Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

        Октябрь уж наступил...

Такова боль и трагедия тех дней. Это не гражданская война начала ХХ века, когда у сражающихся , все-таки, была своя правда, своя Россия, ради которых можно было и умереть. Теперь полчища бесов накинулись на Россию и терзают ее. Но им и их подручным уготована кара:

Что бы ни происходило и как бы тяжек ни был наш русский земной путь, само страдание становится условием нашего пробуждения и возрождения, боль и горести достигают катарсических высот, на которых только и возможно развертывание всемирно-исторической трагедии.

Этот трагический героизм - наша надежда. Просыпаются души, снова жаждут они вечного нетварного света, снова люди отворачиваются от корыта, чтобы осознать себя творением Божьим. И героический трагизм поэзии Юрия Кузнецова тоже наше возрождение и манифестация нашего национального достоинства. Господь распорядился так, что в дни безвременья и государственного распада среди нас живет поэт эпрического масштаба, преодолевающий нищету духа и возвысивший нас до понимания жизни как трагедии. Это тяжкая ноша и сам поэт иногда хочет освободиться от нее и уйти в свое Беловодье для безмятежного аркадского жития:

Не в нашей власти такое чудо. Нам нести свой крест и нам по дорогам и бездорожью русской истории идти в обетованную Вечность. А когда становится не в моготу, вспомним, что среди нас живет и творит Юрий Кузнецов. Работающий для общего дела восстановления державы и человеческого смысла жизни.

Многая лета тебе, Юрий Поликарпович Кузнецов, дорогой Юра!

Поэзия Юрия Кузнецова - поэзия странных, темных, для читателя погибельных, как для самого поэта посмертных будто уже видений, в ней весь вещный мир почти уже разложился, а от его предметов остались гротескные, ублюдочные (в смысле стихотворения "Недоносок" Боратынского) идеи и болезненные образы. Она и существует одновременно в двух смысловых планах: патетика и гротеск, трагедия и злая от безнадежности и непоправимости бытия ирония двоятся в пытающихся найти правильный фокус глазах и меняются в зависимости от напряжения зрачка и угла вашего зрения - так играют объемом геометрические парадоксы, когда внутренняя сторона фигуры оборачивается вдруг внешней, а выпуклый предмет одновременно и вогнут...Жизненная, бытовая реальность в поэзии Кузнецова по преимуществу ущербна, неправильна изначально - мир ухнул в бездну и рассыпался в прах. В нем не осталось не только родины, но и вообще земли под ногами, в нем свищет мировая пустота, заполнить которую может разве что реальность мифопоэтическая, на создание которой и направлена поэзия Кузнецова...Стих Кузнецова - всегда пример невозможного, фантасмагорического сочетания какой-то доисторической, стихийной и дикой образности с совершенной ясностью классических форм русского стиха. И при этом нет, кажется, в русской поэзии настоящего времени поэта более простодушного и в то же время более "себе на уме", более неосторожного в высказываниях, но и тщательного в выборе слов, более неумственного и одновременно философски глубочайшего, метафизически напряженнейшего... Юрий Поликарпович Кузнецов родился 11 февраля 1941 года в станице Ленинградской Краснодарского края. Первое стихотворение написал в девять лет. Первая публикация в районной газете (1957). С 1961 по 1964 год служил в Советской Армии, захватив т.н. Карибский кризис. Потом работал в милиции.Окончил Литературный институт имени А.М. Горького (1970); работал редактором в издательстве "Современник". В середине 70-х критики ломали копья, решая вопрос о нравственности поэта в связи с его стихами "Я пил из черепа отца..." и "Макбет" ("За то, что вам гореть в огне/ На том и этом свете,/ Поцеловать позвольте мне/ Вам эти руки, леди").Издал около двадцати стихотворных книг. Перевел "Орлеанскую деву" Шиллера. Лауреат Государственной премии РФ (1990). В настоящее время - член редколлегии, заведующий отделом поэзии журнала "Наш современник". В связи с настоящей публикацией высказать свое мнение о поэзии отказался. Только обмолвился, что 99,99 процента публикуемых стихов не являются поэзией. Но одной сотой процента вполне достаточно, и больше быть не может, считает поэт.Соч.: Гроза (1966); Во мне и рядом даль (1974); Дом (1976); Край света - за первым углом (1977); Отпущу свою душу на волю (1981); Русский узел (1983); Ни рано, ни поздно (1985); Золотая гора (1989); Избранное (1990); Ожидая небесного знака (1992); Русский зигзаг (1999).Стихи Юрия Кузнецова

- ЮРИЙ ПОЛИКАРПОВИЧ, в свое время вы очень многих раздражили и даже и напугали резкими эстетическими и литературными оценками. Хотелось бы узнать: прошел ли ваш непримиримый максимализм, не жалеете ли вы о каких-то ваших восторженных действиях по сбрасыванию с "корабля современности" всех - от Пушкина до Рубцова, от Ахматовой и Цветаевой до заявления, что во фронтовом поколении нет ни одного настоящего поэта?

- До сих пор считаю свои оценки правильными и ни о чем не жалею. А напугал я потому, что тогда иерархия ценностей была поставлена с ног на голову. Это тогда. А сейчас вообще никакой такой иерархии нет в помине, или делается вид, что ее нет. Сплошь подмена. Дурное выдается за хорошее, а хорошее за дурное. На глазах царят пошлость, чернуха и порнуха.

И никого никогда я не сбрасывал с "корабля современности" или хотя бы с постамента. Правда, кого бы я хотел сбросить с постамента (да и то во сне), так это Маяковского за его антиэстетизм, хамство, культ насилия. Помните: "...досыта изиздеваюсь, нахальный, едкий", "Партия - рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак"?

О женской поэзии как-то не принято судить объективно и по правде. А между тем скептически о ней отзывался не только я, но и Гете, и Пушкин, и Блок...

- В ваших лирических стихах, обращенных к женщине, вы нередко эпатируете читателя грубой мужской силой, своеобразным высокомерием ("И по шумному кругу, как чарку, / Твое гордое имя пустил"). Это ваш лирический герой такой "крушитель" сердец, или это вы сами столь круты в отношениях с женщинами?

- Термин "лирический герой" - фикция, он придуман критиками для литературного удобства. На самом деле поэт пишет только себя. Не принимайте по ошибке чувство собственного достоинства за какое-то несносное высокомерие. Известно, что даже самая нежная, женственная женщина любит силу. Не знаю, как насчет мужской силы, но в моей любовной лирике есть огонь. (...) Открою один секрет любовной лирики (их несколько). В ней бывает то, чего в жизни не было, но могло быть.

- Одна из главных тем вашего творчества - одиночество. Известны ваши стихи: "Одинокий в столетье родном / Я зову в собеседники время". Или: "Я в поколенье друга не нашел". Эта общечеловеческая экзистенциальная тема у вас звучит как-то особенно трагически. Кажется, что не только современники не понимают вас, но и сама Россия, сыном которой вы так остро себя ощущаете?

- Впервые трагическим поэтом меня назвал критик Александр Михайлов. Всегда и везде я одинок, даже в кругу друзей. Это верно. Сначала мне было досадно, что современники не понимают моих стихов, даже те, которые хвалят. Поглядел я, поглядел на своих современников, да и махнул рукой. Ничего, поймут потомки.

- К чему сегодня поэзия? Нужна ли она вообще этому времени, в котором заниматься литературой в глазах общественности так же наивно, как быть честным или любить Родину?