Сентябрь 1987
* * *
Как только человек начинает что-то понимать в этой жизни, как только задумывается о смерти, о том, как жить на свете без близких людей, его «накрывает». Со мной это произошло в 3 года. Помню, я даже разрыдалась — от мысли, что бабушка, по всей видимости, уйдет первой из членов нашей семьи.
А спустя время родилась песня — песня о счастье.
О настоящем счастье — когда «мать жива», «полон дом», когда все рядом и не болеют. Остальное второстепенно.
Лучший жребий
(Текст — П. Ж. Беранже в переводе В. Курочкина)
Назло фортуне самовластной
Я стану золото копить,
Чтобы к ногам моей прекрасной,
Моей Жаннетты, положить.
Тогда я все земные блага
Своей возлюбленной куплю;
Свидетель бог, что я не скряга,—
Но я люблю, люблю, люблю!
Сойди ко мне, восторг поэта,—
И отдаленнейшим векам
Я имя милое: Жаннетта
С своей любовью передам.
И в звуках, слаще поцелуя,
Все тайны страсти уловлю:
Вог видит, славы не ищу я,—
Но я люблю, люблю, люблю!
Укрась чело мое корона —
Не возгоржусь нисколько я,
И будет украшеньем трона
Жаннетта резвая моя.
Под обаяньем жгучей страсти
Я все права ей уступлю…
Ведь я не домогаюсь власти,—
Но я люблю, люблю, люблю!
Зачем пустые обольщенья?
К чему я призраки ловлю?
Она в минуту увлеченья
Сама сказала мне: люблю.
Нет! Лучший жребий невозможен!
Я полон счастием моим;
Пускай я беден, слаб, ничтожен,
Но я любим, любим, любим!
1988
(альбом «ПРОВЕРЕНО ВРЕМЕНЕМ», часть 1 «Вечное движение»)
* * *
Мой подарок Марине Чен на день рождения — послание и признание чудесными стихами Пьера Жана Беранже.
Я вновь ухожу
(Текст — С. Сурганова)
Я вновь ухожу,
но теперь навсегда.
Мне мысли былые
заменят года.
Пусть время поможет
мне к цели прийти.
Пусть время залечит
все раны тоски.
От родного порога
ведет нас дорога —
путь вечных разлук,
беспечных подруг,
мимолетных огней,
путь нам близких людей.
К родному порогу
ведут нас дороги
нам памятных дней,
судьбы виражей,
дороги любви.
Бывает, иду
я по иглам судьбы.
Порой устаю,
не хватает мне сил.
Как слепая в ночи,
страх пути затая,
за кого-то держусь,
а кто-то держит меня.
От родного порога
ведет нас дорога —
путь вечных разлук,
беспечных подруг,
мимолетных огней,
путь нам близких людей.
К родному порогу
ведут нас дороги
нам памятных дней,
судьбы виражей,
дороги любви.
1988
* * *
Навеяно стихотворением Марины Чен:
«Я уйду так же тихо, как когда-то пришла…». Своеобразный поэтический диалог.
Мы столько лет…
(Текст — Т. Хмельник)
Мы столько лет говорим о том,
что крылья нужны для того, чтоб взлететь.
В черном небе, в небе пустом
мы распяты на звездном кресте.
Мы столько лет камням счет ведем,
но разбрасывать их не хватает сил.
Мы радуги ждем под пурпурным дождем.
Мы землю копаем для наших могил.
Мы столько лет на виду у всех,
что нас освистать не составит труда.
Берите, жрите наш плач и смех,
нас всех уравняет большая беда.
В подземном бункере в смертный час,
когда бесполезный снят противогаз,
когда последний огонь погас,
теряя сознанье, вы вспомните нас.
1988
Ты — пламя живое
(Текст — Т. Хмельник)
Ты — пламя живое сгоревшей свечи,
смотри на меня через ночь и молчи.
Ты знаешь всю правду, ты видишь всю ложь,
ты чувствуешь боль, ты простишь и поймешь.
Ты — пламя живое сгоревшей свечи.
В закатной стране, там, где всходит звезда,
живешь ты навеки, но смотришь сюда.
