– Бред какой-то, – он потер виски. – В голове не укладывается. Это посильнее, чем обвинение в вымогательстве. Вы что-то предприняли?
– Нет, – она улыбнулась. – Мы ждем.
– Но, это глупо, это…
– Давайте не будем об этом, господин Элюар, – попросила Беатрис. – Я думаю, что смогу вам помочь. Смогу вернуть картины.
– Но Мэрил написала, что их нет, – проговорил он растерянно.
– Она вас обманула. Гравюры и портреты у меня, – сказала Беатрис.
– А документы? – спросил он.
– Про документы я ничего не знаю, – ответила Беатрис. – Мэрил показала нам только картины. Она разрешила мне взять их себе. Так что они сейчас в моей комнате. Они в отличном состоянии. И, если вы хотите, я могу их вам завтра принести.
– О, это было бы прекрасно, – сказал он. – Картины написаны моим дедом. Это его ранние работы. Они мне очень дороги.
– А почему он оставил их в тайнике, а не забрал с собой? – поинтересовалась Беатрис.
– Времена были не очень хорошие, поэтому дед и решил оставить картины в тайнике, – ответил Карл. – Он верил, что никто не сможет их отыскать. Так и случилось. Если бы не моя подсказка, картины до сих пор бы лежали на своем месте.
– А могу я узнать, где находился этот тайник? – спросила Беатрис. Глаза у нее загорелись от любопытства. Карл улыбнулся, ответил:
– В зеркале. В большом старинном зеркале на колесах.
– В которое никому нельзя смотреться, потому что оно накрыто чехлом и заперто в комнате, – сказала Беатрис. – А кто эта дама с веером?
– Чтобы ответить на ваш вопрос, я должен ее увидеть, – сказал Карл. – Пригласите меня в гости, и…
– Простите, господин Элюар, я не смогу этого сделать без разрешения Мэрил. Она – хозяйка в нашем доме. И, по-моему, она вас видеть не желает, – проговорила Беатрис сдержанным тоном.
– А вдруг вам удастся ее уговорить, – Карл попытался коснуться руки Беатрис, но она отдернула ее. Встала.
– Не стану вас обнадеживать. Прощайте.
– Постойте, заберите, пожалуйста этот зловонный цветок. Передайте его Мэрил, пусть она поскорее выздоравливает. Поблагодарите ее за хлопоты, и… – улыбнулся. – Приходите завтра, Беатрис. Я буду вас ждать с самого утра.
– Я смогу придти только во второй половине дня, – сказала она, протянула ему руку. – Спасибо за кофе, за беседу. До завтра, Ричард Львиное Сердце.
– До завтра, моя милая Беатрис, – сказал он, поцеловав ее руку.
Она ушла. Он сел за стол, сказал, глядя в окно:
– Господи, неужели завтра я их увижу! Спасибо, что услышал мои молитвы…
Энтони встретил Беатрис у ворот, поцеловал в щеку, спросил:
– Как прошла встреча?
– Прекрасно, – ответила она. – Знаешь, как зовут нашего стодвадцатилетнего старика?
– Как?
– Карл Элюар! – ответила она.
– Ты шутишь? – воскликнул Энтони.
– Нет, мой милый Эн, я говорю серьезно, – ответила она. – И не нужно на меня смотреть так, словно я свалилась с небес.
– Бет, ты разве не знаешь, кто он такой? – Энтони вытаращил глаза.
– Человек, – ответила она. – Обычный человек…
– Ах, Бет, какая же ты… – он улыбнулся. – Я обожаю твою непосредственность. Ты, в самом деле, дитя, глупый маленький ребенок, который беседуя с великим человеком, считает его торговцем воздушными шарами. А между тем, ты, Беатрис, должна гордиться таким знакомством. Другая бы на твоем месте потеряла голову от счастья, влюбилась бы в этого великого Карла…
– Энтони, ты забываешься, – строго сказала она.
– Ах, простите, простите, – воскликнул он, поклонился. – Разве откажется наша Беатрис от своих принципов? Нет. Ни за что. Она, как баран, будет бодать ворота, которые открываются в другую сторону. Если бы ты знала, как меня бесит твое отношение к миру. Нельзя быть такой, как ты, Бет. Очнись.
– Не хочу, – сказала она, подняла голову вверх. – Хватит читать мне нотации. Расскажи лучше про Мэрил.
– Доктор сделал ей укол. Она уснула, – ответил Энтони.
– А почему тогда горит свет в ее спальне? – спросила Беатрис.
– В этом нет ничего удивительного, – сказал Энтони. – Я тоже сплю со включенным светом.
– Почему? – Беатрис посмотрела на него с любопытством.
– Жду, когда ты придешь, – ответил он. – Банально. Я знаю. Но… – Беатрис нахмурилась. – Ладно, ладно, не сердись. Идем в дом, дождь начинается.
Они поужинали, посидели у камина, заглянули в комнату Мэрил, но будить ее не стали. Пожелали друг другу доброй ночи, разошлись по своим комнатам.
