них нет смелости прожить дольше».
Секретарь Гёте Эккерман, оставивший после себя записки, приводит такой разговор с Гёте:
«— Вы говорите о смерти, как будто она зависит от нашего произвола?
— Да, — отвечал Гёте, я часто позволяю себе так думать».
Стало быть, как и Кант, Гёте признавал за психикой верховное управление.
«Просто невероятно, — писал Гёте, какое влияние может оказать дух (то есть мозги, психика) на поддержание тела… Главное, надо научиться властвовать над самим собой».
И однажды, когда Гёте заболел, поранив палец, он приписал излечение собственной своей воле: «Я неминуемо заразился бы гнилой горячкой, если б не устранил от себя болезнь твердой волей. Просто невероятно, что может сделать нравственная воля. Она проникает во все тело и приводит его в деятельность, которая не допускает вредных влияний».
Порядок и точность во всем были главные правила поведения Гёте.
«Вести беспорядочную жизнь доступно каждому», — писал Гёте.
И, будучи министром, говорил:
«Лучше несправделивость, чем беспорядок».
Л.Н.Толстой прожил 82 года. Его длительная жизнь не была случайностью.
Обычное представление о Толстом как о человеке с прекрасным здоровьем неверны. В молодые годы он болел легкими и даже лечился от начавшегося туберкулёза. А начиная с 40 лет он страдал тяжелой неврастенией и большим упадком сил. С этой неврастенией он упорно боролся в течение многих лет. Эта борьба была успешна. Бросив художественную литературу и занявшись философией, Толстой сумел вернуться к прежней работе, возвратив себе потерянные силы.
В период болезни он писал об этом болезненном состоянии своим друзьям и родным. Эти письма удивительно читать, настолько они по своему настроению не совпадают с обычными нашими представлениями о Толстом, который в 75 лет научился ездить на велосипеде и в 80 лет гарцевал на лошади и делал на ней рысью по двадцать верст.
Вот, например, он писал Стахову: «Сплю духовно и не могу проснуться. Нездоров. Уныние. Отчаяние в своих силах. Думать даже — и к тому нет энергии».
Из писем к Фету: «…я был нездоров и не в духе и теперь так же. Нынче чувствую себя совсем больным…
… Не сплю, как надо, и потому нервы слабы и голова, и не могу работать, писать».
Из писем к жене (1869), когда ему было 41 год.
«Третьего дня я ночевал в Арзамасе… Было два часа ночи. Я устал страшно, хотелось спать, ничего не болело. Но вдруг на меня напала тоска, страх, ужас — такие, каких я никогда не испытывал. Я вскочил, велел закладывать. Пока закладывали, я заснул и проснулся здоровым».
Такого рода выдержек из писем можно привести целое множество. По этим письмам можно восстановить картину физического упадка и нервной болезни Л.Н. Толстого.
Интересно проследить, как Л. Н. Толстой боролся за свои нервы и каким путем он восстанавливал своё здоровье. Понимая, что какие-то участки его мозга переутомлены литературным трудом, он не бросал вовсе работы (что, несомненно, его погубило бы), а переключал свою энергию на другое. То он начинал заниматься греческим языком, то хозяйством, входя в каждую мелочь, то составлял азбуку для крестьян, то, наконец, брался за философию и писал статъи по религиозным и нравственным вопросам.
Все философские выводы и правила поведения были сделаны как лечебник здоровья — как быть здоровым, и что для этого следует делать, и каково должно быть отношение к окружающим вещам, людям и обстоятельствам. Эта философия была главным образом пригодна для самого Толстого с его характером, с его особенностями и с его неврастенией.
И в создании этой философии было стремление организовать себя, защитить себя от болезней, которые расшатывали его волю и тело. И трудно представить, что это было бы иначе. Толстой был слишком умен, чтобы видеть всех людей похожими на себя, и вряд ли он мог думать, что его философская система, его система непротивленчества и пассивная покорность пригодны для всех, и даже здоровых, стойких, энергичных людей.
Как бы там ни было — Толстой одержал победу. Он вернул свое потерянное здоровье, вернул способность к творчеству и почти до конца своих дней не имел ни дряхлости, ни упадка.
В. Булгаков пишет о 82-летнем Толстом:
«Л.Н. ехал такой крупной рысью, что мне пришлось поспевать за ним галопом».
И после того как Толстой проехал верхом шесть верст, Булгаков спросил:
«Вы устали, Лев Николаевич?»
Толстой ответил:
«Нет, ни крошечки».
По этому поводу будет уместным привести некоторые выдержки из учений восточной философии.
«Я становлюсь тем, что я прозреваю в себе. Я могу сделать все, что внушает мне мысль. Могу стать всем, что мысль открывает во мне. Это должно стать непоколебимой верой человека в себя, ибо Бог пребывает в нем».
Шри Аурбиндо
Далее обратимся к работам Матери (Мирра Альфасса): «…во вселенной нет двух одинаковых комбинаций, то как можно установить законы и, в чем заключается абсолютная истина этих законов?… Ее не существует.
…ведь если своим стремлением, своим отношением вы привносите в существующие комбинации новый, высший элемент — то, что мы сегодня называем супраментальным элементом, — вы можете мгновенно изменить их природу и тогда все эти так называемые неизбежные и неотвратимые законы становятся абсурдом. То есть вы сами своими представлениями, своим отношением, своим признанием так называемых «принципов». вы сами закрываете двери возможному чуду (хотя эти чудеса больше не являются для вас чудесами, когда вы знаете, как они происходят, но внешнему сознанию они, безусловно, кажутся чудесами).
…можно достичь состояния, когда вы осознаете, что воздействие на ваше сознание различных событий, обстоятельств, ситуаций — всевозможных жизненных перепитий почти полностью определяется вашим к ним отношением. Наступает момент, когда человек становится достаточно сознательным, чтобы понять, что вещи сами по себе в действительности не хороши и не плохи: они таковы только по отношению к нам, и их воздействие на нас полностью зависит от того как мы к ним относимся…
И тогда перед вами открываются новые горизонты… Становится ясно, что нет ничего невозможного. Мы сами устанавливаем себе ограничения.
Мы постоянно говорим: это возможно, а это невозможно; это можно достичь, а этого нельзя и т. д.
Мы сами делаем себя рабами собственных ограничений, пленниками в темнице собственных недалеких и невежественных представлений о мире, не имеющих ничего общего с подлинными законами жизни.
Законы жизни абсолютно не соответствуют вашим представлениям о них, как и представлениям даже самых интеллектуально развитых людей.
Эти законы — нечто совершенно иное.
Сделайте хотя бы один шаг, хотя бы первый шаг на этом пути, и вы начнете постигать их».
«Человек не создал
