Дева Изабелл и Лесной Страж[90]
Перевод А. Эппеля
Дева Изабелл в дому за шитьём сидит,
Весеннею майской порою.
В дальней чаще Страж Лесной в звонкий рог трубит.
А солнце встает за горою.
«Вот бы звонкий рог трубил под моей стеной!»
Весеннею майской порою.
«Вот бы на груди моей спал бы Страж Лесной!»
А солнце встает за горою.
Не успела и сказать этих слов она —
Весеннею майской порою.
Страж Лесной уже стоял у ее окна.
А солнце встает за горою.
«Дивно мне! — он говорит. — Кто бы думать мог!»
Весеннею майской порою.
«Ты зовешь меня, а мне не трубится в рог!»
А солнце встает за горою.
«Не пожалуешь ли ты в мой приют лесной?»
Весеннею майской порою.
«Если боязно одной — поскачи со мной!»
А солнце встает за горою.
Повскакали на коней и — в лесной предел.
Весеннею майской порою.
Поскакали Страж Лесной с девой Изабелл.
А солнце встает за горою.
«Спешься, спешься, — он сказал, — мы в глухом краю».
Весеннею майской порою.
«Здесь ты, дева Изабелл, примешь смерть свою!»
А солнце встает за горою.
«Сжалься, сжалься, добрый сэр», — молвила она.
Весеннею майской порою.
«Я родную мать с отцом повидать должна!»
А солнце встает за горою.
Он в ответ ей говорит: «Здесь, в глуши лесной,—
Весеннею майской порою.
Семь царевен я убил, быть тебе восьмой».
А солнце встает за горою.
«Прежде чем погибну я в этой стороне,—
Весеннею майской порою.
Голову свою склони на колени мне».
А солнце встает за горою.
Нежно гладила его — он к ней ближе льнул.
Весеннею майской порою.
И от нежных этих чар Страж Лесной уснул.
А солнце встает за горою.
Тут она возьми шнурок — и свяжи его.
Весеннею майской порою.
Тут она возьми клинок — и пронзи его.
А солнце встает за горою.
«Семь царевен погубил ты в лесной глуши,—
Весеннею майской порою.
А теперь — им всем супруг — с ними и лежи!»
А солнце встает за горою.
Материнское проклятье[91]
Перевод Ю. Петрова
«Коня ячменем накормите
И жареным мясом — слугу,
Сегодня к воротам любимой
Подъеду я, если смогу».
«О сын мой, останься со мною,
Останься, со мною, молю,
И самую лучшую в доме
Постель я тебе постелю».
«Не тянет меня ни к постели,
Ни к отчему очагу —
Сегодня к воротам любимой
Подъеду я, если смогу».
«Останься, о Вилли, останься,
Останься со мною, сынок,
И я напою тебя пивом,
Тебе испеку я пирог».
«О мать, не тянусь я к застолью,
Ни к пиву, ни к пирогу —
Сегодня к воротам любимой
Подъеду я, если смогу».
«Что ж, если не хочешь остаться
Ты дома хоть нá ночь одну,
Молись, — ибо Клайд разольется,
Когда я тебя прокляну!..»
…Скакал он, спешил к переправе,
Где Клайд разъярившийся выл,
Рев Клайда, неистовый, буйный,
И войско бы остановил.
«О Клайд, пощади и помилуй,
Позволь в твои воды войти,
А если нужна тебе жертва —
Сгуби на обратном пути!»
Вперед и вперед продвигаясь,
Захлебываясь в глубине,
Теченье реки одолел он
И вышел на той стороне.
И вот наконец он, усталый,
Стоит у заветных дверей:
«Открой мне, любимая Мэгги,
Засов отодвинь поскорей,
Я вымок в реке и под ливнем —
Впусти меня и обогрей!»
«Я дверь никому не открою,—
Она отвечала во сне,—
Мой милый меня обнимает,
Другого не надобно мне».
