Владимир Высоцкий - Сочинения

Всему на свете выходят сроки,
А соль морская — въедлива как черт, —
Два мрачных судна стояли в доке,
Стояли рядом — просто к борту борт.

Та, что поменьше, вбок кривила трубы
И пожимала боком и кормой:
"Какого типа этот тип? Какой он грубый!
Корявый, ржавый — просто никакой!"

В упор не видели друг друга
оба судна
И ненавидели друг друга
обоюдно.

Он в аварийном был состоянье,
Но и она — не новая отнюдь, —
Так что увидишь на расстоянье —
С испуга можно взять и затонуть.

Тот, что побольше, мерз от отвращенья,
Хоть был железный малый, с крепким дном, —
Все двадцать тысяч водоизмещенья
От возмущенья содрогались в нем!

И так обидели друг друга
оба судна,
Что ненавидели друг друга
обоюдно.

Прошли недели, — их подлатали,
По ржавым швам шпаклевщики прошли,
И ватерлинией вдоль талии
Перевязали корабли.

И медь надраили, и краску наложили,
Пар развели, в салонах свет зажгли, —
И палубы и плечи распрямили
К концу ремонта эти корабли.

И в гладкий борт узрели
оба судна,
Что так похорошели —
обоюдно.

Тот, что побольше, той, что поменьше,
Сказал, вздохнув: "Мы оба не правы!
Я никогда не видел женщин
И кораблей — прекраснее, чем вы!"

Та, что поменьше, в том же состоянье
Шепнула, что и он неотразим:
"Большое видится на расстоянье, —
Но лучше, если все-таки — вблизи".

Кругом конструкции толпились,
было людно,
И оба судно объяснились —
обоюдно!

Хотя какой-то портовый дока
Их приписал не в тот же самый порт —
Два корабля так и ушли из дока,
Как и стояли, — вместе, к борту борт.

До горизонта шли в молчанье рядом,
Не подчиняясь ни теченьям, ни рулям.
Махала ласково ремонтная бригада
Двум не желающим расстаться кораблям.

Что с ними? Может быть, взбесились
оба судна?
А может, попросту влюбились —
обоюдно.

Был развеселый розовый восход,
И плыл корабль навстречу передрягам,
И юнга вышел в первый свой поход
Под флибустьерским черепастым флагом.

Накренившись к воде, парусами шурша,
Бриг двухмачтовый лег в развороте.
А у юнги от счастья качалась душа,
Как пеньковые ванты на гроте.

И душу нежную под грубой робой пряча,
Суровый шкипер дал ему совет:
"Будь джентльменом, если есть удача,
А без удачи — джентльменов нет!"

И плавал бриг туда, куда хотел,
Встречался — с кем судьба его сводила,
Ломая кости веслам каравелл,
Когда до абордажа доходило.

Был однажды богатой добычи дележ —
И пираты бесились и выли…
Юнга вдруг побледнел и схватился за нож, —
Потому что его обделили.

Стояла девушка, не прячась и не плача,
И юнга вспомнил шкиперский завет:
Мы — джентльмены, если есть удача,
А нет удачи — джентльменов нет!

И видел он, что капитан молчал,
Не пробуя сдержать кровавой свары.
И ран глубоких он не замечал —
И наносил ответные удары.

Только ей показалось, что с юнгой — беда,
А другого она не хотела, —
Перекинулась за борт — и скрыла вода
Золотистое смуглое тело.

И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,
Он разрядил горячий пистолет…
Он был последний джентльмен удачи, —
Конец удачи — джентльменов нет!

В день, когда мы, поддержкой земли заручась,
По высокой воде, по соленой, своей,
Выйдем в точно назначенный час, —
Море станет укачивать нас,
Словно мать непутевых детей.

Волны будут работать — и в поте лица
Корабельные наши бока иссекут,
Терпеливо машины начнут месяца
Составлять из ритмичных секунд.

А кругом — только водная гладь, — благодать!
И на долгие мили кругом — ни души!..
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.

Наши будни — без праздников, без выходных, —
В море нам и без отдыха хватит помех.
Мы подруг забываем своих:
Им — до нас, нам подчас не до них, —
Да простят они нам этот грех!

Нет, неправда! Вздыхаем о них у кормы
И во сне имена повторяем тайком.
Здесь совсем не за юбкой гоняемся мы,
Не за счастьем, а за косяком.

