Это когда принимаешь кого-нибудь на работу, человек числится, платишь ему какую-то сумму, по договорённости, а у тебя – наличные деньги на всякие непредвиденные расходы.
Это широко практиковалось в геологии, все об этом знали, и бухгалтерия в том числе. Главное – не перебарщивать…
И вот в этом Змеёво сняли мы полдома под контору, а хозяйку, бабу Машу принял я на работу уборщицей.
Баба Маша, говорю, вот столько – за постой.
– Согласна?
– Согласна! Конечно согласна, кормилец!
– А теперь ты мне напишешь заявление о приёме на работу уборщицей. Я половину денег тебе буду давать, а половину себе, на расходы. Убирать не будешь. Только числиться. Мы сами убирать будем. Согласна?
– Конечно, согласна, благодетель! Ещё как согласна! У нас же здесь работы никакой. Только тем и живём, что вырастим.
А что здесь вырастишь? Север…
На этом и договорились мы с бабкой, а надо сказать, что за аренду хорошие деньги заплатили. Не жались, так как всё можно было провести официально, через бухгалтерию…
Ну, думаю, баба Маша не в обиде. Когда ещё ей так подфартит! И бабка целый месяц ходила довольная – за аренду мы ей заплатили за три месяца. Чуть ли не песни поёт. Об уборке, конечно, и речи нет. Всё сами. Да и дел-то всего ничего… Подмести пару раз в день. Но подошёл конец месяца… Позвал я бабу Машу – сейчас, думаю, обрадую!
– Баба Маша. За аренду получила?
– Получила!
– Довольна?
– Ой, как довольна, милок! Уж такое тебе спасибо!
– Договор наш помнишь? Про уборку.
– Помню, конечно, помню!
Отсчитываю ей, то, что полагается по договорённости, подвигаю ведомость.
– Расписывайся, баба Маша. Ведь ты у нас уборщица. Не забыла?
Она – очки на нос и в ведомость. Вот тут-то у меня появились нехорошие предчувствия…
– А что это тут одна цифра стоит, а ты мне совсем не то выдаёшь?
– Баба Маша!!! Так мы же договаривались! Помнишь?
– Помню. Но ты всё равно выдай то, что написано.
– Баба Маша! Так ты же не убирала. Мы сами! Мы же всё обговорили… Это тебе как подарок! Ну, помнишь?
– Помню. Но выдай по ведомости. Я не убирала, но могла и убирать, мне не трудно.
И тут мы поняли, что эту логику не «пробить»… Да и деньги-то смешные.
– Хорошо, баба Маша! Месяц «поработала», дальше мы сами. Пиши по собственному.
– Нет, милок! Я ещё два месяца поработаю, пока вы здесь стоите. А нет, так я в сельсовет поеду за правдой…
Что тут сделаешь? «Работала» эта баба Маша у нас ещё два месяца. Заглянет раз в два дня – как мол, чисто у вас?
Раз в неделю махнёт веником, и весёлая такая ходит, аж глаз радуется… А что ей? Халява!
Вот тебе и глухая деревня, медвежий, можно сказать, угол. Древняя бабка из Змеёво, «предтеча» нынешних рыночных отношений…
Вспомнил её и думаю – что там чубайсы да абрамовичи… Халява – сильная штука. Затягивает. Может, если этой бабке да их возможности, она сто очков форы дала бы им! Потому как – мёртвая хватка, полное отсутствие совести и порядочности, наглость и вера в безнаказанность.
Давно её нет на этом свете, да и обиды на неё нет и не было, посмеялись и забыли. Но думаю – ох как пригодились бы ей все эти качества в наше время. Время бизнесменов из Змеёво…
Вспоминаются те далёкие годы, когда, будучи геофизиком, колесил по необъятным просторам нашей Родины с геологическими изысканиями.
Где только не побывал… Эстония и Украина, Карелия и Казахстан, Архангельская область и Кольский полуостров.
И все эти экспедиции роднит одно – после маршрута собираются усталые изыскатели вечером у костра, покончено с незатейливым ужином, и начинается главное…
На костёр ставится громадный чайник. Сидя, лёжа, вокруг располагаются бородачи в пропавших дымом энцефалитках, достаётся видавшая виды гитара, и в кромешную темноту понеслись звуки любимых песен. Конечно – барды. Визбор, Кунин, Северный, Высоцкий, Городницкий. Но вот и они перепеты, и под подоспевший чаёк начинаются беседы. Хотя – нет. Даже не беседы, все темы давным-давно исчерпаны, а кто-то, кто сегодня «в ударе», или просто кого переполняют воспоминания, решает поделиться этими воспоминаниями под чаёк.
В этот раз «распирало» Витю, молодого геофизика из Ленинграда.
А он недавно женился, тоже на геофизике. Вместе учились.
И так получилось, что попали они в этот сезон в разные партии. Разлука…
И решил он съездить на свидание к жене. Сказано – сделано, собрался и на поезд. А денег обычно в полевой сезон на руках много не бывало. Прикинул, дорога туда-обратно, там неделька… Должно хватить.
