Максимилиан Волошин - Путями Каина. Трагедия материальной культуры

         Из совокупности
         Избытков, скоростей,
         Машин и жадности
         Возникло государство.
Гражданство было крепостью, мечом,
Законом и согласьем. Государство
         Явилось средоточьем
Кустарного, рассеянного зла:
Огромным бронированным желудком,
В котором люди выполняют роль
Пищеварительных бактерий. Здесь
Всё строится на выгоде и пользе,
На выживаньи приспособленных,
         На силе.
Его мораль — здоровый эгоизм.
Цель бытия — процесс пищеваренья.
Мерило же культуры — чистота
Отхожих мест и емкость испражнений.

            Древнейшая
         Из государственных регалий
Есть производство крови.
Судия, как выполнитель Каиновых функций,
Непогрешим и неприкосновенен.
Убийца без патента не преступник,
         А конкурент:
Ему пощады нет.
Кустарный промысел недопустим
В пределах монопольного хозяйства.

         Из всех насилий,
Творимых человеком над людьми,
         Убийство — наименьшее,
         Тягчайшее же — воспитанье.
         Правители не могут
Убить своих наследников, но каждый
Стремится исковеркать их судьбу.
В ребенке с детства зреет узурпатор,
         Который должен быть
         Заране укрощен.
         Смысл воспитания:
Самозащита взрослых от детей.
Поэтому за рангом палачей
         Идет ученый комитет
                  Компрачикосов,
         Искусных в производстве
                  Обеззараженных
                  Кастрированных граждан.

Фиск есть грабеж, а собственность есть кража,
         Затем, что кража есть
         Единственная форма
         Законного приобретенья.
         Государство
         Имеет монополию
         На производство
         Фальшивых денег.
         Профиль на монете
И на кредитном знаке герб страны
Есть то же самое, что оттиск пальцев
На антропометрическом листке:
Расписка в преступленьи.
         Только руки
Грабителей достаточно глубоки,
Чтоб удержать награбленное.
         Воры,
Бандиты и разбойники — одни
         Достойны быть
                  Родоначальниками
                  Правящих династий
И предками владетельных домов.

А в наши дни, когда необходимо
Всеобщим, тайным, равным и прямым
         Избрать достойного, —
         Единственный критерий
         Для выборов:
         Искусство кандидата
         Оклеветать противника
         И доказать
Свою способность к лжи и преступленью.
Поэтому парламентским вождем
Является всегда наинаглейший
И наиадвокатнейший из всех.
Политика есть дело грязное —
             Ей надо
         Людей практических,
         Не брезгающих кровью,
         Торговлей трупами
         И скупкой нечистот…
Но избиратели доселе верят
В возможность из трех сотен негодяев
         Построить честное
         Правительство стране.

Есть много истин, правда лишь одна:
Штампованная признанная правда.
         Она готовится
         Из грязного белья
Под бдительным надзором государства
         На все потребности
         И вкусы и мозги.
Ее обычно сервируют к кофе
Оттиснутой на свежие листы,
Ее глотают наскоро в трамваях,
И каждый сделавший укол с утра
На целый день имеет убежденья
         И политические взгляды:
         Может спорить,
Шуметь в собраньях и голосовать.
Из государственных мануфактур,
Как алкоголь, как сифилис, как опий,
Патриотизм, спички и табак, —
Из патентованных наркотиков —
         Газета
Есть самый сильно действующий яд,
Дающий наибольшие доходы.

В нормальном государстве вне закона
         Находятся два класса:
                  Уголовный
                  И правящий.
         Во время революций
         Они меняются местами —
                  В чем
По существу нет разницы.
         Но каждый,
Дорвавшийся до власти, сознает
Себя державной осью государства
И злоупотребляет правом грабежа,
Насилий, пропаганды и расстрела.
Чтоб довести кровавый самогон
Гражданских войн, расправ и самосудов
До выгонки нормального суда,
Революционное правительство должно
         Активом террора
         Покрыть пассив усобиц.
         Так революция,
         Перетряхая классы,
         Усугубляет государственность:
         При каждой
Мятежной спазме одичалых масс
Железное огорлие гарроты
Сжимает туже шейные хрящи.
Благонадежность, шпионаж, цензура,
Проскрипции, доносы и террор —
         Вот достижения
         И гений революций!

Восставшему в гордыне дерзновенной,
Лишенному владений и сынов,
Простертому на стогнах городов,
На гноище поруганной вселенной, —

Мне — Иову — сказал Господь:
                  «Смотри:
Вот царь зверей, всех тварей завершенье,
Левиафан!
Тебе разверзну зренье,
Чтоб видел ты как вне, так и внутри
Частей его согласное строенье
И славил правду мудрости моей».

И вот, как материк, из бездны пенной,
Взмыв Океан, поднялся Зверь зверей —
Чудовищный, огромный, многочленный…
В звериных недрах глаз мой различал
Тяжелых жерновов круговращенье,
Вихрь лопастей, мерцание зерцал,
И беглый огнь, и молний излученье.

«Он в день седьмой был мною сотворен, —
Сказал Господь, —
Все жизни отправленья
В нем дивно согласованы:
Лишен
Сознания — он весь пищеваренье.
И человечество издревле включено —
В сплетенье жил на древе кровеносном
Его хребта, и движет в нем оно
Великий жернов сердца.
Тусклым, косным
Его ты видишь.
Рдяною рекой
Струится свет, мерцающий в огромных
Чувствилищах.
А глубже, в безднах темных,
Зияет голод вечною тоской.
Чтоб в этих недрах, медленных и злобных,
Любовь и мысль таинственно воззвать,
Я сотворю существ, ему подобных,
И дам им власть друг друга пожирать».

И видел я, как бездна Океана
Извергла в мир голодных спрутов рать:
Вскипела хлябь и сделалась багряна.
Я ж день рожденья начал проклинать.
Я говорил:

«Зачем меня сознаньем
Ты в этой тьме кромешной озарил
И, дух живой вдохнув в меня дыханьем,
Дозволил стать рабом бездушных сил,
Быть слизью жил, бродилом соков чревных
В кишках чудовища?»

В раскатах гневных
Из бури отвечал Господь:
Кто ты,
Чтоб весить мир весами суеты
И смысл хулить моих предначертаний?
Весь прах, вся плоть, посеянные мной,
Не станут ли чистейшим из сияний,
Когда любовь растопит мир земной?
Сих косных тел алкание и злоба —
Лишь первый шаг к пожарищам любви…
Я сам сошел в тебя, как в недра гроба,
Я сам томлюсь огнем в твоей крови.
Как Я — тебя, так ты взыскуешь землю.
Сгорая — жги!
Замкнутый в гроб — живи!
Таким Мой мир приемлешь ли?

                  — «Приемлю…»