«Впусти меня, милая Мэгги,
Скакал я издалека,
Проклятье на мне — и потопит
Меня этой ночью река».
«Все комнаты заняты, путник,
В одной джентльменов полно,
Другая наполнена сеном,
А в третьей хранится зерно».
…Проснулась прекрасная Мэгги,
И был ее голос, как стон:
«Приснился мне сон непонятный —
Да будет к добру этот сон!
Мне снился мой милый, мой Вилли,
Был бледен и пасмурен он».
«Лежи, не ворочайся, дочка,
Укройся и спину мне грей;
Еще не прошло получаса,
Как он отошел от дверей…»
«Эй, Вилли, вернись, мой любимый!»
Но крик ее ветер сносил,
А Вилли скакал к переправе,
Где Клайд разъярившийся выл,
Рев Клайда, неистовый, буйный,
И армию б остановил.
Все выше, бурля и беснуясь,
Его обступала вода,
А Вилли все ехал и ехал —
И в Клайде исчез навсегда.
Не видели Вилли отныне,
Нашли только плащ да седло.
Не видели больше и Мэгги,
Лишь ленту волной принесло.
И птицы кружились над Клайдом,
Над Клайдом, содеявшим зло.
Перевод Ю. Петрова
Когда ее скончалась мать,
Отец женился нa дрянной,
На худшей женщине из всех,
Пришедших в этот мир земной.
Старалась девушка вовсю —
Топила печь, мела полы,
Но злая мачеха ее
С прибрежной сбросила скалы.
«Отныне здесь живи — и тут
Пусть беды все мои живут!
Пока не явится Овайн,
Чтобы тебя поцеловать,
Ни от кого, ни от чего
Тебе спасенья не видать!»
…Из уст ее зловонье шло,
И трижды вкруг большого пня
Обвиты косы были, — все
Ее боялись, как огня.
На берег моря поспешил
Храбрец Овайн, узнав о том,
И там, не смея подойти,
Смотрел на чудище с хвостом.
Из уст ее зловонье шло,
И косы вкруг большого пня,
Как змеи, трижды обвились…
«О, поцелуй, Овайн, меня!
Вот королевский пояс — он
Из моря мною извлечен;
Мой талисман от тяжких ран
И от невзгод тебя спасет,
Но если хвост мой тронешь ты,
Погибель пояс принесет!»
И он ее поцеловал
И королевский пояс взял.
Из уст ее зловонье шло,
И косы вкруг большого пня,
Как змеи, дважды обвились…
«О, поцелуй, Овайн, меня!
Вот королевский перстень — он
Из моря мною извлечен;
Мой талисман от тяжких ран
И от невзгод тебя спасет,
Но если тронешь плавники,
Погибель перстень принесет!»
И он ее поцеловал
И королевский перстень взял.
Из уст ее зловонье шло,
И косы вкруг большого пня
Всего один раз обвились…
«О, поцелуй, Овайн, меня!
Вот короля печать — она
Из моря мной извлечена;
Мой талисман от тяжких ран
И от невзгод тебя спасет,
Но если тронешь ты меня,
Печать погибель принесет!»
Овайн ее поцеловал,
Печать таинственную взял —
И девы рот запах, как мед,
Коса не оплетала пень,
К Овайну дева подошла,
Прекрасная, как майский день.
«Любовь моя, — сказал Овайн,—
Какой, ответь мне, лютый враг,
Лесной ли волк, морской ли гад,
Тебя обезобразил так?»
«О, недруг мой — не волк лесной,
Не гад морской и не змея:
Обезобразила меня
Злодейка — мачеха моя.
Да будет кара ей за грех
Страшнее всех и горше всех,
Да пропадет она с тоски,
Да станут зубы, как клыки,
Чтоб по-людски ни пить, ни есть,
Да станут волосы, как шерсть,
Да будет ведьма в чаще жить,
На четвереньках там ходить,
Да будет вкруг нее зверье,
Да не спасет никто ее!»
Перевод А. Эппеля