А кругом — только водная гладь, — благодать!
Ни заборов, ни стен — хоть паши, хоть пляши!..
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.

Говорят, что плывем мы за длинным рублем, —
Кстати, длинных рублей просто так не добыть, —
Но мы в море — за морем плывем,
И еще — за единственным днем,
О котором потом не забыть.

А когда из другой, непохожей весны
Мы к родному причалу придем прямиком, —
Растворятся морские ворота страны
Перед каждым своим моряком.

В море — водная гладь, да еще — благодать!
И вестей — никаких, сколько нам ни пиши…
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.

И опять уплываем, с землей обручась —
С этой самою верной невестой своей, —
Чтоб вернуться в назначенный час,
Как бы там ни баюкало нас
Море — мать непутевых детей.

Вот маяк нам забыл подморгнуть с высоты,
Только пялит глаза — ошалел, обалдел:
Он увидел, что судно встает на винты,
Обороты врубив на предел.

А на пирсе стоять — все равно благодать, —
И качаться на суше, и петь от души.
Нам, вернувшимся, не привыкать привыкать
После громких штормов к долгожданной тиши!

Эй, народ честной, незадчливый!
Ай вы купчики да служивый люд!
Живо к городу поворачивай —
Там не зря в набат с колоколен бьют!

Все ряды уже с утра
Позахвачены —
Уйма всякого добра,
Всякой всячины,

Там точильные круги
Точат лясы,
Там лихие сапоги-
Самоплясы.

Тагарга-матагарга,
Во столице ярмарка —
Сказочно-реальная,
Цветомузыкальная!

Богачи и голь перекатная, —
Покупатели — все, однако, вы,
И хоть ярмарка не бесплатная,
Раз в году вы все одинаковы!

За едою в закрома
Спозараночка
Скатерть сбегает сама —
Самобраночка, —

Кто не хочет есть и пить,
Тем — изнанка,
Их начнет сама бранить
Самобранка.

Тагарга-матагарга,
Вот какая ярмарка!
Праздничная, вольная,
Белохлебосольная!

Вона шапочки-невидимочки, —
Кто наденет их — станет барином.
Леденцы во рту — словно льдиночки,
И Жар-птица есть в виде жаренном!

Прилетели год назад
Гуси-Лебеди,
А теперь они лежат
На столе, гляди!

Эй, слезайте с облучка
Добры люди,
Да из Белого Бычка
Ешьте студень!

Тагарга-матагарга,
Всем богата ярмарка!
Вон орехи рядышком —
С изумрудным ядрышком!

Скоморохи здесь — все хорошие,
Скачут-прыгают через палочку.
Прибауточки скоморошие, —
Смех и грех от них — все вповалочку!

По традиции, как встарь,
Вплавь и волоком
Привезли царь-самовар,
Как царь-колокол, —

Скороварный самовар —
Он на торфе
Вам на выбор сварит вар
Или кофе.

Тагарга-матагарга,
Удалая ярмарка —
С плясунами резвыми,
Большей частью трезвыми!

Вот Балда пришел, поработать чтоб:
Без работы он киснет-квасится.
Тут как тут и Поп — толоконный лоб,
Но Балда ему — кукиш с маслицем!

Разновесые весы —
Проторгуешься!
В скороходики-часы —
Не обуешься!

Скороходы-сапоги
Не залапьте!
А для стужи да пурги —
Лучше лапти.

Тагарга-матагарга,
Что за чудо ярмарка —
Звонкая, несонная,
Нетрадиционная!

Вон Емелюшка Щуку мнет в руке —
Щуке быть ухой, вкусным варевом.
Черномор Кота продает в мешке —
Слишком много Кот разговаривал.

Говорил он без тычка
Без задорины —
Все мы сказками слегка
Объегорены.

Не скупись, не стой, народ
За ценою:
Продается с цепью Кот
Золотою!

Тагарга-матагарга,
Упоенье — ярмарка, —
Общее, повальное,
Эмоциональное!

Будет смехом-то рвать животики!
Кто отважится, разохотится
Да на коврике-самолетике
Не откажется, а прокотится?!

Разрешите сделать вам
Примечание:
Никаких воздушных ям
И качания, —

Ковролетчики вчера
Ночь не спали —
Пыль из этого ковра
Выбивали.

Тагарга-матагарга,
Удалася ярмарка!
Тагарга-матагарга,
Хорошо бы — надолго!

