Лежишь в тиши родимых комнат И скорбно думаешь - угасну, мол, Ан тут-то про тебя и вспомнят Все те, кто тянется к прекрасному.
И сразу денежки поступят, Не заработанные ранее. Платить за труд буржуй не любит, Зато он щедр на подаяния.
И коль у нас такая участь, И коль уж так буржуй устроен, То надо, совестью не мучась, Все брать, а требовать и втрое.
Сопя, стыдить его:"Мошенник, Ну что ж ты мне так мало плотишь?" Трудом же не сколотишь денег, А только в гроб себя вколотишь.
2000
Андрей Добрынин
Не талантом возвышен писака Бретон, Отличал его лишь наставительный тон, А когда б не пытался он всех поучать, Никогда его бред не попал бы в печать.
Если б стал выражаться понятно Бретон, Был бы сразу причислен к бездарностям он, Потому-то писать он старался темно: Мол, Бретону дано, а другим не дано.
Очень долго с понятностью бился Бретон, А когда одолел ее все-таки он, То Бретон и читатель остались одни, И довольны доныне друг другом они.
Хорошо им шагать сквозь столетья вдвоем, Ибо каждый бормочет себе о своем. "Ну а где ж Красота?"- слышен издали стон. А читатель в ответ:"Ну так вот же Бретон".
2000
Андрей Добрынин
Сегодня солнце кроны просквозило, В слоистой глуби парка распылилось, И над прудом со сдержанною силой Вся пышность увяданья заклубилась.
Сегодня свет, вооружившись тенью, Все очертил старательнее вдвое Чтоб потрясло меня нагроможденье Объемов, образованных листвою.
И хищно, как на соколиной ловле, И то, и то хватаю я очами, И все прорехи в ветхой пестрой кровле Прошиты и пронизаны лучами.
В лучах и дымке я исчезну скромно Я не смогу, а может, просто струшу Все то, что так прекрасно и огромно, Вобрать в немую маленькую душу.
2000
Андрей Добрынин
Я был весьма трудоспособен И нищих люто ненавидел, Был с ними неизменно злобен И многих попусту обидел.
Им только водочки желалось, Чтоб как-то справиться с мигренью, В моем же взоре отражалось Лишь безграничное презренье.
Им только хлебушка хотелось Без всяких видов на колбаску, Но черт моих окаменелость Лицо преображала в маску.
И маска грубо изрекала, Борясь с нахлынувшей зевотой: "Вас много тут, а денег мало, Покуда цел, иди работай".
Я сам, трудясь до изнуренья, Все стать писателем пытался, И вот теперь до разоренья Закономерно дописался.
Теперь и я на паперть вышел, Хотя и с крайней неохотой, И от богатеньких услышал: "Покуда цел, иди работай".
Никто не хочет поделиться, И, словно в некой страшной сказке, Исчезли дружеские лица, Вокруг остались только маски.
2000
Андрей Добрынин
Под шорох падающих листьев, Под клики перелетных птиц Паду я скоро, словно Листьев, От рук безжалостных убийц.
Мне шепчут люди: мол, неправ ты, Чубайса лютого дразня, А я скажу, что, кроме правды, Богатства нету у меня.
Чем шире правду расточаешь, Тем больше копится она, Хотя и пулю получаешь За это в наши времена.
Рвану я на груди тельняшку, Ведь он стрелять уже готов Похожий мастью на какашку Руководитель всех воров.
Ну что ж, давай, стреляй, Иуда И я на небо уберусь От расхищения и блуда, Которым ты подвергнул Русь.
Лишь там, где звезды мерно ходят, Где сфера жизни всех идей, Постигну я, зачем приводит Господь во власть дурных людей.
2000
Андрей Добрынин
Осеннего дня груженая барка Порой роняет на дно монетку, Гребя в прозрачных глубинах парка, Словно веслом, кленовою веткой.
Медленно барка скользит по водам Где-то невидимо надо мною, Лишь пробежит по лиственным сводам Движенье, вызванное волною.
Для этой барки нет в мире суши, Она пройдет сквозь стены и скалы. Она увозит людские души Те, кому время уплыть настало.
Пройдет сегодня, в высотах рея, Чтоб завтра снова проплыть над нами, И ей вдогонку только деревья С прощальной скорбью всплеснут руками.
2000
Андрей Добрынин Рифмоплеты сочиняют Лишь перо бы почесать, И словами затемняют То, что не о чем писать.
В мутных водах изложенья Часто тонет сам предмет... Не для самоублаженья Пишет истинный поэт.
За перо он не берется, Непохож на тьму писак, Коль неясным остается, Что писать, о чем и как.
Словно кормчий остроокий, Он обходит за версту Пустословье, экивоки, Напускную темноту.
А когда слова по теме Потекут наперебой Лик читателя все время Видит он перед собой.
Ведь читатель тоже трудно, Замороченно живет, И поэт не пишет нудно И шарад не задает.
Тем же, кто его пиесы Вживе смел критиковать, Будут в преисподней бесы Вирши Бродского читать.
