– Ну, ладно, будет с тебя… пожалуй, ступай и домой. – И дал большую ягоду – с горшок. – Это тебе за труды, получай. Ягоду ешь, а семечки посади.
Парнёк обеими руками в обхватку взял ягоду и пошел по тропочке. Идет, идет, а по сторонам ягод так и усыпано. Сошел с дорожки, от хорёчка к пенечку перебегает, срывает ягодки… да и заблудился. Вдруг видит: чивить-чивить, пташечка та самая, которая прилетала к нему на окошечко.
– Что пригорюнился? – говорит.
– Да вот не знаю, как выйти.
– Иди за мной, – сказала пташечка и перелетела на другое деревце.
Пошел за пташечкой, – а она с кустика на кустик перелетывает да чивиликает:
– Вот близко кулиги, здесь и живу коло краю. Тут что-то делают ваши, они уж давно ищут тебя.
И слышит парнёк, вопят:
– Сергиюшко, у-а!
– Ээй! Я здеся-а! – откликнулся, обрадовался.
И видит: идут ихние, увидали его. И побежал к ним. Прощай, пташечка!
– Ну, слава Богу, – говорят, – а мы напугалися. Ищем, думали, что уж медведь съел тебя… Долго ли до греха. Говорили тебе: «не отходи, парень, далеко да откликайся». Ладно, нашелся. А ежели бы совсем заблудился, съели бы звери или с голоду умер… Пропал бы Сергиюшко наш.
Пришли к шалашке.
– Ешь, вон каша в котле, тебе оставили. А это что у тебя? Глядите-ка, какая Ягодина у него. Где ты нашел? Мы никогда не видывали.
И стал рассказывать, что с ним приключилось. Домой пришли – всем казали ягоду. Стали есть и другим давали пробовать.
А семечки Сергиюшко посадил – и растут ягоды величиной, как самые большие горшки. И весь народ стал садить от этих семян. Но случились весною морозы, а лето сухое и жаркое; все засохло, ничего не уродилось. Только в одном местечке, в ложбинке возле ручейка под горой, сохранился кустик Сергиевых ягод. Зеленцы[113] были уже большие, как шоргунцы.[114] Но огороды плохо загорожены, вошли коровы да овцы и лошади – все съели да затоптали и копытами выбили. А семян этих ни у кого в запасе не было. Всем понемножку досталось – и рассадили всё. Так и перевелись Сергиевы ягоды. Горевали люди, а Сергиюшко больше всех.
Стал подрастать и с ребятами ходит в лес по грибы да по ягоды коло кулиг по тропинкам. Ищет избушку под грибом – ровно пропала, как увидел во сне. Не знает, где живет и баушка береза.
П. А. Родимов
1887–1967 гг.[115]
Земля
Никто мне не сказал про землю,
Но к ней моя любовь.
Долины, реки – все приемлю,
Люблю до страсти вновь.
И эту мелкую осину
На дальнем бугорке,
За ней весною небо сине;
С котомкой налегке
Брожу среди полей бескрайных
Под птиц веселый грай,
И сколько радостей случайных
Дает мне милый край.
Природа
Еще звучит в тебе, природа,
Широколиственное слово
Зеленых девственных лесов,
Еще в лазури небосвода
Сияют первозданно-ново
Гряды летучих облаков,
Еще гремит родник кипучий,
И пенной влагой орошает
Долину светлая струя,
И ум, пытливостью могучий,
Еще упорно вопрошает
Текучий облик бытия.
Воля
Курлычут журавли в лазоревом зените,
Весенним запахом наполнены поля,
И ветер желтый пух на молодой раките
Колеблет, ласково барашки шевеля.
Кой-где еще лежат седые глыбы снега,
Насквозь проточены дыханьем полевым,
Но солнца теплая разымчивая нега
Без устали их пьет и превращает в дым.
И вмиг летучий пар струею белой, тонкой
Уносится за даль к синеющим лесам,
Где ржаных полей глашатай с песней звонкой
Дрожащей точкою взлетает к небесам.
Перед весной
Зимы пуховая постель
Укутала лощины.
Еще далек в году апрель,
Когда цветут лозины,
И пчелы шумною семьей
Сбирают мед весенний,
И одуванчик золотой
Разрыхлит лист последний.
Должна быть дружная весна,
Снега осядут разом,
И солнце, встав из-за гумна,
Весь, мир окинет глазом.
Ручей
Лощину завалил сугроб,
В снегу следов от зайцев много.
С теплынью ухнула дорога,
Весна стучится у ворот,
И ястреб в облаке летит,
У птиц же щебеты и звоны.
Меняет поле прежний вид,
Заметно обнажились склоны,
И влагой чистою своей,
Пробившийся в осевшем насте,
У моста заиграл ручей
Весенней молодою страстью.