Здесь река течет — вся молочная,
Берега над ней — сплошь кисельные, —
Мы вобьем во дно сваи прочные,
Запрудим ее — дело дельное!

Запрудили мы реку —
Это плохо ли?! —
На кисельном берегу
Пляж отгрохали.

Но купаться нам пока
Нету смысла,
Потому — у нас река
Вся прокисла!

Тагарга-матагарга,
Не в обиде ярмарка —
Хоть залейся нашею
Кислой простоквашею!

Мы беду-напасть подожжем огнем,
Распрямим хребты втрое сложенным,
Меду хмельного до краев нальем
Всем скучающим и скукоженным!

Много тыщ имеет кто —
Тратьте тыщи те!
Даже то — не знаю что —
Здесь отыщете!

Коль на ярмарку пришли —
Так гуляйте, —
Неразменные рубли
Разменяйте!

Тагарга-матагарга,
Для веселых ярмарка!
Подходи, подваливай,
Сахари, присаливай!

На голом на плацу, на вахтпараде,
В казарме, на часах — все дни подряд
Безвестный, не представленный к награде,
Справляет службу ратную солдат.

И какие бы ни дули
Ураганные ветра,
Он — в дозоре, в карауле
От утра и до утра.

"Напра, нале!..
В ружье! На пле!..
Бегом — в расположение!"
А я пою:
Ать-два, ать-два,
Живем мы однова,
А тяжело в учении —
Легко в бою!

Если ломит враг — бабы слезы льют,
Ядра к пушечкам подтаскивай!
Я перед боем — тих, я в атаке — лют,
Ну а после боя — ласковый.

Меня гоняют до седьмого пота,
Всяк может младшим чином помыкать, —
Но все-таки центральные ворота
Солдату поручают охранять.

Как бы в рог его не гнули,
Распрямится снова он.
Штык — дурак, и дуры — пули, —
Ежели солдат умен.

"В штыки! К ноги!
Равняйсь! Беги!
Ползком — в расположение!"
А я — пою.
«Коли! Руби!»
Ту би ор нот ту би, —
Но тяжело в учении —
Легко в бою!

Если враг бежит и гремит салют —
Зелена вина подтаскивай!
Я пред боем — тих, я в атаке — лют,
Ну а после боя — ласковый.

Ну разве ж мы, солдатушки, повинны,
Что наши пушки не зачехлены?
Пока враги не бросили дубины, —
Не обойтись без драки и войны.

Я бы пушки и мортиры
Никогда не заряжал,
Не ходил бы даже в тиры, —
Детям елки наряжал.

Но вот как раз
Пришел приказ
Идти на усмирение,
И я пою,
Как и всегда,
Что горе — не беда.
Но — тяжело в учении
Да и в бою.

Раззудись, плечо, если наших бьют!
Сбитых, сваленных — оттаскивай!
Я перед боем — тих, я в атаке — лют,
Ну, а после боя — ласковый!

Как да во лесу дремучем,
По сырым дуплам да сучьям,
И по норам по барсучьим
Мы скучаем да канючим.

Так зачем сидим мы сиднем,
Скуку да тоску наводим?
Ну-кася, ребята, выйдем,
Весело поколобродим!

Мы — ребята битые,
Тертые, ученые.
Во болотах мытые,
В омутах моченые.

Как да во лесу дремучем
Что-нибудь да отчебучим,
Добра молодца прищучим,
Защекочем и замучим!

Воду во реке замутим.
На кустах костей навесим,
Пакостных шутих нашутим,
Весело покуролесим!

Водяные, лешие,
Души забубенные!
Ваше дело — пешие,
Наше дело — конные.

Первый соловей в округе —
Я гуляю бесшабашно.
У меня такие слуги,
Что и самому мне страшно.

К оборотням не привыкну —
До того хитры ребятки!
Да и сам я свистну, гикну —
Аж душа уходит в пятки!

Не боюсь тоски-муры,
Если есть русалочки!
Выходи, кикиморы,
Поиграем в салочки!

Ты не жди, купец, подмоги —
Мы из чащи повылазим
Да и на большой дороге
Вволюшку побезобразим!

Ну-ка, рукава засучим,
Путника во тьме прижучим,
Свалим — и в песке зыбучем
Пропесочим и прищучим!

Зря на нас клевещете,
Умники речистые!
Все путем у нечисти,
Даже совесть чистая.

Выходи! Я тебе посвящу серенаду.
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки кряду могу — до упаду, —
Если муза меня посетит.

