У родимы у матушки;
У молодки три заботушки;
Уж как первая заботушка
Чужа дальная сторонушка,
А другая-то заботушка
Муж удалая головушка,
А как третья-то заботушка
Лиха матушка-свекровушка,
Не пущает младу по воду одну.
Ах, кабы на цветы не морозы
Ах, кабы на цветы не морозы,
И зимой бы цветы расцветали,
Ох, кабы на меня не кручина,
Ни о чем-то бы я не тужила,
Не сидела бы я подпершися,
Не глядела бы я в чисто поле.
И я батюшке говорила,
И я свету своему доносила:
«Не давай меня, батюшка, замуж,
Не давай, государь, за неровню;
Не мечись на большое богатство,
Не гляди на высоки хоромы.
Не с хоромами жить, с человеком,
Не с богатством жить мне, с советом».
Я по сеням шла, я по новым шла,
Подняла шубушку соболиную,
Чтоб моя шубушка не прошумела,
Чтоб мои пуговки не прозвякнули,
Не услышал бы свекор-батюшка,
Не сказал бы он своему сыну,
Своему сыну, моему мужу.
Из-за лесу, лесу темного,
Из-за садика зеленого
Выплывала туча грозная,
Туча грозная с сильным дождем,
С сильным дождем, с крупным градом.
Дочь от матери поехала,
Поехала дочка, не простилася,
Не простилася, разбранилася,
Середь лесу становилася,
Середь лесу, середь темного,
Наспротив гнезда соловьиного,
Соловеюшке наказывала:
«Соловейка, вольна пташечка,
Ты, залетная пичужечка,
Ты слетай-ко на мою сторонушку,
На родимую сторонушку,
К родимой матушке.
Ты скажи-ка моему батюшке челобитьице,
Моей матушке поклон до земли,
Чтоб не плакала моя родима матушка
Во веселой беседе сидючи,
На моих товарищей глядючи,
Обо мне вспоминаючи».
Зеленейся, зеленейся,
Мой зелененький садочек,
Расцветайте, расцветайте,
Мои алые цветочки,
Поспевайте, поспевайте,
Изюм-ягоды скорей!
Ко мне будут, ко мне будут,
Ко мне гости дорогие.
Сударь батюшка родимый
Будет по саду ходити,
Изюм-ягоду щипати,
Меня, младу, похваляти:
Что горазда сад садити,
Что горазда поливати,
От морозу укрывати.
Промеж дуба, промеж вяза,
Промеж бел-березы
Течет речка-невеличка,
Только глубокая;
Только очень глубока,
Вода студеная.
Что нельзя ту воду питии,
Нельзя почерпнути.
Что нельзя мужу жену бити,
Нельзя поучити,
Уж я бил жену часочек,
Сам плакал годочек;
Я проплакал ясны очи
По четыре ночи;
По четыре долги ночи
Крушил свое сердце,
Пойду жене покорюся,
В ноги поклонюся:
«Ты прости, прости, милая,
Прости, дорогая,
Я не буду тебя бити,
Не буду учити!»
Сосенка, сосенушка,
Зеленая, кудрявая!
Как тебе не стошнится,
Во сыром бору стоючи,
На сырой дуб глядючи?
Молодая молодушка,
Как тебе не взгрустнется,
За худым мужем живучи,
На хорошего глядючи?..
Пойду во зеленый сад,
Нащиплю хмелю ярого;
Накурю зелена вина,
Наварю пива пьяного,
Напою мужа хмельного;
Положу середи двора —
Середи двора, на погребе.
Обложу его соломою,
Соломою гречишною;
Зажгу его лучиною,
Лучиною сосновою.
Побегу я на улицу,
Закричу громким голосом:
«Ой, люди вы добрые,
Соседи приближные!
Не слыхали ль, как гром гремел,
Не видали ль – молния была?
Моего мужа гром убил,
Моего молонья сожгла,
А я откатилася,
Рукавом защитилася…»
Уж ты, зимушка,
Да ты, зима холодная,
Зимушка морозлива,
Не морозь меня, доброго молодца.
Как жена с мужем,
Она не ладом жила,
Да женка не в согласьице.
За любовь его
Да жена распотешила:
В зеленом саду
Она мужа повесила;
Повесивши мужа,
Она ко двору пошла,
Пришла ко двору,
Села на скамьюшку,
Села на скамьюшку —
Да горько заплакала:
«Разнесчастна жисть —
С чужим мужем жить;
При муже жена —
Славная госпожа;
Без мужа жена —
Да горькая сирота…
Пойду в зелен сад,
Стану домой звать:
«Пойди, муж, домой,
Расхороший мой!»
