Литагент «Эксмо» - Россия – страна поэтов

Так было и так будет,
Что каждый мой успех
Завистники осудят
Или почтут за грех.

Уж очень им неймется…
Но, злобе вопреки,
До моего колодца
Не долетят плевки.

Есть справедливость свыше.
И тот словесный чад
Читатель не услышит,
Пока стихи звучат.

Гром в небо ударил со зла,
И небо, как водится, в слезы.
Дырявая крыша березы
Опять надо мной протекла.

Как сотни серебряных гривен,
Тяжелые капли стучат.
Сердит неожиданный ливень,
Но я ему искренне рад.

От луж заблестела тропа.
И видно – на горизонте, —
Как травы купаются в солнце
И тянутся к солнцу хлеба.

Вдали еще сердится гром,
Видать, из последних усилий.
И свежесть такая кругом,
Как будто арбуз разломили.

Зеленый водопад плакучих ив
Беззвучно ниспадает в гуще сада.
Не от него ли так легка прохлада?
Не потому ли вечер так красив?

И очень жаль,
Что рядом нет тебя,
Что эту красоту
Ты не увидишь.
Вон тополь встал,
Как будто древний витязь,
Поводья еле слышно теребя.

Вот выкована ель из серебра —
Таких красивых не встречал я сроду.
О, как бы ни любили мы природу,
Нам век не оплатить ее добра.
Благословляю тихий звон дубрав
И красоту, что вновь неповторима,
Мне в сердце проливается незримо
Покой деревьев и доверье трав.

Мы все в гостях у этой красоты.
Приходим в мир
Ее любить и помнить.
Потом однажды —
Утром или в полночь —
Уйдем,
Оставив легкие следы.

Я поражаюсь мастерству Природы,
Великой сообразности ее.
Живут деревья, умирают годы,
И в дни весны весна берет свое.

И все подчинено ее законам:
Шум водопадов, и печаль берез,
И майский дождь в грозу, и птичий гомон,
Сменяющийся тишиною гнезд.

И человек в своем далеком детстве,
Когда он был и немощен, и мал, —
Он перед ней,
Доставшейся в наследство,
И падал ниц, и в страхе замирал.

Она его могуществу учила,
Сама ключи от тайн своих дала.
Не побоялась, что людская сила
Раскроет тайны те во имя зла.

Но человек был искренним и храбрым.
Он принял дар, скрывая торжество,
Как скульптор принимает мрамор,
Чтоб высечь людям чудо из него.

Нет без леса России,
Без снегов и озер,
Нет без сумерек синих
И без розовых зорь.

Нет России без луга,
Где от маков светло.
Где ромашковой вьюгой
Землю всю замело.

Нет без поля России,
Где высокая рожь,
Где зайдешь и не выйдешь,
Голосов не найдешь.

Нет без песен красивых,
Что поют соловьи.
А еще нет России
Без сыновней любви.

Темами для будущих стихов
Может обернуться жизнь поэта.
Вся – от торжества и до грехов.
Вся – от горькой тьмы до света.

Это только внешне о себе
Откровенно говорит поэт нам.
Речь его, по сути, о судьбе
И о буднях Родины заветной.

Время через частные черты
Снова распахнется настежь.
Все – от неожиданной беды
До чужого счастья.

У поэта нет других забот,
Как открыться людям.
Потому что в нем
Всегда живет
Эта схожесть судеб.

Собственности нет на красоту.
Никакой – ни личной, ни общественной.
Будь она природой или женщиной —
Собственности нет на красоту.

На деревьях грустный снег лежит.
Он в окне – как будто фотоснимок.
Красота его необъяснима.
Лишь глазам она принадлежит.

Красота восходит над людьми —
Милым ликом иль рассветом ранним.
Красотой мы нашу душу раним,
Чтобы стать ранимее в любви.

Собственности нет на красоту.
Нашим клятвам – поздним или давним —
Я твою улыбку предпочту
И останусь с красотой бесправным.

Все меньше на земле моих друзей.
Все больше вдов и горьких одиночеств.
Они уходят из судьбы своей
В былую жизнь, в былые дни и ночи,

Где рядом были рыцари любви,
Защитники их счастья и уюта.
Но жизнь не может возвратить, увы,
Из прошлого счастливые минуты.