Я пока еще только шутю и шалю —
Я пока на себя не похож:
Я обиду терплю, но когда я вспылю —
Я дворец подпилю, подпалю, развалю, —
Если ты на балкон не придешь!

Ты отвечай мне прямо-откровенно —
Разбойничую душу не трави!..
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушай серенаду о любви!

Эге-гей, трали-вали!
Кабы красна девица жила да во подвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!

Во лесных кладовых моих — уйма товара,
Два уютных дупла, три пенечка гнилых…
Чем же я тебе, Груня, не пара,
Чем я, Феня, тебе не жених?!

Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вот и голос сорвал — и хриплю, и сиплю.
Ох, я дров нарублю — я себя погублю, —
Но тебя я украду, уведу!

Я женихов твоих — через колено!
Я папе твоему попорчу кровь!
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, —
О не губи разбойничую кровь!

Эге-гей, трали-вали!
Кабы красна девица жила да во подвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!

Так давай, Аграфенушка, свадьбу назначим, —
Я — нечистая сила, но с чистой душой!
Я к чертям, извините, собачьим
Брошу свой соловьиный разбой!

Я и трелью зальюсь, и подарок куплю,
Всех дружков приведу на поклон,
Я тебя пропою, я тебя прокормлю,
Нам ребята на свадьбу дадут по рублю, —
Только ты выходи на балкон!

Во темечке моем да во височке —
Одна мечта: что выйдет красота, —
Привстану я на цыпочки-мысочки
И поцелую в сахарны уста!

Эге-гей, трали-вали!
Кабы красна девица жила да во подвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!

Торопись указ зачесть,
Изданный не зря:
"Кто заступится за честь
Батюшки-царя,

Кто разбойника уймет
Соловья, —
К государю попадет
в сыновья!

Кто оружьем побьет образину,
Кто проучит его кулаком,
Тот от царства возьмет половину,
Ну а дочку — дак всю целиком!"

Кто же все же уймет шайку-лейку,
Кто на подвиги ратны горазд,
Царь тому дорогому шубейку
От щедрот своих царских отдаст!

Если в этот скорбный час
Спустим рукава —
Соловей освищит нас
И пойдет молва:

Дескать, силой царский трон
все скудней,
Ел, мол, мало каши он,
Евстигней.

Если кровь у кого горяча, —
Саблей бей, пикой лихо коли!
Царь дарует вам шубу с плеча —
Из естественной выхухоли!

Сей указ — без обману-коварства:
За печатью, как в сказке, точь-в-точь.
В бой — за восемь шестнадцатых царства,
За доху, да за царскую дочь!

Отчего не бросилась,
Марьюшка, в реку ты,
Что же не замолкла-то
навсегда ты,
Как забрали милого
в рекруты, в рекруты,
Как ушел твой суженый
во солдаты?!

Я слезами горькими
горницу вымою
И на годы долгие
дверь закрою,
Наклонюсь над озером
ивою, ивою —
Высмотрю, как в зеркале, —
что с тобою.

Травушка-муравушка —
сочная, мятная —
Без тебя ломается,
ветры дуют…
Долюшка солдатская —
ратная, ратная:
Что, как пули грудь твою
не минуют?!

Тропочку глубокую
протопчу по полю
И венок свой свадебный
впрок совью,
Длинну косу девичью —
до полу, до полу —
Сберегу для милого —
с проседью.

Вот возьмут кольцо мое
с белого блюдица,
Хоровод завертится
грустно в нем, —
Пусть мое гадание
сбудется, сбудется:
Пусть вернется суженый
вешним днем!

Пой как прежде весело,
идучи к дому, ты,
Тихим словом ласковым
утешай.
А житье невестино —
омуты, омуты…
Дожидает Марьюшка —
поспешай!

Вот пришла лиха беда —
Уж ворота отворяют, —
Значит, пробил час, когда
Бабьи слезы высыхают.

Значит, больше места нет
Ни утехам, ни нарядам.
Коль семь бед — один ответ, —
Так пускай до лучших лет
Наши беды будут рядом.

Не сдержать меня уговорами.
Верю свято я — не в него ли?
Пусть над ним кружат черны вороны,
Но он дорог мне и в неволе.

Понаехали сваты,
Словно на смех, для потехи, —
Ах, шуты они, шуты:
Не бывать тому вовеки.

