«Стихотворения, предназначенные для книги о моем поколении в единое двадцатилетие собраны для издания книги в 1943 г. в период великой отечественной войны с фашизмом (Германия)».
Несмотря на будничность тематики стихотворений, удивляет их поэтичность и образность:
«Метали доменные боги
десятки солнц
в чугунные ковши»,
— пишет она о доменной печи в стихотворении «Свердловск».
Обращает внимание, что значительное место в книге уделено пище. Люди, близко знавшие Некрасову, отмечают, что она была очень неприхотлива в еде и стихотворения о пище крайне редко встречаются в ее поэзии. Ни до, ни после войны кулинарных тем в ее стихах нет. Исключение составляет приведенное нами в конце подборки «позднее» стихотворение 50-х годов о мороженом, не включенное в цикл «О моем поколении», но помещенное нами в подборку.
Ушла с безветренных заливов
От голубых ночей
Дома как стадо окуней
В зеленом иле
Вязких дней
Лежат недвижимо
Пластом
И взгляд стеклянный
Не зажжет
Герани тлеющий зрачок
Оставив
Гавани в тиши
Я встала
Поперек дороги
Бросали доменные боги
Десятки солнц
В чугунные ковши
И как республики законы
Дома вставали из бетона
На землю тени положив
А рядом вновь
Из цемента и стали
Народы строили скрижали
Меж ребер окна прорубив
И встал Свердловск
Передо мной
Забрызган известью
и в глине
И топоры стучали в древесине
И мраморы звенели под пилой.
ЦИКЛ СТИХОТВОРЕНИЙ, ПОСВЯЩЕННЫХ ХЛЕБУ
Когда ты голоден
И хлеба
Второй год недоедаешь
Все мраморы идей
И хрустали искусств
Луга любви
И бойницы и башни души
Все суховей
Сметает с тела
И остаются очерки костей
Да зеркала обширные зрачков
Приложены меж острых комков
На высохшем лице.
Не бросай на пол
Хлебные крошки
Не топчи ногами
Пищу людскую
Уважай ломоть
Всякого хлеба
Землю хлеб
Населил человеком
Дал ему
И дворы и машины
И мечтанья в сердца посеял
Урожай родили таланты
Изобильем своим в сусеках
Дал красивую родину нашу
И не надо
нам людям к хлебу
Относиться презрительно
чванно
Ни к пшеничному
Ни к ржаному
Буханка хлеба —
Это выше поэмы
Трилогия замыслов
Желаний и чувств
Не у каждого человека
В трагедию века
Имеется на день
Буханковый вкус.
400 грамм
Это целый сонет
Экономикой спет
С эстрады войны
И сколько ни аплодируй
Желудочным криком
Певец из темноты не исполнит
Тебе
Два вида есть
Приготовленья пищи
Есть пища от богов
С Олимпа
И есть простая кухонная
Пища
Для кухни
Принесут с базара
Поникшие и умирающие фрукты
И молоко усталое
С дороги
И грустную
Капусту и морковь
И все это раз двадцать
Переварят
И перепарят
Еще раз выварят
Поджарят
И в печку с соусом
Поставят преть
И руки потные
Те соусы мешают
И чады дымные
Столпятся над плитой
И духота и зной
Над кушаньем витают
А пища горная Зевеса
Преклонятся ей люди
До земли
И в жертву языки
и животы
Чудесной пище принести
Ты поспешишь
Вот затируха с персиком
Примером.
Костер
Из виноградных высушенных лоз
А над костром прозрачный свод
И на огне с водою котелок
И в котелке вечерняя звезда
Лик отразила
С голубых высот
Пока вода кипит
Мы персиков нарвали
И в чашке персики измяли
Муки насыпали и замешали
И в бьющий паром кипяток
Из персиков галушек набросали
И масла в варево подлили
И даже вечные снега
Услышав запах с котелка
Зарозовели вечными снегами
Был полон пищи наш
Задымленный сосуд
С приправою вечерних звезд
ночных садов
А мы кругом
сидели и мечтали
Когда хозяйка разольет
По чашкам зевсов котелок.
Холодный борщ
Иль попросту окрошка
Где в порцию
Намельчено всего
И лук нарезанный
Накрошена картошка
Яиц нарублено немножко
И сливками убелено
Попробуешь
На вкус приятно
Но не найдешь объемного куска
Ни сыт
ни голоден
Уйдешь обратно
Не ощутив в чем польская душа.
Я их встречала на вокзалах
В событьях грозные войны
И не было в них красоты
Иль азиаты мы
И вкусы наши несличимы
Но женщины у нас ценимы
Обширностью сердец
Величьем форм
И благородством внутренних порывов
Я в польках
Не встречала этих черт
Какие-то
Кусочки крепдешина
На локонах сомнительных чистот
Остроконечный колпачок
По моде выщипаны брови
И на губах
и на щеках
И за ногтями розовая грязь
И океанами забот
Зрачки лежат без берегов
Разглажена ли
складка на заплате
Что грудь немытую
От взора бережет.
Отдай себя
И труд и честь
И под фундамент
Прах свой положи
Чтоб утренним дворцам
С бесскорбной высоты
Чуть приподнявший лик
За звезды заглянуть
Отдай себя
И разум свой
И свой талант
Что в залах голубых
Без воин и скорбей
С нелгущими глазами
Пройдет потомком от тебя
По световым векам
В нашей республике граждане
Очень любят мороженое
И едят мороженое все от мала до велика
Начиная министрами и кончая
Метельщицами площадей и улиц
А мальчишки и девчонки
И все простые люди едят мороженое с хлебом
Как приятное кушание
Дореволюционные старенькие дамы
Кладут сливочное мороженое в черный кофе
А большинство сограждан поедает мороженое
Как придется
В электричках,
В троллейбусе,
В автобусе,
Стремясь съесть быстрее
Этот вкусный,
Но быстротающий
Продукт питания.
Из цикла «Азиатские скрипки»
Цикл «Азиатские скрипки» задуман Некрасовой во время пребывания в Ташкенте. Тексты напечатаны на пишущей машинке и, видимо, предназначались для публикации, поэтому в них расставлены знаки препинания.
Земля замкнулась в кругу горизонта
И наполнилась морем.
Море создало холмы и горы,
Набросало утесы и скалы
И, состарившись, ушло в небо.
Тихо…
От крика упадет камень
И разбудит эхо.
Эхо разобьет видение —
И опять будет наш час,
Наши будни.
Из-за горообразного ящера
Высунулся клык луны,
Желтый от миллионолетий,
И от горизонта до горизонта
Заструилась палевая занавесь пыли,
Под ногами хрустнули
Тысячелетние раковины.
Азиатская ночь
Забренчала серебряниками цикад.
У подошвы моей зашуршали листы,
Всколыхнулись гранчатые стебли —
И на фарфоре хрупких песков предо мной
Греет панцирь в луне черепаха.
Листовидную голову выставив
И зеленые выпустив лапы —
И попленчатым веком сокрыв
Тайны лет и веков.
Плоскогубый растянутый рот,
Ужимаясь, молчит в хи-хи-ках.
И у времени, может, такое лицо,
Когда время одно,
без людей.
Две огромных фаланги
Из трещины камня
На игольчатых космах
Промчались дугой.
Тихо.