Вешние дни
Весна щекой прижалась к изголовью
От зимних снов оттаявшей земли.
Волнуяся давнишнею любовью,
С заморья кликом кличут журавли.
И в мареве волнующего света
Широк простор и гомон у лесов.
И кружевом береза приодета,
Синеет лыка волчьего покров.
А дятел смотрит за лесным порядком
И нарушителю стучит «тук-тук».
На огороде показались грядки,
И землю подымают сотни рук.
Журавли
Тлеет день чуть жаркий, духовитый,
Пьяный запахом сырой земли.
Желтым пухом расцвели ракиты,
Стороной курлычут журавли.
Еле видно призрачную стаю
В золоте расплавленных небес.
К голубому улетают краю
Через буерак за синий лес.
Журавли, воздушные бродяги!
Знать, милы вам вольные места,
Заводи, болота да коряги,
Дикая, глухая красота!
Опушка
Весна. Все ново. Солнце блещет,
И с каждым мигом чудеса,
И вольный ветер рукоплещет,
Мешая птичьи голоса.
Там ворон каркнул, там свистит
Щегол, аукнула кукушка;
Поет, звенит и шелестит
Зазеленевшая опушка.
И слушает, внимая, бор,
Как старец, к детям терпеливый,
Пестроголосицы шумливой
Неумолкаемый задор.
Вечер
Заря янтарной пеленой
Горит за синими лесами,
И месяц в дымке голубой
Нависнул между облаками,
Как серп, с округлыми краями.
В овсах послышался дергач
И тянет песнь одну и ту же.
Перед мостом блеснула лужа,
И грузно пролетает грач.
Заря же стала как кумач.
Покой на паханой земле,
Проехала телега тряско,
Звезд позолоченная связка
Уж проглянула в сизой мгле,
Огонь зажегся на селе.
Легкий ветер
Покраснела за сараем бузина,
Легкий ветер на пригорке пролетел.
Сыплет солнце из зенита сотни стрел,
И лощина незабудками полна.
По нагорью раскричалися грачи,
Знать, готовятся к отлету за моря.
Сушит рожь теперь спожинками заря,
В роднике же всё колышутся ключи.
Родник
Родник не иссякнет под горкой крутой,
И нет холодней той подземной воды.
Как вьются стрекозы веселой гурьбой,
Над самой струею кружат чередой,
Между купырей и травы-лебеды.
А речка в низине, в кустах осока,
И птицы снуют, все одни кулики,
И кличут подруг с золотого песка,
И впадин речных темнота глубока,
К воде наклонились купав лепестки.
Полденная дрема вступает в права,
Русалка на тине плеснула хвостом,
И, может, от щуки вскипела трава,
И в омут на дно прокатилась молва,
И бучень забукал под низким кустом.
Бабье лето
Перепутывает ветки паутина
Белым, тонким, шелковистым волокном.
В тяжких гроздьях наклонилася рябина,
Закраснелась над поломанным плетнем.
Нитью зацепились тонкие шерстинки,
Обмотали колья, виснут по бокам,
Протянулись к мосту до кривой лозинки,
Просияли в небе и застыли там.
День сухой и звонкий с эхом голосистым,
Грач ли гаркнет в поле, слышно за версту.
Ворон пролетает, и крыло со свистом
Редким взмахом режет купол-высоту.
* * *
Заянтарел кустарник мелкий,
И липа уронила лист.
В лесу лишь тетерев, да белка,
Да стай синичьих тонкий свист.
Сквозь маковки вершин зеленых
Светлеет просинь, и на ней
Зардели огненные клены
Червонным полымем ветвей.
Здесь осень гостьей неминучей
Пришла, как скорбная жена,
И стелет из листвы зыбучей
Постель для векового сна.
Золотые будни
Уж осени дыханьем золотистым
Овеяны леса.
Сквозит уже в отроге темнолистом
Янтарная краса.
Звончей, слышней, просторней в поле сжатом,
Пустынном и нагом.
Лишь заяц, проскакав, мелькнет за скатом
Да грач свистит крылом.
За выгоном
За выгоном набиты колья,
Воронам есть где отдохнуть.
Осыпал дождь полей приволья,
Осенний мокнет в лужах путь.
Но клен сияет красотою,
Он в листьях золотых резных.
Цветет татарник над межою,
Поэт слагает новый стих
И внемлет голосу пустыни
И кличу серых журавлей.
Как сердце трепетно! В низине
Бежит без устали ручей.
![Владимир Царицын - Зов Орианы. Книга первая. В паутине Экора. [СИ]](https://cdn.my-library.info/books/101705/101705.jpg)