Где им знать: поют кругом,
Да прослышала сама я,
Как в году невесть каком
Стали вдруг одним цветком
Два цветка — Иван да Марья.

Путь-дороженька — та ли, эта ли, —
Во кромешной тьме, с мукой-болью,
В пекло ль самое, на край света ли, —
Приведи к нему, хоть в неволю.

Ветры добрые, тайком
Прокрадитесь во темницу —
Пусть узнает он о том,
Что душа к нему стремится.

Сердцем пусть не упадет
И не думает худого,
Пусть надеется и ждет —
Помощь Марьина придет
Скоро-скоро, верно слово.

Пусть не сетует, пусть не мается,
Ведь не зря цветок в чистом поле
Нашим именем называется —
Так цвести ему и в неволе!

"Во груди душа словно ерзает,
Сердце в ней горит будто свечка.
И в судьбе — как в ружье: то затвор заест,
То в плечо отдаст, то — осечка.

Ах ты долюшка несчастливая, —
Воля царская — несправедливая!"

"Я — привидение, я — призрак, но
Я от сидения давно больно.
Темница тесная, везде сквозит, —
Хоть бестелесно я, а все ж — знобит.

Может, кто-нибудь обидится,
Но я, право, не шучу:
Испугать, в углу привидеться —
Совершенно не хочу.

Жаль, что вдруг тебя казнят, — ты с душой хорошею.
Можешь запросто, солдат, звать меня Тимошею".

"Я — Баба-Яга,
Вот и вся недолга,
Я езжу в немазанной ступе.
Я к русскому духу не очень строга:
Люблю его… сваренным в супе.

Ох, надоело по лесу гонять,
Зелье я переварила…
Нет, что-то стала совсем изменять
Наша нечистая сила!"

"Привет! Добрый день!
Я — дак Оборотень!
Неловко вчерась обернулся:
Хотел превратиться в дырявый плетень,
Да вот посередке запнулся.

И кто я теперь — самому не понять, —
Эк меня, братцы, скривило!..
Нет, что-то стала совсем изменять
Наша нечистая сила!"

"Я — старый больной
Озорной Водяной,
Но мне надоела квартира:
Лежу под корягой, простуженный, злой,
А в омуте — мокро и сыро.

Вижу намедни — утопленник. Хвать!
А он меня — пяткой по рылу!..
Нет, перестали совсем уважать
Нашу нечистую силу!"

"Такие дела:
Лешачиха со зла,
Лишив меня лешешевелюры,
Вчера из дупла на мороз прогнала —
У ней с Водяным шуры-муры.

Со свету стали совсем изживать —
Прост-таки гонят в могилу…
Нет, перестали совсем уважать
Нашу нечистую силу!"

"Русалке легко:
Я хвостом-плавником
Коснусь холодком под сердечко…
Но вот с современным утопленником
Теперь то и дело осечка!

Как-то утопленник стал возражать —
Ох, наглоталась я илу!
Ах, перестали совсем уважать
Нашу нечистую силу!"

"А я — Домовой,
Я домашний, я — свой,
А в дом не могу появиться —
С утра и до ночи стоит дома вой:
Недавно вселилась певица!

Я ей — добром, а она — оскорблять:
Мол, Домового — на мыло!
Видно, нам стала всем изменять
Наша нечистая сила!"

Когда пуста казна,
Тогда страна бедна,
И если грянет война,
Так всем настанет хана.

Но если казна полна,
То может лопнуть она, —
А если лопнет казна,
Так всем нам грош цена.

Ну а наша профессия —
Изнутри и извне
Сохранять равновесие
В этой самой казне.

Мы — дружки закадычные,
Любим хвать и похвать, —
Сядем в карты играть.
Только чур на наличные!
Только чур мухлевать!

"Вот я — смотритель касс,
Я вроде — кассоглаз,
Хотя за мной-то как раз
И нужен бы глаз да глаз".

"А я забыл, кто я.
Звук злата все звончей.
Казна — известно чья?
А я — так казначей?!"

Мы долги полной платою
Отдаем целиком,
Подгребаем лопатою
И горстями гребем.

Нас понять захотите ли —
Двух друзей-горемык? —
Не хотим мы тюрьмы:
Мы же не расхитители —
Уравнители мы.

У нас болит спина,
По швам трещит казна, —
Играем без отдыха-сна —
И будет казна спасена.

Легко, без кутерьмы,
Когда придут нас брать,
Дойдем мы до тюрьмы —
Туда рукой подать.