Беатрис долго не спала. Стояла у окна, смотрела, как ветер клонит к земле деревья. Слушала барабанную дробь дождя и размышляла над словами Карла. Его рассказ о встрече с Мэрил добавил новых вопросов, на которые пока не было ответов.
Чтобы немного успокоиться, Беатрис стала рассматривать гравюры. Отметила, что даже шторы на окнах такие же, как у них.
– Может эти картины не такие уж и старинные, – подумала она. – Но зачем Карлу меня обманывать? Незачем, если он сам не является участником этой истории.
Беатрис отложила картины в сторону, уселась на кровать, сказала:
– Карл мог запросто ухаживать за Мэрил. Может быть, он и есть ее настоящий супруг? – обхватила голову руками. – Господи, я совершенно запуталась. Я загнала себя в тупик, придумывая детективную историю. Все, что я напридумывала – глупость несусветная. Мне не стоит быть слишком подозрительной. Людям нужно доверять. Я завтра обо всем расспрошу Карла…
Утро было солнечным. Это обрадовало Беатрис. В солнечных лучах краски осени приобрели особенный золотой оттенок. Мир преобразился, стал другим. Глядя на пышное увядание природы, Беатрис было проще поверить в торжество справедливости, в победу любви и добра.
Она уже знала наверняка, что никакого яда кураре не существует, что Мэрил их обманула. Не такой уж она жестокий и безжалостный человек, чтобы убивать Энтони и Беатрис, которых она считает своими детьми.
Да, иногда у Мэрил бывают приступы ярости, но это происходит потому, что племянники огорчают тетушку, раздражают ее своим несносным поведением. Поэтому им всем нужно изменить отношение друг к другу. Настало время прощать и любить.
С такими мыслями Беатрис вошла в комнату Мэрил. Та улыбнулась, сказала:
– Доброе утро, дорогая. Подай мне зеркало, хочу взглянуть на себя.
Беатрис подала ей зеркало, поцеловала.
– О, я выгляжу, как покойник, – простонала Мэрил. Спрятала зеркало под подушку.
– Прекрати, Мэрил, ты выглядишь, как только что проснувшийся человек, – сказала Беатрис. – Немного холодной воды, мыла, крема, помады придадут твоему лицу свежесть.
– Согласна, но я все равно не буду выглядеть так, как ты, – вздохнула она. – Как прошла встреча?
– Спокойно, – ответила Беатрис. – Я отдала письмо, забрала лилию и ушла.
– И все? – не поверила Мэрил. Она уселась на постели, скрестила на груди руки. – Бет, ты хоть поняла, кто этот господин?
– Нет, – соврала Беатрис.
– О, Беатрис, – простонала Мэрил, закатив глаза. – До каких пор ты будешь глупым ребенком? – она строго посмотрела на Беатрис. – Он назначил тебе свидание?
– Нет, – Беатрис улыбнулась. – Он хотел увидеть тебя, Мэрил.
– Меня? – Мэрил рассмеялась – Прекрати, Бет, зачем ему такая старая развалина, когда есть такое очаровательное дитя, как ты?
– Он очарован тобой, Мэрил, – Беатрис решила не сдаваться. Ей хотелось посмотреть, чем закончится эта игра в слова. – Он сказал, что если ты позволишь тебя навестить, он принесет не одну, а тысячу лилий.
– Болтун. Ему нужна не я, а Розалинда, – сказала Мэрил. – Ладно, помоги мне одеться.
– Кто такая эта Розалинда, – спросила Беатрис, протянув тетушке платье.
– Мечта, – ответила та с улыбкой. – Несбыточная мечта маэстро. У Петрарки была Лаура, у Элюара – Розалинда, а у тебя, Бет, есть мечта?
– Да. Я хочу домой. Я соскучилась по сыну, – ответила Беатрис.
– Увидишь его через десять дней или чуть раньше, – сказала Мэрил.
– Увижу, если яд кураре не убьет нас, – прошептала ей на ухо Беатрис.
– Прекрати, – крикнула Мэрил. – Я же сказала тебе, что пошутила. Не было и нет никакого яда, успокойся. Завтра будут решены все вопросы с наследством, а в субботу мы устроим торжественный обед. Можешь позвать своего Элюара к нам в гости.
– Он не мой Элюар, он Карл Элюар, – сказала Беатрис.
– Спасибо, что напомнила его имя, – Мэрил показала Беатрис язык, вышла из комнаты.
Они спустились в столовую, где их уже поджидал Энтони.
После завтрака Мэрил пригласила племянников прогуляться по саду. Они долго любовались большими хризантемами. Цветы стояли полукругом, словно символизируя торжество жизни. Были они крепкими, на плотных ножках и по цвету напоминали осеннюю золотую листву.
– Обожаю осень, – сказала Мэрил. – Как много смысла в этом ярком увядании. Каждый вздох – чудо. И пусть потом – пустота. Пусть. Сейчас все прекрасно. Сейчас, в данный миг. И мы можем им насладиться.