Муж да не йдет,
До женки ответу не дает.
«Ты чего, ой муж,
Распрогневался?
Сладких яблоков
Ты, муж, накушался,
Песен соловья
Да ты ли, муж, наслушался…»
Сорока, сорока
Кашу варила,
На порог скакала,
Гостей созывала.
Гости на двор —
Каша на стол.
Одному дала,
Другому дала,
Третьему дала,
Четвертому дала,
А пятому недостало:
«Ты, шиш, мал,
Крупу не драл,
Воду не носил,
Дрова не колол,
Печку не топил,
Кашу не варил».
Ш-ш-ш… полетели,
На голову сели,
Там и кашку съели.
Социальная, военная лирика
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!
Разовьем мы березу,
Разовьем мы кудряву!
Ай-да, да ай-да, ай-да, да ай-да,
Разовьем мы кудряву.
Мы по бережку идем,
Песню солнышку поем.
Ай-да, да ай-да, ай-да, да ай-да,
Песню солнышку поем.
Эй, эй, тяни канат сильней!
Песню солнышку поем.
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!
Эх ты,
Волга, мать-река,
Широка и глубока,
Ай-да, да ай-да, ай-да, да ай-да,
Широка и глубока.
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!
Эй, ухнем!
Эй, ухнем!
По дорожке неровной, по тракту ли
По дорожке неровной, по тракту ли —
Все равно нам с тобой по пути.
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати.
Прокати нас до речки, до мостика,
Где шумят серебром тополя,
Запевайте-ка, девушки, песенку
Про коммуну, про наши поля.
Не политы дождем, не повыжаты
Наши полосы в нашем краю.
Кулачье на тебя разобижено,
На счастливую долю твою.
Им бы только ругаться да лаяться —
Злоба льется у них через край.
Кулачье до тебя добирается.
Друг наш Петя, врагам не сдавай!
По дорожке неровной, по тракту ли —
Все равно нам с тобой по пути.
Прокати нас, Петруша, на тракторе,
До околицы нас прокати.
Слова Н. Некрасова
Музыка народная
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело.
Ой, беда приключилася страшная!
Мы такой не знавали вовек:
Как у нас, голова бесшабашная —
Застрелился чужой человек!
Суд приехал… допросы… тошнехонько!
Догадались деньжонок собрать:
Осмотрел его лекарь скорехонько
И велел где-нибудь закопать.
И пришлось нам нежданно-негаданно
Хоронить молодого стрелка
Без церковного пенья, без ладана,
Без всего, чем могила крепка…
Без попов!.. Только солнышко знойное,
Вместо яркого воска свечи,
На лицо непробудно спокойное,
Не скупясь наводило лучи.
Да высокая рожь колыхалася,
Да пестрели в долине цветы,
Птичка божья на гроб опускалася
И, чирикнув, летела в кусты.
Меж двумя хлебородными нивами,
Где прошел неширокий долок,
Под большими плакучими ивами
Успокоился бедный стрелок.
Будут песни к нему хороводные
Из села на заре долетать,
Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать.
Солнце всходит и заходит,
Да в тюрьме моей темно,
Днем и ночью часовые
Да э-эх!
Стерегут мое окно.
Как хотите стерегите,
Я и сам не убегу,
Хоть мне хочется на волю,
Да э-эх!
Цепь порвать я не могу.
Да уж вы, цепи, мои цепи,
Цепи – железны сторожа.
Не порвать вас, не порезать
Да э-эх!
Истомилась вся душа!
Солнца луч уж не заглянет,
Птиц не слышны голоса…
Как цветок и в сердце вянет
Да э-эх!
Не глядели бы глаза!
Имеются песенные варианты. Записывалась в 1880-х годах как «народная босяцкая» или «новая народная песня». Приписывалась М. Горькому, которому, вероятно, сообщил песню С. Скиталец (С.П. Петров). Иногда приписывается Н. Красовскому. Исполнялась на мотив «Черного ворона». Имеются переработки на польском и болгарском.
Солдатушки, бравы ребятушки
– Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши деды?
– Наши деды – славные победы!
Вот где наши деды!
– Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши матки?
– Наши матки – белые палатки!
Вот где наши матки!
– Солдатушки, бравы ребятушки,
А где ж ваши жены?
– Наши жены – ружья заряжены!
Вот где наши жены!
– Солдатушки, бравы ребятушки,
