Николай Некрасов - Полное собрание стихотворений. Том 1

Моя любовь! моя отрада!

Федосья Карповна моя!..

<1846>

3

Они молчали оба… Грустно, грустно

Она смотрела. Взор ее глубокий

Был полон думы. Он моргал бровями

И что-то говорить хотел, казалось;

Она же покачала головой

И палец наложила в знак молчанья

На синие, трепещущие губы…

Потом пошли домой всё так же молча,

И было в их молчаньи больше муки

И страшного значенья, чем в рыданьях,

С которыми бросаем горсть земли

На гроб того, кто был нам дорог в жизни,

Кто нас любил, быть может. У ворот

Они кухарку встретили.

…………………….

И долго изумленными глазами

Она на них смотрела, но ни слова

Они ей не сказали. Да! ни слова…

И молча продолжали путь… и скрылись.

<1846>

4

Что чиновники то же, что воинство

Для отчизны в гражданском кругу,

Посягать на их честь и достоинство

Позволительно разве врагу,

Что у них всё занятья важнейшие -

И торги, и финансы, и суд,

И что служат всё люди умнейшие

И себя благородно ведут.

Что без них бы невинные плакали,

Наслаждался б свободой злодей,

Что подчас от единой каракули

Участь сотни зависит людей,

Что чиновник плохой без амбиции,

Что чиновник – не шут, не паяц

И не след ему без амуниции

Выбегать на какой-нибудь плац.

А уж если есть точно желание

Не служить, а плясать качучу,

Есть на то и приличное звание -

Я удерживать вас не хочу!

<1846>

5

Корабль, обуреваемый

Волнами, – жизнь моя!

Судьбою угнетаемый,

В отставку подал я,

Немало тут утрачено -

Убыток – и большой!

А впрочем, предназначено

Уж, видно, так судьбой.

И есть о чем печалиться,

Нашел чего жалеть!

Смерть ни над кем не сжалится -

Всем должно умереть!

Почетные регалии,

Доходные места,

Награды и так далее -

Всё прах и суета!

Мы все корпим, стараемся,

Вдаемся в плутовство,

Хлопочем, унижаемся,

А всё ведь из чего?

Умрем, так всё останется!

На срок пришли мы в свет…

Чем дольше служба тянется,

Тем более сует.

Успел уж я умаяться

В житейском мятеже,

Подумать приближается

Пора и о душе!

Уж лучше здесь быть пешкою,

Чем душу погубить…

А впрочем, что ж я мешкаю?

Уж десять хочет бить!

Есть случай к покровительству!

Тотчас же полечу

К его превосходительству

Ивану Кузьмичу -

Поздравлю с именинами…

Решится, может быть,

Под разными причинами

Блохова удалить

И мне с приличным жительством

Его местечко дать…

Не нужно покровительством

В наш век пренебрегать!..

<1846>

Те кудри черные… когда б отрезать их,

Преступно посягнув на их несокрушимость…

Соткать на них чехол из нитей дорогих -

В нем бешеных кудрей сковать необозримость,-

И, взбив перину ту, в длину и ширину,

Чрез степи жаркие, чрез влажную волну,

Чрез горы и леса, постлать ее по миру,-

Всё человечество могло б на них заснуть,

В душистом их пуху блаженно утонуть

И – гордо близостью к надзвездному эфиру -

Увидеть райские, пленительные сны

Про кудри черные, как думы сатаны,

Как ковы зависти, про очи огневые,

Про радугу бровей и перси наливные…

(1846)

В один трактир они оба ходили прилежно

И пили с отвагой и страстью безумно мятежной,

Враждебно кончалися их биллиардные встречи,

И были дики и буйны их пьяные речи.

Сражались они меж собой, как враги и злодеи,

И даже во сне всё друг с другом играли.

И вдруг подралися… Хозяин прогнал их в три шеи,

Но в новом трактире друг друга они не узнали…

<1847>

1

О вы, герои биллиарда!

Я славно знал когда-то вас

И в исступлении азарта

Спасал от голоду не раз.

