку прокатилась мощная волна забастовок, Александр Михайлович прямо обвинил Витте в заигрывании с профессиональными союзами, повинными в возмутительных призывах и действиях. Слова его попали в унисон с постоянными гневными филиппиками нового главы МВД В. К. Плеве против «красного» министра финансов, ведущего явно порочную линию в фабричной инспекции, сельхохозяйственных комитетах и пр. В очередную пятничную аудиенцию 16 августа 1903 года Николай II, выслушав часовой доклад, тепло поздравил Витте с назначением на высший государственный пост председателя Комитета министров и попросил сдать министерство управляющему Госбанком Э. Д. Плеске. Витте помертвел. Комитет министров в российском абсолютизме, где все министры работали под непосредственным руководством императора, являлся декоративной инстанцией, созданной на случай неких гипотетических неурядиц (вроде конфликта монарха с Государственным Советом) и не имел ни постоянного состава, ни чётко определенных функций. Подобной почётной отставкой без объяснения причин и возможности объясниться Витте был угнетён куда больше, чем открытой опалой. Возможно, дерзкая мысль обратить со временем пустую должность в полноценную «премьерскую» власть тогда же и пришла ему на ум. А Александр Михайлович торжествовал победу: «На мою долю выпадала тяжёлая борьба, – вспоминал он. – Мне пришлось бы вести её одному, если бы не горячая поддержка, оказанная мне теми кругами, которые были заинтересованы в развитии нашей внешней торговли».
Представителем этих кругов и был Андрей Антонович Горенко. «Стремление к морю не покидает А. А-ча, – пишет об этом новом этапе его жизни автор некрологии. – Торговое мореплавание – это его сфера. Он много работал над её вопросами. Он покидает Государственный контроль и назначается членом совета Августейшего Главноуправляющего торговым мореплаванием, причём в его непосредственное ведение поступают порты Юга. Он объезжает эти порты, знакомится с их нуждами и вообще проявляет в этой области бурную деятельность». Легко представить, что чувствовал этот былой фрондёр-забияка при мысли, что все юношеские планы и мечты, уже давно отброшенные, оплаканные, почти позабытые, теперь восстали и на глазах осуществляются его собственным усилием! Триумфатором Андрей Антонович возвращался теперь в Николаев, Севастополь и Одессу и наверняка не жалел ни времени, ни сил. Имея такого сотрудника на юге, Александр Михайлович мог увереннее чувствовать себя в петербургском министерском кресле:
Мне удалось добиться от нашего тяжёлого на подъём правительства, чтобы была организована новая пароходная линия, соединявшая наши южные порты с Персидским заливом и обеспечена значительная субсидия от правительства четырём русским пароходным обществам, которые начали успешно конкурировать с немцами и англичанами.
Членом правления одного из этих четырёх упомянутых пароходных обществ – Русского Дунайского пароходства – стал с момента его создания статский советник Горенко. Можно было бы только порадоваться за него, однако неистовая служебная деятельность сделала Андрея Антоновича редким гостем в собственных царскосельских пенатах. Впрочем, лето 1903 года было для его семьи обычным, совместным, херсонесским, «отрадным» и на редкость мирным, ибо даже дикая девочка, к удивлению домашних и соседей по Туровке, несколько угомонилась под впечатлением очередных местных чудес:
