страстный
молча ходит вслед за мной…
Письма из прошлого и плохие войны
Из сорок первого в сорок пятый
строились мы в отряды
и погибали на месте.
Письма писали невестам:
«Здравствуй, моя родная.
Я каждый день умираю
за тебя, моя радость.
Никто нас не сможет сглазить,
ведь мы бойцы-невидимки.
И от льдинки до льдинки
проплывём ещё милю.
Лишь бы ты не забыла
обо мне, родная!
Песня есть неплохая:
пока милая помнит,
моряк не потонет;
корабль волной не накроет,
если есть дом, который
своим домом зовётся.
Знаешь, как нам плывётся…
А сейчас извини, курносик,
в бой идёт твой матросик.»
Письма летели, письма.
В прошлом они повисли,
ведь войн таких больных
не будет больше, а войны
будут уже другие —
совсем плохие.
Солдаты уплывают куда-то
Какие смешные солдаты —
уплывают куда-то,
а уплывая куда-то,
сжигают свои мандаты
и раны лечат водою,
водою не ключевою:
водою с красною краской,
она была бы прекрасной,
да липкая почему-то.
Подплывали солдаты к тучам
и наверх уходили.
Мы им цветы носили,
мы о них забывали,
к майским праздникам вспоминали.
Но солдатам смешным нет дела
до подвигов своих, они белым,
белым светом замажут раны
и если умрут, то не с нами.
Солдаты идут и считают
Солдаты идут, шагают.
Солдаты спят, почти не моргают,
на ресницах иней застыл.
Ну и сколько ты немцев убил?
Солдат идёт и считает:
«У дерева фриц, фриц в канаве…»
И от крови не больно сердцу,
на сердце дубовая дверца,
а на дверце замок железный
да камень тяжеловесный.
Вот так бывает не больно
воинам подневольным,
воинам с сердцем из стали.
Они идут, они не устали.
Они шагали бы вечно
в саван свой подвенечный —
в саван из облачной пыли.
Как жаль, что о них мы забыли,
позабыли, в игрушки играя,
как они от пуль умирали.
Редел тот строй бесконечный.
Снег падал на плечи
всем, кто в строю остался.
Ресницы в инее,
шагает солдат — не сдался!
Память предков — Победа
У Победы нет начала,
у Победы нет конца,
а много её или мало,
хочешь, не хочешь, пришла.
Пришла, собирай букеты,
к могилкам солдат тащи,
раскладывай их красиво
и «память предков» ищи.
Ищи, где-нибудь да найдётся
в залежалых скучных томах,
в фильмах военных могучих,
в папиных, маминых снах.
А как найдёшь «память предков»,
бережно береги,
заверни её в фантик конфетный
и у сердца храни.
Храни, а вдруг пригодится:
если наступит «зима»,
память белою птицей
не пустит на землю врага!
Нет у Победы начала,
нет у Победы конца.
Даже я куда бы ни шла, встречала
её счастьем пахнущие глаза.
Не ходите, девки, вовсе никуда
Не ходите, девки, на улицу гулять,
шагают там солдаты, не будем им мешать.
Шагают там солдаты великой той войны,
маршируют строем солдаты-ты-ты — сны.
Песни фронтовые с гордостью поют.
Не засел где немец? Стой, гадина, убьют!
Прошлое катилось страшным колесом.
— Вы куда, ребятки? «Видишь, стяг несём,
знамя боевое, награды, ордена».
— Нет войны уж больше. «Э, ты не права!
Загляни-ка, дочка, в страны и края:
там сплошные взрывы, агитфронт, борьба!
Запад на Россию хищником глядит,
он кому заплатит — тот под ним лежит».
— Ой, всегда так было и в ваши времена!
Не ходите, девки, вовсе никуда,
рисуйте, вышивайте. Мимо чтоб прошла
вся на свете гадость, продажные умы,
пули и снаряды, солдаты-ты-ты — сны!
Собралась на фронт я: слегла, лежу, болит.
Что-то мне на свете расхотелось жить.
Потеряла, люди, веру я в покой.
Зачем — сама не знаю, но хочу в тот строй!
Солдаты-призраки
Какой ценой даётся Победа?
Нет ответа на это,
Нет, и не будет ответа,
потому что Победа
за ценой никогда не стоит.
И когда уже враг разбит,
не считают потери,
а открывают двери
для нового счастья!
Красьте глаза, не красьте
слезами и собственной кровью,
но впереди только море
всеобщего чуда!
Нет, мы победы считать не будем,
не сумеем их счесть и не надо,
вам последняя будет наградой.
А мы уйдём в неизвестность,
в безызвестность, безвестность.
Вы нас не узнали?
Мы в глаза вам смотрели и знали:
вы нас не узнаете,
вы нас навсегда провожаете.
Но мы, уходя, не уходим:
а средь вас всё бродим и бродим.
Призраки мы или люди —
мы это и сами забудем.
Зло — оно
Зло никогда не встанет
под пули и на крыло,
его небо чуть-чуть поманит
и бросит — всем нам назло!
Теперь разгребай былое,
раскладывай гниль по кускам:
они никого не целуют
и не улыбаются нам.
Просто кому-то хотелось
вернуть всё вспять, всё назад,
так было, так есть и будет:
за отрядом шагает отряд.
И хоть кричи в это небо,
плачь, да хоть выплачь глаза!
Зло идёт, накрывает пледом.
Слышишь его голоса?
Голоса почти что пустые,
мёртвые голоса,
как пули свистят холостые.
Я собралась да в бой пошла!
Бессмертный полк
На Бессмертные полки
понавесили замки:
замок «вечности»,
замок «человечности»,
замок «поднебесья»,
замок «неизвестный».
На них без слёз смотреть никак,
потому что не пустяк
эти бравые полки,
им сегодня не с руки
воевать: на рать пешком.
По крупицам соберём
светлу память о дедах.
На замыленных сердцах
понаделаем проколов.
Будем думать: от уколов
расхворалася душа.
Вот я встала и пошла,
но дойдя до перекрёстка
развернулась и домой:
— Где ты, дед мой?
— Первый бой
не осилил я, дочурка.
Как там жинка, как печурка?
— Жены нет, печура сдохла:
на ветру стояла, ссохлась.
Фотокарточка твоя
до правнуков не дошла:
моя хатушка сгорела,
спасти снимки не успела.
Вот в Бессмертных тех полках
и не стоять тебе, дед наш,
потому что на полки
понавесили замки:
замок «вечности»,
замок «человечности»,
замок «поднебесья»,
а ты — неизвестный.
О том, как наши лётчики с инопланетными поматерились (где-то на рубеже 1943 года, а какой век шёл на другой планете — неведомо)
В декабре что-то плохо леталось.
Над нами пехота смеялась:
— Ой, не падают ваши бомбы,
на головы
фашистских солдат!
Бурча, отмахивался лётный отряд.
Вот так с укороченным счастьем
мы как-то и жили.
Лишнего? Нет, не пили
и даже много не ели.
Любить? Не успели.
Мы сбитые самолёты считали,
и махая крылами,
лётные накручивали часы.
— Инопланетяне, а вы?
— Да летаем мы на своей планете!
— А на Земле немцы эти.
— У нас все проще: порочный круг,
и
