Империя снов
Пролог
Наше время. 2013 год (a.d.) декабрь 20 23:33
Осинки. Каморка поэта.
Длинная ночь. Сталактиты под крышей.
Капли секунд шелестят еле слышно.
Миг настоящий становится бывшим.
Время поэту творить чудеса.
Жизнь – цепь событий, случившихся с нами.
Странная вещь – персональная память,
Подлинный фильм дополняется снами,
Где сценарист с режиссёром я сам.
Буквы в строке превращаются в звуки.
Доброе чтиво – лекарство от скуки,
Буйство фантазий – не бремя науки,
Сказочных вымыслов ныне черёд.
Светится мерно экран монитора
Мысль в ритм стиха облачается споро,
Ну и довольно пустых разговоров:
Время, читатель. За мною вперёд!
Сон первый. Гладиатор
Рим. DССCLXXI ab urbe condita (118 a.d.) июльские ноны
Жаркой пылюкой шершавилось лето,
Править судьбу не по силам стилетам:
Выдохся заговор Лузий Квиета,
Кончился казнями трёх вожаков.
Публий Траян – император легенда.
Ноны июльские вторят календам:
Вопли буксин, надрываясь крещендо,
Глушат печальные звоны оков.
Будет сегодня для плебса потеха.
Солнце горит на зеркальных доспехах,
Сочный пурпур, отороченный мехом,
Вьётся волной под шикарный плюмаж.
Амфитеатр Тита Флавия рядом.
Слава победы – арены награда
Выжить сегодня – и то уже радость,
В нас закипает бойцовский кураж.
Буйным восторгом взревели трибуны.
Флаги волной над арены лакуной.
Публика славит любимцев фортуны.
Зрелища в Риме дороже, чем хлеб.
Дамы бросают венки и монеты.
Мышцы бугрятся под кожей атлетов.
Будут ли подвиги наши воспеты,
Или исчезнем, как искры во мгле?
Львы и медведи голодною сворой
Бешено рвали разбойника с вором.
Символом вечности дремлющий ворон
Не удивлялся людской суете.
Публика всех человечьих сословий
Жаждет азарта и хлещущей крови.
Канут века колизейных гнездовий,
Кровь сохранится на каждом кресте.
Клоун лузорий и шут пегниарий
Под разогрев продолжают сценарий:
Меч деревянный и кнут для отары,
Лишь андабаты "слепые" смешней.
Публика свистом взывает к кумирам:
Время настало кровавому пиру.
Где боевые мечи и секиры?
Дайте простор беспощадной резне.
Были ещё кантабрийские волки,
И фессалийской охоты осколки,
Стрел сагетариев злые иголки
Били изящных пантер и слона.
Время секуторам, время фракийцам
Насмерть мечами в пятёрках сразиться
В шлемы с забралами спрятаны лица,
Мило-смертельная шутка-война.
Мне повезло: я дожил до финала.
Потом под шлемом глаза заливало,
Кровью песок разукрасился ало.
В диком восторге ревела толпа.
Жирной руки не подаст мне сенатор,
Не гражданин для него гладиатор,
Но молодая жена – Лисистрата
Лишь для него холодна и слепа.
Амфитеатр назовут Колизеем.
Смерть здесь из каждой песчинки глазеет.
Позже развалины станут музеем…
Первый кончается призрачный сон.
Если занятна история эта,
Требуй, мой друг, "продолженья банкета"
В Александрию без всяких билетов
Будешь, триремой в тот век унесён.
Снова Осинки 22.12.2013 (a.d.) 8:30
Сон второй Мессина – Александрия
DССCLXXI ab urbe condita (118 a.d.)
Пепел зари гасит свечи Мессины.
Ветер косматый шуршит парусиной.
Спеет по курсу луна апельсинно,
Рострум её не догонит никак.
Рысью бесшумной по лунной дороге
Режет волну острый брус клыкорогий,
Дивное диво: под звёздным чертогом
Новой триремы скользит акинак.
Ветер попутный и вёсла по борту,
Сон – дар богов за безжалостность спорта,
Для полуголой мозольной когорты
Бронзово-ликих транитов гребцов.
Хуже зевгитам, ещё таланитам —
Смрадного трюма тесны габариты,
Плети гортатора накрепко свиты —
В миг подчиняют рабов-наглецов.
Двадцать веков канут пеплом пустыни.
Страсти галерные станут пустыми:
Некий правитель (забыл его имя)
Сам назовётся галерным рабом.
Крепко увязаны власть и неволя,
Но не от вёсел у власти мозоли.
Мёдом намазаны троны вам что ли?
Сытно-приятно сидеть под