И взгляд, помогающий падшему встать,
ни время не гасит, ни темнота.
Ты — пламя живое сгоревшей свечи.
Мы встретимся, все исполняется в срок,
и слезы мои в свой вернутся исток.
Ты скажешь «привет!» на каком языке?
Ты скажешь «привет!» на каком языке?
И вместе — в закат, вместе — вниз по реке.
1988
Погост
(Текст — Т. Хмельник)
Моя душа — пылающий погост,
где корчатся обугленные тени
всех тех, кто шел ко мне,
но каждый нес свой щит, свой крест
и вслух считал ступени.
Моя звезда для смертных горяча.
Для тех, кто слаб, покой всегда дороже.
По каждому из них горит свеча,
и червь слепой больное сердце гложет.
Все тихо в догорающем дому.
Взойдет трава прикрыть мои ожоги.
Взойдет луна, и больше никому
не укажу к моей душе дороги.
1988
* * *
С Татьяной Хмельник нас познакомил Петр Малаховский. Поэт, журналист, спелеолог — удивительно многогранная личность. Ее стихи произвели на меня сильнейшее впечатление, они помогли «развиться» моей душе, будоражили, заставляли сопереживать и творить. За что я ей очень благодарна.
Чужая
(Текст — С. Сурганова)
Ваша смерть — в моих словах!
Я говорю о тех, кто скуп.
Стеклянный взгляд —
ничего, что он здесь…
Сквозь ваше стекло
свечу не задуть!
Уходите все! Уходите прочь!
До дверей, до ворот
вас проводит ночь!
Засморкали тут все. Мечты на «нет».
Ваш трамвай — на восток,
мой автобус — в кювет!
По улицам темным,
где все, кроме зданий
и желтой луны, бросает в дрожь,
иду по безликим, тупеющим лицам,
иду без права кому-то помочь.
Купите цветы! Доллар, рубль, лев.
Ну что вам стоит стать добрей?
Город полон глаз, но город слеп:
город не видит больше огней.
Кто из живых еще топчет асфальт,
эй, прекращайте свой марафон…
В базальтовом небе слышите альт —
кто-то на небе завел патефон!
Дети в соседских скучают квартирах,
их родичи тут же тихо сходят с ума.
Сегодня приемный день в домах престарелых,
сегодня опять где-то с кем-то война.
Кто-то в карете, кто-то пешком,
кто с миллионом, а кто — с мечтой.
Но тянутся руки навстречу чужой,
руки того, кому дорог свой Дом.
Выключи свет! Здесь и так светло
от тех, кто с нами, от тех, кто не спит.
За всех, кто Жив, мы выпьем вино!
Кто с нами, кто здесь не устанут петь!
1988
* * *
Дело было в Болгарии. Мы сидели в кафе, и к соседнему столику, где состоятельные мужчины угощались коньяком, подошла нищенка — ветхая старуха с таким же ветхим букетиком, который пыталась продать, хотя бы за пару монет… Ее прогнали, грубо и резко, а мне… стало больно.
Нас единицы
(Текст — Т. Хмельник и С. Сурганова)
Нас единицы, нас миллионы.
Чужие мужья, чужие жены.
Мы неприкаянны, мы непричастны.
Вместе не счастливы, врозь — несчастны.
Вместе не связаны, врозь — неразлучны.
Ничем не обязаны благополучию.
Чем голос слабее, тем громче зовы.
Хрупкие пальцы ломают оковы.
Носим в себе несгоревшее сердце,
но на снегу нам не согреться.
Боже, не дай нам забыть и забыться.
Нас стерегут наши прежние лица.
Ждут, чтоб приклеиться мертвою маскою,
чтобы стереть и звуки, и краски.
Мы недоступны, нас не достойны.
Жизнь превращаем в тихие войны.
Нас миллиарды; мы пчелы и соты.
Время диктует с кем ты и кто ты.
В прорубь зрачка застывшие фото.
Мозг закипает от порванной ноты!
Боже, не дай нам забыть и забыться,
нас стерегут наши прежние лица!
Ждут, чтоб приклеиться мертвою маскою,
чтобы стереть и звуки, и краски.
1988, 2007 (альбом «СОЛЬ»)
