И заказала юноше портрет.
"А-а! какая кисть! какая сила!"
Пришла в восторг и смело посулила
Игнату к ноябрю добыть паспорт.
Она была влиятельна, как черт,
Добра, как ангел; но не полагался
На милые слова ее Игнат,
И, как разочарованный, казался
В ее глазах немножко простоват.
3
Графиня Z Игнату в высшем свете
Хотела случай выискать; а он
В гостиной нем был, скучен в кабинете,
И явно не для света был рожден;
Он знал, что принят в качестве артиста,
Который чертит бойко, пишет чисто,
Что если сунуть под руку ему
Альбом, он не уступит никому,
Усядется в сторонке, злой, серьезный,
И выйдет у него из-под руки
Какой-нибудь рисунок грациозный:
"Головка нимфы", "бережок реки",
4
И прочее. Графиня Z желала,
Чтоб он кончал как можно поскорей
С нее портрет. Она воображала,
Что юноша неравнодушен к ней,
Что несомненно в нем таится страстность
И, стало быть, предвидится опасность.
А между тем — открою вам секрет -
Графине было с лишком тридцать лет,
Что не мешало ей, хоть для портрета,
Хоть в сумерки, казаться молодой,
И грудь у ней дышала зноем лета.
На всем лежал тончайший пудры слой.
5
Глаза горели, или так казалось,
Когда в лицо ей падал полусвет.
Игнат писал, графиня рисовалась -
И выходил прелестнейший портрет!
Но с полотна какой-то бледной Нормы
Сияли строго-девственные формы.
Игнат краснел, как ни была мила
Графиня, — кисть отчаянно лгала…
Он знал ее по слухам, был послушен
Ее причудам, как усердный паж,
Но втайне был глубоко равнодушен,
И в голову не приходила блажь…
6
Вот, помнит он, отец его в халате
Глядит в окно и крестится, звонят
К вечерне, он, о загулявшем брате
Горюя, зябнет… в коридоре спят
Старуха-няня, на старухе кошка;
В гостиной мачеха, — она немножко
Посоловела и порасползлась, -
Гадает в карты. На подносе квас…
И пахнет мятой. Мерно в ту же ноту
Постукивает маятник, на всем
Лежит покой, на все свою дремоту
Кладет тоска, и тих семейный дом.
7
Но, чу!., звонок!., вот и покой нарушен…
— Кто там? — "Курьер с пакетом". — "Что за вздор!
Какой курьер?!" — кричит старик Илюшин.
Игнат встревожен (с некоторых пор
Все, все его волнует). — Вы откуда? -
"С пакетом от графини". — Что за чудо!..
Неужели мой паспорт?! Боже мой!
Сейчас! сейчас! — Кто это за тобой?.. -
Ворчит отец, но сын его не слышит,
Он прочитать спешит наедине
Заветное письмо. Графиня пишет:
"Надеюсь, вы заедете ко мне…"
8
Так наши дамы часто сами любят
Тех, за кого хлопочут, иль того,
Кого они по всем приметам губят,
Наверное не зная ничего.
Графиня Z в Игнате не нуждалась,
Но у нее конечно б сердце сжалось,
Когда б Игнат, хоть он и не был князь
Иль знатный франт, уехал не простясь.
Ей было б очень грустно усомниться
В его любви, и потому Игнат
Был должен непременно с ней проститься,
Чему он был, конечно, очень рад.
9
"Несчастный!" думала аристократка:
"Забудь меня!" и, не платя долгов
По разным векселям, как меценатка,
За несколько альбомных пустяков
Да за портрет с Игнатом расплатилась
Чуть не по-царски. Настежь отворилась
Дверь за границу, крылья отросли,
Кругом туман, сияние вдали.
При деньгах как-то легче верить в славу,
Чем верить в бескорыстную любовь.
— Прощай, Москва! — "А по какому праву?"
Спросил отец, приподнимая бровь.
10
И в спальню он ушел, где к половице
Привинчен был железный сундучок,
Сел на кровать, и на его реснице
Слеза повисла. Удружил сынок!..
Зашиб себе копейку, знать не хочет,
Что о его куске отец хлопочет,
И даже не стыдится ремесла!
Хорош сынок!., и грусть его взяла…
А мачеха Игнату на дорогу
Купила валенки, достала погребок,
Стаканы, ложки… "Так угодно богу", -
Решил старик и отпер сундучок.
11
Алеша незаметно пристрастился
К Игнату, он не мог не унывать,
На старый долг свой брату молча злился,
И пьяный возвращался ночевать.
