Редьярд Киплинг - "Казарменные баллады" и "Семь морей" (книги стихов)

Ну, получил достоянье — гляди его не угробь:

Ошибка, если усвоена, — та же алмазная копь.

На ошибках, конечно, учатся — жаль, что чаще наоборот.

Мы получили урок, да только впрок ли пойдет?

Ошибку, к тому же такую, не превратишь в торжество

Для провала — сорок мильонов причин, оправданий — ни одного.

Поменьше слов, побольше труда — на этом вопрос закрыт

Империя получила урок. Империя благодарит!

Пер. Е. Витковский

Что за женщина жила

(Бог ее помилуй!) —

Не добра и не верна,

Жуткой прелести полна,

Но мужчин влекла она

Сатанинской силой.

Да, мужчин влекла она

Даже от Сент-Джаста,

Ибо Африкой была,

Южной Африкой была,

Нашей Африкой была,

Африкой — и баста!

В реках девственных вода

Напрочь пересохла,

От огня и от меча

Стала почва горяча,

И жирела саранча,

И скотина дохла.

Много страсти сберегла

Для энтузиаста,

Ибо Африкой была

Южной Африкой была,

Нашей Африкой была,

Африкой — и баста!

Хоть любовники ее

Не бывали робки,

Уделяла за труды

Крохи краденой еды,

Да мочу взамен воды,

Да кизяк для топки.

Забивала в глотки пыль

Чтоб смирнее стали,

Пронимала до кости

Лихорадками в пути,

И клялись они уйти

Прочь, куда подале.

Отплывали, но опять,

Как ослы упрямы

Под собой рубили сук,

Вновь держали путь на юг,

Возвращались под каблук

Этой дикой дамы.

Все безумней лик ее

Чтили год от года —

В упоенье, в забытьи

Отрекались от семьи,

Звали кладбища свои

Алтарем народа.

Кровью куплена твоей,

Слаще сна и крова,

Стала больше, чем судьбой

И нежней жены любой —

Женщина перед тобой

В полном смысле слова!

Встань! Подобная жена

Встретится нечасто —

Южной Африке салют,

Нашей Африке салют,

Нашей собственной салют

Африке — и баста!

Пер. Е. Витковский

(Пехотные колонны)

День-ночь-день-ночь — мы идем по Африке,

Ночь-день- ночь- день- все по той же Африке,

(Пыль-пьлъ-пыль-пьшь — от шагающих сапог!)

И отпуска нет на войне.

Восемь-шесть-двенадцать-пять — двадцать миль на этот раз:

Три-двенадцать-двадцать две — восемнадцать миль вчера

(Пыль-пылъ-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

И отпуска нет на войне.

Брось-брось-брось-брось — видеть то, что впереди.

(Пыль-пыль-пылъ-пыль — от шагающих сапог!)

Все-все-все-все — от нее сойдут с ума,

И отпуска нет на войне.

Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом,

Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем!

(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)

И отпуска нет на войне.

Счет-счет-счет-счет — пулям в кушаке веди,

Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут.

(Пыль-пыль-пылъ-пыль — от шагающих сапог!)

И отпуска нет на войне.

Для-нас-все-вздор — голод, жажда, длинный путь.

Но-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно, —

Пыль-пыль-пылъ-пыль — от шагающих сапог,

И отпуска нет на войне.

Днем-все-мы-тут — и не так уж тяжело,

Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки.

(Пыль-пыль-пылъ-пылъ — от шагающих сапог!)

И отпуска нет на войне.

Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь,

Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей,

Только-пыль-пыль-пыль-пылъ — от шагающих сапог,

И отпуска нет на войне.

Пер. А. Оношкович-Яцына

Что стоит мир культуры всей,

Все светлые умы,

Перед бессмыслицей вещей

Что видим нынче мы?

Зачем картина, проза, стих,

Когда в недобрый час.

Природа в меру сил своих

Уничтожает нас?

Нет, не жратва, и не питьё,

Не заповедь на досках,

А творческая мысль! — Её

Родили боль и страх.

С того и начался людей

Богоподобный род:

Рука длинней да зуб острей,

И кто кого возьмёт!

