РОДИТЕЛЬСКАЯ ИЗБА
Изба избой,
каких немало
Стоит у пыльных большаков,
Какие Русь наоставляла
Еще от дедовских веков.
И что мне,
что в избушке этой
О старых четырех углах?
И все же незажившей метой
Вдруг припечет,
как на углях.
Домой мы изредка писали
И обещали каждый год
Родителям:
Нагрянем сами
На августовский огород.
Когда,
случалось, приезжали:
С дороги — в баню
и к столу.
И в рамках на стене дрожали
Ребячьи грамоты в углу.
А там опять —
в ином просторе:
Один моряк,
Другой — пилот…
На радость той избе иль горе,
Благословившей нас в полет?
Осенние поля текут со всех сторон —
В раздумье окунает нас природа.
У предков наших
добрый был закон:
Заботиться о продолженье рода.
Мой дед Антон имел двенадцать душ,
У деда Осипа семья поболе…
Их не пугала ни мокреть, ни сушь,
Ни ожиданье недорода в поле.
Явился в мир Антонов сын Иван,
У деда Осипа явилась Катерина…
И снова длится древний род славян —
В семье крестьянской поджидают сына.
И вот я есть —
Мужик,
солдат,
поэт.
Дана мне власть над песней и оралом.
В ответе я за весь подлунный свет.
Но мне всегда чего-то не хватало.
Мне боязно признаться:
Я один.
Совсем иное —
братовей бы восемь!
И сам хорош:
Скучают дочь и сын.
А на моем дворе
бушует осень.
Шумят дожди —
Несут хлебам урон.
В полях нехватка нужного народа…
У предков наших
добрый был закон:
Заботиться о продолженье рода.
В душе моей российские Иваны
Как звезды в небе —
Нету им числа:
Оратаи,
ваятели,
смутьяны
И мастера иного ремесла.
Коль памятью не слаб —
бери повыше:
Иванов знаменитых знала Русь…
Иван мой спит,
Пожалуйста, потише!
Но зашумите —
я лишь усмехнусь.
Ведь нам не привыкать,
Нам,
внукам дедов,
Праправнукам и Невских, и Донских,
Падения и взлеты —
все изведав,
Мы свято верим в сыновей своих.
В сараи,
Как в музеи, спрятав сохи,
Мы честью пахаря,
Как прежде, дорожим.
И на заре космической эпохи
Земная суть —
Зерно обычной ржи.
И пусть наш век,
Как паруса тугие,
Орбиты рвет,
Ликуя и грозя.
Хоть Русь теперь не та
И мы другие,
Но без Иванов нам —
Никак нельзя.
«Я, кажется, еще не понял…»
Я, кажется, еще не понял,
Зачем пришел на этот свет:
На топоре обжечь ладони
Или познать какой секрет?
Уйти в раздумье, как в берлогу,
С молвою не вступая в спор?
И все ж найти свою дорогу
Невзгодам всем наперекор?
Иль жизнь несуетно простую
Среди родных полей вести?
Или, как жилу золотую,
Любовь нежданно обрести?
И за нее любую долю
Принять,
Как благостный покой?
Иль замереть вот так от боли
Над неожиданной строкой?
Порой придавит скукота:
И я скорее мчусь из дома
Попутной,
к старикам знакомым,
Где вечно топится плита.
Присунусь зябко у огня —
До косточек промерз в дороге.
Мне обжигает жаром ноги —
Покой вливается в меня.
Как видно,
это испокон:
Цветет в крови огня живина,
Из самой сердца середины
Исходит облегченья стон.
И час,
и два сижу молчком,
Дымит меж пальцев сигарета…
Подкатит к сердцу теплый ком
Да и растает без ответа.
Который год я лажусь ехать в дебри
Калашниковской дорогой деревни.
«Как постарел!..» —
Приму соседок ахи,
Раздам подарки —
шали да рубахи.
Как в детстве,
посижу в кустах на речке,
По-стариковски полежу на печке.
Вспашу делянку дальнюю за брата —
Здесь начинали вместе мы когда-то.
Грачатами бежали за «фордзоном»,
Цены не зная майскому озону.
С поклоном низким
заявлюсь я к полю —
Потери отдаются в сердце болью…
Сулился нынче быть в родных болотах,
Да, знать, опять мне помешает что-то.
А по ночам Калашниково снится,
Совсем бы мне туда переселиться.
ПИСЬМО К ЗНАМЕНИТОМУ ПРИЯТЕЛЮ
Будем вместе веселиться —
Ключик ты нашел к «частице»
И открыл ее, как двери
В старый бабушкин чулан.
Я сначала не поверил,
Думал — хвастает Иван.
А сегодня на экране…
Пригляделся:
Точно — Ваня.
Он в халате белоснежном
И в перчатках, как хирург.
Ты напомнил мне о прежнем
Добротой спокойных рук.
Родился Иван в рубашке,
Со своей чудной замашкой.
Забредем в горох к соседу —
Тут, конечно, не зевай!
А Иван начнет беседу,
Словно мы попали в рай.
Чуть чего — я ноги в руки
И подальше от науки.
Нас сосед учил крапивой —
До сих пор зудит спина.
Ты «удачлив» был на диво —
Не моя, прости, вина.
Встретил я того соседа,
Про тебя завел беседу.
Старый видел передачу —
Сбил ты деда наповал:
Говорит и чуть не плачет,
На горох зеленый звал.
Они встречаются не часто,
Не чаще,
чем в тайге женьшень.
На мир глядят они глазасто,
Всегда светлы,
как майский день.
Их называют простаками,
И чудаками их зовут.
Но кто они?
Не знают сами.
И вряд ли скоро их поймут.
Чудак последнюю рубаху
Отдаст,
оставшись нагишом.
Он вроде не подвержен страху,
Ему и плохо —
хорошо.
Он перетерпит,
перебьется,
Перезимует как-нибудь.
На дармовщину не упьется…
Он, может быть,
Всей жизни суть —
Та самая,
Что в чистом виде
Явилась доброю звездой?
Он никого-то не обидит,
Восстанет сам перед бедой.
Сидит смиренно у калитки —
Ему под солнцем благодать.
Обобранный,
считай, до нитки,
Глядит:
чего еще отдать?
И рано ль,
поздно ли
Пройдоха
Заявится,
ну как на грех,
И оберет его до вздоха.
И все ж чудак —
Богаче всех.
«Сосед с рожденья никому не верит…»
Сосед с рожденья никому не верит,
В самом рожденье
он узрел обман.
На сон грядущий запирает двери.
Как двери,
запирает и карман.
Который год
мы дружбу не наладим.
В любых делах,
За что бы ни взялись,
Он в выгоде,
А я всегда внакладе —
У нас вот так-то
счеты завелись.
Красуются березы над прудами,
Сердца людские трогают до слез.
Не долго думая,
Сосед дровами
Решил обзавестись
за счет берез.
Топор занес.
Я цоп его за руку —
Тут было вволю дыма и огня…
Спасибо дому:
Взяли на поруку
Как хулигана злостного
меня.
Известно всем:
Соседские амбары
Трещат по швам от всякого добра.
А вдруг что надо —
малый или старый
Бегут ко мне,
Ко мне бегут с утра.
Уж знают —
У меня-то без отказа.
Отдать не брать —
на это я мастак.
И тут сосед нашелся:
— Для показа
Он бескорыстный этакий простак.