Мне ваших лиц зелено-бледных,

Ни ваших вдохновенных штук,

Ни сертуков богато-бедных,

Жилетов пестрых, красных брюк,

Волос ненатурально редких

И рук художественно метких

Забыть в сей жизни не дано,

Затем что было суждено

Мне много лет стезею вашей

С кием в руке и с полной чашей

Пройти…

2

… Я знал тех посетителей трактиров,

Которым за стакан клико

В разгаре грязных вакханалий

Плескали в рожу… Глубоко

Сначала чувство оскорблялось,

Но постепенно примирялось

И примирилось наконец.

Я стал такой же молодец,

И пляска гаеров бесстыдных

Под градом плоскостей обидных

Меня смешила – и не раз

В чаду вина, в припадке скуки

Я унизительные муки

И сам придумывал для вас -

О вы, наследники прямые

Шутов почтенной старины,

Которых рожи расписные

И прибаутки площадные

Так были бешено смешны

И без которых и доселе,

В сей сильно просвещенный век,

…………………..

Не весел русский человек!..

3

Среди гусей, окороков, индеек

Он заседал, бородкой шевеля,

И знали все: крал двадцать пять копеек

Неотразимо с каждого рубля.

Хозяин сам, копеечный купчишка,

Облопавшись настойки и трески,

Говаривал: "Ведь знаю, что воришка,

Да дело, варвар, знает мастерски!"

4

Но хоть сия российская таверна

Смотрела неприветно, даже скверно,

А, видно, в ней дышалося легко…

Сюда бежал подьячий необритый,

Пропахнувший сивухой глубоко,

Прожорливый и никогда не сытый…

Сюда являлся господин в усах,

С израненным, великолепным носом,

В весьма широких плисовых штанах,

В архалуке, подбитом мериносом,

Обшитом бранденбурами. Кидал

Сей господин с надменностью нелепой

Взгляд на слугу презрительно-свирепый

И "ну, болван, вчерашнюю!" кричал…

Сюда являлся фокусник голодный,

Родной земли цветущие поля

Покинувший…………………

…………………………..

На срок прощался с матерью-старухой,

С невестою сей тощий сын нужды,

Но погасил российскою сивухой

В груди давно немецкие мечты.

А в старину ему мечтались живо

Объятия хорошенькой жены,

Колпак, халат, душистый кнастер, пиво

И прочие филистерские сны…)

Смиренно век в трактирах доживая,

Он в сертучишке нанковом ходил

И, русский и родной язык ломая,

Трактирную компанию смешил…

Не оскорблялся он названьем цапли

И, если рюмку кто ему давал,

Он, выпив содержимое до капли,

С поклоном содержащее съедал…

5

Затем, что мне в трактире бьющий стекла

Купеческий сынок в пятнадцать лет

В сто тысяч раз важнее Фемистокла

И всех его торжественных побед!..

<1847>

Когда с тобой – нет меры счастью,

Вдали – несчастен и убит!

И, словно волк голодной пастью,

Тоска пожрать меня грозит!

Куда не обращаю взоры -

Долины, облака и горы -

Всё говорит: "Люби! люби!"

Во цвете лет – не погуби!

Не наноси смертельной раны,

Не откажи моей мольбе…

Пусть лучше растерзают враны

И сердце принесут к тебе!..

<1848>

Летит по дороге четверка,

В коляске Мария сидит.

А месяц, как дынная корка,

На небе полночном висит…

Верхом – словно вихрем гонимый -

Скачу я за ней через лес,

И жажду, волканом палимый,

Поэзии бурь и чудес!

Я отдал бы всю мою славу

За горсть, за щепотку песку,

Чтоб только коляска в канаву

Свернулась теперь на скаку.

Иль если б волшебник искусный

Задумал вдруг Мери украсть;

Иль вор, беспощадный и гнусный,

Рискнул на коляску напасть…

Иль пусть кровожадные звери

Коляску обступят теперь…

На помощь возлюбленной Мери

Я сам бы явился, как зверь.

Умчал бы ее я далеко,

За триста земель и морей…

И там бы глубоко, глубоко