Не много дней Игнату оставалось
Прожить в Москве, и эта жизнь слагалась
Так хорошо, так искренно тепло,
Что даже он подумал: в чем же зло?
Казалось, все добра ему желали,
Казалось, все заботились о нем,
Любили, верили ему, ласкали,
И с грустью озирался он кругом.
12
Товарищи по школе учинили
Подписку и затеяли обед,
И на обед прощальный пригласили
Поборников искусства прошлых лет.
Все пили за здоровие Игната,
Все целовали и его, и брата,
И Рамазанов весело острил,
И Щепкин анекдоты говорил,
Ну, словом, пообедали отлично.
Когда ж Игнат сошел на тротуар,
Двоились фонари, и фантастично
На всю Москву ночной ложился пар.
13
У Иверской, как бы в дыму, лампады
Мерцали, тени двигались; колес
Неровный гул катился; у ограды
Шарманка пела; у фонтана пес
Сидел и выл, и свет белесоватый,
От башни к башне, по стене зубчатой
Скользил, и теплились в лучах луны
Шпили и кровли, около стены
Деревья, вея осенью, шептались,
И чудилось Игнату, что они,
Оборванные ветром, с ним прощались
На долгие, неведомые дни!..
14
Не помнит он, как в сад они попали,
Но с ними случай был — один из тех,
Какие часто в жизни мы встречали
И так же часто превращали в смех.
В саду, близ грота, увидали братья,
Сидела дама в летнем белом платье
И дрогнула, закутавшись в платок.
Алеша разглядеть ее не мог,
И все-таки спросил: — Кого вы ждете?
"Муж запил, дом мой пуст, я голодна
И продаю себя, вы что даете?"
Алеша свистнул. "Как она бледна!
15
И как дрожит! поверь, тут нет обмана", -
Сказал Игнат. Он молча отдал ей
Все деньги, что нашел на дне кармана,
И вспыхнув сам от щедрости своей,
Сошел в аллею. Бедная смутилась,
Но вдруг потом за ним бежать пустилась
И за руку схватила: "Ангел мой!
Возьми меня, я куплена тобой!
Ты моего ребенка спас"… Уныло
При свете месяца она в лицо
Ему глядела и его молила
На память взять… ну, хоть ее кольцо!
16
И обручальное кольцо мелькнуло
На пальце у Игната в миг, когда
Она исчезла, точно утонула
В тени от облака, и никогда
Игнат мой не был так смешно взволнован.
"Ну, вот, — сказал он, — я теперь прикован
К родной Москве, не домом, не отцом,
Не братом, не друзьями, а кольцом
Несчастной женщины", — и он поклялся,
Когда богат он будет, с нищетой
Не разрывать союза. Брат смеялся
Над ней, над ним и над его мечтой.
17
И помнит он, куранты заиграли,
Пронесся звон, и раз, и два, и три…
Тот самый звон, которому внимали
И схимники, и грозные цари.
Он вздрогнул от неведомого чувства,
И никакое тонкое искусство
Не передаст вам страшной тонины,
Той девственной, сердечной той струны,
Которой не затрагивают страсти.
В последний раз услыша этот звон,
Игнат подумал: знать, не в нашей власти
Ни тайное предчувствие, ни сон.
18
Луна была уж в облаке, как в дыме,
И звездный пар кружился над землей.
— Послушай, брат Алеша, если в Риме
Иль на дороге что-нибудь со мной
Случится, ты из моего наследства
Во имя дружбы, нас связавшей с детства,
Хоть часть отдай на школу… да найди
Скульптора Ванина и огради
От нищеты, чтоб с горя он не запил…
"Молчи! — сказал Алеша, — бог с тобой!.."
И обнял брата (иначе, облапил),
И так они в ту ночь пошли домой.
19
Еще, еще одно воспоминанье:
Уж он совсем собрался в путь, как вдруг
Какой-то франт принес ему посланье, -
От ветреной Раисы: "Милый друг! -
Писала эта девушка к Игнату, -
Я вас хочу просить, не верьте брату.
Я вовсе не хотела вас надуть.
Назначьте мне свиданье где-нибудь".
Пленительной Раисы образ снова
В его воображеньи промелькнул,
Но "уже поздно!" молвил он сурово
И чемодан ремнями затянул.
20
Вот сели все, вот начали прощаться.
Отец — honni soit qui mal у pense {*} -
{* Позор тому, кто плохо об этом думает (фр.).}
Отец рыдал, а сын спешил убраться,
Он прозевать боялся дилижанс.
Алеша позавидовал Игнату
И всю свою любовь, всю нежность к брату
Он в это утро в горечь превратил.