Приехал. Жёнушка с девчатами в трёх комнатной квартирке между маршрутами, но девчонки потеснились, и выделили им на недельку отдельную комнату.
Неделя пролетела быстро, они в маршрут. Проводил их наш Витя, и решил «подбить финансы». Нет чтобы раньше, но такой уж был безалаберный. Из песни слов не выкинешь!
Вывернул все карманы, и понял, что не то что на дорогу, а и «на пожрать» не хватает! Но комнату освобождать надо.
Срочная инвентаризация «имущества».
Из ценного – часы, складной перочинный нож да предмет особой гордости – шариковая ручка толщиной с палец. Чуть ли не двенадцатицветная. Собрал он эти «сокровища», и на вокзал. Расставаться с ними, конечно, жалко, но хоть какой-то, а выход. Продал в розницу – на поезд не хватает, а на гостиницу в самый раз. Дня на три. Гостиницы в тех местах дешёвые были. Тем более, номер не люкс.
Апартаменты – комната человек на восемь, с удобствами в коридоре. Ладно. Поселился, улёгся на койку, и думает – что дальше? И придумал. Отправился на почту, и с великим трудом, задействовав всё своё красноречие и «врождённое обаяние», уговорил телеграфистку отбить телеграмму начальнику партии Кабанову, чтобы он выслал деньги на обратную дорогу на имя телеграфистки (а иначе она ни в какую не соглашалась). Мол, как это я буду на свои деньги телеграммы всем рассылать! Хорошо, соглашается Витя.
– Давай на твою фамилию. Сразу и рассчитаемся. Ещё и «наваришь» копеечку. А как твоя фамилия?
– Кабанова!
Вот тут-то и понял Витя, что значит – непруха!
Дело в том, что начальник был вместе с женой. Естественно, Кабановой. А совпадение, согласитесь, странное. Особенно для жены. Но делать нечего. Отправил. Хоть какой-то шанс. Но сомнения оправдались. Потом начальник говорил, что пришла телеграмма Кабанову от Кабановой. Пришли, денег на дорогу! А у него своя Кабанова под боком… Еле-еле, говорит, убедил, что это чей-то розыгрыш. Мол, шутников у нас хватает!
Но это наш горемыка уже потом узнал, когда добрался до родного лагеря. А сейчас в гостиницу. Ждать.
Но ждать то ждать, а желудок ждать не хочет. Урчит всё сильнее, и вроде как спазмы какие-то…
И тут вваливается компания полевиков. Три парня и две девчушки. Отметили уже окончание полевого сезона, затарились в гостинице продолжать. Наш Витя глаза зажмурил, вроде спит. Эти – бутылки на стол, снедь разложили и продолжать отмечать. Хотели разбудить, но потом передумали. Уж больно крепко спит полевик. Умаялся.
А запах!!! Помните, как пахнет копчёная треска, ещё верёвочкой перевязанная, да свежайшая? Аж сочится вся! Вот то-то… Ребята со смехом, с прибаутками продолжили отмечать окончание сезона, а наш герой продолжал «спать», давясь слюной и пытаясь унять всё усиливающиеся колики. Но, как всегда, то, что булькает, закончилось быстрее закуски, и они всей гурьбой пошли в магазин.
Виктора как ветром с кровати сдуло. Коршуном к столу, а там треска копчёная, чуть ли ни с метр длинной, на половину целая, лежит, истекая соком…
Ну, чуть-чуть! Они и не заметят! Ну, ещё чуть-чуть!
Ах, блаженство…
Но – шаги! Он уже отяжелевшим коршуном в кровать, и вытирая губы, зажмуривается.
Вошли. Звон выгружаемых бутылок, и… молчание. Через некоторое время шёпот.
– А у нас же до хрена закуси оставалось!
– Да. Иначе бы не пошли.
– А может, этот. Полевик?
– Нет! Смотри, как он спит крепко. Да нас и не было всего пять минут. Магазин рядом. А это всё-таки рыба. С костями! Да и шкурок нет.
– Тогда не знаю. Может быть, зверь какой? Тайга-то рядом. Хорь или горностай какой.
– Да этот горностай с рысь размером должен быть! Смотри, как обглодал. Ни костей, ни шкурки!
– Ой, мальчики! Я боюсь! Скорей бы домой! В тайге так страшно не было, как здесь. Вдруг он где-нибудь прячется? Хорошо, сегодня вечером поезд.
Вечером, вечером, вечером – тихонько постукивали колёса в голове у действительно засыпающего Виктора. И под этот перестук он уснул. Сквозь сон слышал, что был ещё один заход в магазин, ещё посиделки, наконец они угомонились, а когда проснулся, в комнате уже никого не было. Уехали. Но запах этой проклятой трески щекотал ноздри. Надо проветрить, подумал Виктор. Проходя мимо стола, он увидел аккуратно отрезанную половину рыбины, хлеб, и… записку!
«С добрым утром! Извини, хлеб закончился».
И смешная рожица нарисована.