Зато наша профессия —
Изнутри и извне
Сохранять равновесие
В этой самой казне.

Нас понять захотите ли —
Двух друзей-горемык? —
не хотим мы тюрьмы:
Мы же не расхитители —
Уравнители мы.

Ни пуха ни пера
Касатику —
Желали мы вчера
Солдатику, —
И не очень сплоховал
Нисколечко —
Обратно в лес прогнал
Разбойничка!

От нашего жилья
Спровадил Соловья, —
Над нами супостат не властвует!
Из бедного житья —
Да в царские зятья!
Да здравствует солдат! Да здравствует!

Ни пуха не пера
Касатику!
Всеобщее ура
Солдатику!
Геройский совершил
Поступочек!
Корону защитил,
Заступничек!

От нашего жилья
Спровадил Соловья, —
Над нами супостат не властвует!
Из бедного житья —
Да в царские зятья!
Да здравствует солдат! Да здравствует!

Подходи, народ, смелее —
Слушай, переспрашивай!
Мы споем про Евстигнея —
Государя нашего.

Вы себе представьте сцену,
Как папаша Евстигней
Дочь — царевну Аграфену
Хочет сплавить поскорей.

Но не получается —
Царевна не сплавляется!

Как-то ехал царь из леса,
Весело, спокойненько, —
Вдруг услышал свист балбеса
Соловья-разбойника.

С той поры царя корежит,
Словно кость застряла в ем:
Пальцы в рот себе заложит —
Хочет свистнуть Соловьем!

Надо с этим бой начать,
А то начнет разбойничать!

Царь — ни шагу из квартиры,
А друзья-приятели —
Казначеи и кассиры —
Полказны растратили.

Ох! Враги пришли к палатам —
Окна все повыбили, —
Евстигней перед солдатом
Гнется в три погибели.

Стелется, старается,
В лепешку расшибается!

Как сорвался царь с цепочки —
Цикает да шикает, —
Он с утра на нервной почве
Семечки шабрыкает.

Царь солдата ухайдакал:
То — не то, и это — нет, —
Значит, царь — эксплуататор,
Настоящий дармоед.

Потому он злобится,
Что с ним никто не водится!

Все мы знали Евстигнея,
Петею воспетого, —
Правда, Петя — не умнее
Евстигнея этого.

Лизоблюд придворный наспех
Сочинил царю стихи —
Получилось курам на смех,
Мухи дохнут от тоски.

А царь доволен, значится —
Того гляди расплачется!

"Царь наш батюшка в почете,
Добрый он и знающий.
Ну а вы себя ведете
Крайне вызывающе!

Царь о подданных печется
От зари и до зари!"
Вот когда он испечется —
Мы посмотрим, что внутри!

Как он ни куражится,
Там вряд ли что окажется!

"Послужили мы и хватит —
Бюллетень гоните нам, —
Да и денег мало платят
Нам, телохранителям!"

"А с меня вода как с гуся, —
Щас как выйду на пустырь,
От престола отрекуся,
Заточуся в монастырь!"

Вот царь-батюшка загнул —
Чуть не до смерти пугнул!
Перестал дурачится,
А начал фордыбачиться!

Ты, звонарь-пономарь, не кемарь,
Звонкий колокол раскочегаривай!
Ты, очнись, встрепенись, гармонист,
Переливами щедро одаривай!

Мы беду навек спровадили,
В грудь ей вбили кол осиновый.
Перебор сегодня свадебный,
Звон над городом — малиновый.

Эй, гармошечка, дразни,
Не спеши, подманивай!
Главный колокол, звони,
Маленький, подзванивай!

Крикуны, певуны, плясуны!
Оглашенные, неугомонные!
Нынче пир, буйный пир на весь мир!
Все — желанные, все — приглашенные!

Как на ярмарочной площади
Вы веселие обрящете,
Там и горло прополощете,
Там споете и попляшете!

Не серчай, а получай
Чашу полновесную!
Подходи да привечай
Жениха с невестою!

Топочи, хлопочи, хохочи!
Хороводы води развеселые!
По бокам, по углам — к старикам
Разойдись, недоеные, квелые!

Поздравляй, да с пониманием,
За застольною беседою —
Со счастливым сочетанием
Да с законною победою!

Наша свадьба — не конец
Дельцу пустяковому:
Делу доброму венец,
Да начало новому!