Эта мука будет длиться Миллионы долгих лет, А на небе веселиться Будет праведный поэт.
И к Марии он, и к Марфе В гости будет прилетать, Будет, возгремев на арфе, Так пред Богом распевать:
"Пусть поэта жребий труден, Пусть зоил к нему суров Воздаянием не скуден И теперь Господь миров".
2000
Андрей Добрынин
Я вновь рутины груз подъемлю На утре трудового дня, И снова вдавливает в землю Привычный этот груз меня.
Сипят изъеденные бронхи И жар толкается в виски, Но если просто стать в сторонке, Увязнут в глине башмаки.
Так нечего мечтать о бунте, Кричать:"Куда вас всех несет!" Остановись на этом грунте, И он всего тебя всосет.
Пусть далеко уже не юн ты, Пускай простужен,- все равно Подошвы отлепив от грунта, Плетись со всеми заодно.
Вот так плетешься, слабый, потный, О грузе думая своем, И кажется - асфальт холодный Стал вязким, словно чернозем.
И никого своей хворобой Ты не разжалобишь, мой друг, Осталось лишь пихать со злобой Всех тех, кто топчется вокруг.
Вот если бы всю их породу Суметь под корень извести, То можно враз прибавить ходу, Легко и весело идти.
2000
Упадок сил достиг каких-то Андрей Добрынин Неописуемых глубин, И, как подрубленная пихта, Я рухнул в беспросветный сплин.
Заняться собственной хворобой Нельзя при бизнесе моем, И я иду, томимый злобой И сумеречным ноябрем.
Приду в родимую контору, Где занимаю пост большой, Но затуманенному взору Контора кажется чужой.
Я и не думал, что бывает Такой необоримый сплин, Когда все тело оплывает, Как разогретый пластилин.
Какая б лакомая баба В контору нашу ни зашла, Я безучастно, словно жаба, Гляжу ей вслед из-за стола.
Пусть предлагают план несложный, Как можно долларов нажить, Но я найду предлог ничтожный, Чтоб все на завтра отложить.
Одно мне доставляет радость В моем унылом полусне Коль я кому-то сделал гадость, А он не смог ответить мне.
Поеду вечером сегодня Я в заведение одно, Где девок в кожаном исподнем Пороть ремнем разрешено.
Мой сплин, невыносимо тяжкий, Исчезнет постепенно сам, Когда начну хлестать с оттяжкой По розоватым телесам.
Отъелись, суки, тунеядки, Так вот попробуйте ремня! Я был во временном упадке, Но рано списывать меня.
Во мне вот-вот уже проснется Готовый к случке жеребец, Как только синевой нальется На попке вздувшийся рубец.
2000
Андрей Добрынин В одиночку и группами, Под холодным дождем, Как ожившие трупы, мы По столице бредем.
Мы бредем, как сомнамбулы, Спотыкаясь подчас. Как придонную камбалу, Жизнь расплющила нас.
Мы бредем как-то скованно, С горькой складкой у рта. В жизни нам уготовано Лишь одно - нищета.
Нас мирское везение Обошло за версту. Так дается умение Постигать красоту.
Чтоб к моменту прозрения Быть всегда начеку, Мы выносим лишения, Нищету и тоску.
Но приходит награда к нам После горьких морок. Все, что было загадано, В свой исполнится срок.
Высшей мощи дыхание На горящем челе Таково воздаяние Нам за скорбь на земле.
Из ненастья туманного С огоньками квартир Встанет созданный заново Интригующий мир.
Наших книг удивительность Входит в думы и сны. Мы - иная действительность Этой бедной страны..
2000
Андрей Добрынин
Иной простак готов хоть землю рыть, Чтоб девушку интимно пробуравить. О, если б эту дьявольскую прыть На дело созидания направить!
Он мог бы тайны Космоса открыть, Большой НИИ решительно возглавить, Но не желает он себя прославить Желает он лишь самочку покрыть.
Растратив силы в суете постельной, Встает с утра он, хмурый и похмальный, Со злобой на любимую косясь. Он чувствует, что пошлые забавы Его лишили ореола славы И с Космосом его прервали связь.
2000
Так много дел, что кажется порой: Когда б я даже был ичсадьем зла, Дела, нагроможденные горой, Спасут меня от адского жерла.
Но самооправдания игрой Не обольстится ценностей шкала: Да, я в делах рутинных был герой, Но упустил важнейшие дела.
Те замыслы, что подсказал мне Бог, Лелеял я, но воплотить не смог Я лишь противоборствовал нужде; А если б их представил во плоти, То мог бы оправданье в них найти На неизбежном будущем суде.
2000
Андрей Добрынин
Я был человеком угрюмым И к женщинам злобу питал, Когда же с тобой познакомился, Другим человеком я стал.
Глядел я на ручки и ножки, Глядел на упругую грудь, Глядел на разумную голову, Не в силах от счастья вздохнуть.
Спасибо за то, что дала мне Ты счастье на этой земле, Ты стала мне как бы светильником, Светильником как бы во мгле.