И потому я бережно храню
Написанную нашей дружбой повесть.
И к душам вдов, как к Вечному огню,
Я вновь несу и боль свою, и горесть.

Когда-нибудь мы все туда уйдем.
И нашим женам тоже будет трудно
И возвращаться в опустевший дом,
И просыпаться одиноким утром.

Но мы пока на этом берегу.
Храним в себе своих друзей ушедших.
И чтоб не быть у совести в долгу,
Давайте помнить их любимых женщин.

Плачет женщина…
Отчего?
Я спросить у нее не смею.
Я иду торопясь за нею
Сквозь воскресное торжество.

Я иду по следам тревожным,
Сам не зная – зачем? Куда?
Молча я говорю прохожим:
«Осторожнее – здесь беда…»

А беда нагибает плечи.
Душит женщину чье-то зло…

Ей сейчас, может, станет легче,
Если стало мне тяжело?

На небе ни одной звезды,
Как будто и у неба траур.
Лишь очертания Бештау
Плывут ко мне из темноты.

Я помню, десять лет назад
В такой же августовский вечер
Я позвонил в Престольный град
И мы условились о встрече.

И разве думал я тогда,
Что возвращусь домой в разлуку,
В незатихающую муку
На все грядущие года.

Так вышло, что в последний раз
Я слышал голос твой отсюда.
Но мой звонок тебя не спас,
И не случилось в жизни чуда.

Из грустных лермонтовских мест
Я возвратился в жизнь иную.
Сошлись в минуту роковую
И твой уход, и мой приезд.

Но каждый август вновь сюда
Я приезжаю суеверно.

О Боже, как длинны года,
Когда отчаянье безмерно.

В Ессентуках стоит жара,
Какой не помнят старожилы.
Мы в этом пекле еле живы.
На север сматывать пора.

Но я люблю Ессентуки.
Люблю в любое время года.
…Орел расправил крылья гордо
И сделал первые круги.

В зеленом парке тишина.
Ни птиц, ни белок, ни прохожих.
Его молчание похоже
На вид, сошедший с полотна.

Иду безлюдною тропой
Сквозь августовские красоты.
И горы, как большие соты,
Мед источают надо мной.

Отсюда путь на Пятигорск,
Где память наложила вето
На то трагическое лето,
Которым был Мартынов горд,

Когда вблизи горы Машук
Он выстрелил…
И вся Россия
Вдруг замерла в немом бессилье,
Отчаяньем сменив испуг.

Жизнь моя – то долги, то потери…
Сколько я задолжал доброты
Тем, кто в дружбе мне искренне верил,
Наводил меж сердцами мосты.

Задолжал я сыновнюю нежность
Землякам на тверском берегу.
Пусть услышат мою безутешность
Все, пред кем я остался в долгу.

Я остался в долгу перед мамой,
Ожидавшей меня из разлук…
Наши встречи – как телеграммы.
Суета очертила свой круг.

Словно все мы расписаны свыше.
На счету каждый миг, каждый час.
Не успели войти – уже вышли…
Будто кто-то преследует нас.

Жизнь моя – то долги, то потери.
Близкий друг оборвал волшебство.
И оплакал неистовый Терек
Гениальные строки его.

Жизнь моя – то долги, то потери.
И теряются годы и дни.
Но душа – как заброшенный терем,
Где мы вновь остаемся одни.

Мне легко от таких одиночеств.
Мне светло от улыбки твоей.
Пусть судьба нам потерь не пророчит,
Чтоб долги возвратил я скорей.

на даче старого поэта
Все было старым:
Акварель
В тисках старинного багета
Казалась тусклой,
Но апрель
Сквозь эту тусклость пробивался
И синеву глазам дарил.

А наш хозяин улыбался,
Как будто путь к себе торил.

На даче старого поэта
Была вся прелесть в старине:
Узоры черного буфета.
И канделябры на стене.

Большие кресла, словно клети.
Ковром накрытая тахта…
И как из прошлого столетья
Старик читает нам с листа.

Его стихи крепки, как мебель.
И так же старомоден слог.

А за окошком в синем небе
Стриж вяжет хитрый узелок.

Он так похож на жест поэта,
На взмах пронзительной руки,
Став продолжением сюжета
Еще не начатой строки.