Нет, не жратва и не питьё —

Велели боль и страх

Пращу придумать и копьё

В дрожащих сжать руках!

Бессильны стали нож и зуб

Против копья, но вдруг

Какой-то тип (зело не глуп!)

Зачем-то сделал лук.

Броню со страху и со зла

Как не изобретёшь?

Никчёмны камень и стрела,

Как прежде зуб и нож —

Лафа кто панцирь укупил,

И горе беднякам,

Но некто совестливый был,

И порох сделал нам!

И лук и панцирь тут исчез,

И меч и шлем пропал,

Всех, кто в доспехах или без,

Дым пушек уравнял.

Когда ж за психов-королей,

Людей погибли тьмы,

Тогда устали от вещей.

И устрашились мы

Диктату времени пора

Зов древний подчинить:

Лук-панцирь как-нибудь с утра

И пушку отменить!

Нето любой тиран готов,

(Толпа любая — тож!)

Враз все плоды людских трудов

Угробить ни за грош!

Ведь человек, собой же сбит

С естественных путей,

И протестует и дрожит

От ярости вещей.

пер. В. Бетаки

Бог с вами, мирные джентльмены! Страха вам не понять.

Оставьте на минутку спорт, чтоб мертвых не нарожать!

Мёртвые армии и города, без счета и забот…

А там, беспечные господа, а что потом вас ждет?

Споем, что ли!

Землю вскопай для усталых солдат:

Нет ведь у них земли!

Отдайте им всё, что они хотят!

Но кто будет следующим, господа

За теми, что в ямы легли?

Бог с вами, мирные джентльмены! Нам только дорогу открой

Пойдём копать народам могилы с Англию величиной!

История, слава, гордость и честь, волны семи морей —

Всё, что сверкало триста лет, сгинет за триста дней!

Споем, что ли?

Замёрзшие толпы бензином польём,

Пусть хоть в последнем сне

Немного погреется бедный народ…

А кто будет следующим, господа,

Гореть в погребальном огне?

Бог с вами, мудрые джентльмены! Да будет легок ваш сон!

Ни звука, ни вздоха, ни тени не оставим для новых времен!

Разве что отзвуки плача, разве что вздохи огней,

Разве что бледные тени втоптанных в грязь людей!

Споем, что ли!

Хлеба, хлеба голодным,

Тем, кто в бою падет!

Дайте им корм вместе с ярмом!

А кто же следующий, господа,

За похлебку в рабство пойдет?

Бог с вами, резвые джентльмены! Веселитесь в своем углу,

Когда превратится и ваша держава в мусор, кровь и золу:

Ни оружия, ни надежды, ни жратвы, ни зимы, ни весны —

Останется разве что имя канувшей в Лету страны!

Споем, что ли?

Головы, руки, ноги

Зароем, и пусть лежат!

Вот так мы хороним свой бывший народ…

А кто канет следующим, господа,

С вашей доброй помощью в ад?

пер. В. Бетаки

Когда похоронный отряд уйдет

И коршуны улетят,

Приходит у мертвых взять отчет

Мудрых гиен отряд.

За что он умер и как он жил —

Это им все равно.

Добраться до мяса, костей и жил

Им надо, пока темно.

Война приготовила пир для них,

Где можно жрать без помех.

Из всех беззащитных тварей земных

Мертвец беззащитней всех.

Козел бодает, воняет тля,

Ребенок дает пинки.

Но бедный мертвый солдат короля

Не может поднять руки.

Гиены вонзают в песок клыки,

И чавкают, и рычат.

И вот уж солдатские башмаки

Навстречу луне торчат,

Вот он и вышел на свет, солдат,

Ни друзей вокруг, никого.

Одни гиеньи глаза глядят

В пустые зрачки его.

Гиены и трусов, и храбрецов

Сожрут без лишних затей,

Но они не пятнают имен мертвецов:

Это — дело людей.

Пер. К. Симонов.

Засидевшись за выпивкой в «Русалке»,

Он рассказывал Бену Громовержцу

(Если это вино в нем говорило —

Вакху спасибо!)

И о том, как под Челси он в трактире

Настоящую встретил Клеопатру,