Константин Иванович развернул боевого коня назад и съехал с холма. С этой минуты началось повальное бегство к берегу Ведроши и стоящему в тылу обозу…
Неожиданный удар сильного засадного полка из отборных конных тысяч великокняжеской московской конницы под командованием воеводы-боярина Юрия Захарьевича Кошкина решил исход битвы на реке Ведроши.
Действиями русского засадного полка эта битва была схожа с битвой на поле Куликовом. Князь Даниил Васильевич Щеня, как и ровно 120 лет тому назад великий московский князь Дмитрий Иванович, которого народ назвал Донским, скрыл в лесу отборный конный полк на левом фланге своего войска, не превосходившего по численности противника. В том и в другом случае засадному полку пришлось действовать преимущественно против вражеской конницы.
На поле Куликовом засадным полком командовали двое воевод — Дмитрий Боброк-Волынец и серпуховской князь Владимир Андреевич, получивший за битву прозвище Храбрый. На Митьковом поле — князья братья Кошкины. В первом случае удар наносился в правый фланг и тыл войска хана Мамая, во втором — только в правый фланг польско-литовского войска гетмана Острожского. И оба раза своевременные действия засадного полка склоняли колеблющуюся чашу весов решающих битв своего времени в пользу великих собирателей земли русской.
Разгром ОстрожскогоВместе с сигналом засадному полку от придорожного кургана во весь опор умчался вестник в сторону Дорогобужа. Старший воевода вызывал к гуляй-городу последние запасные тысячи, чтобы ими подкрепить конницу московского войска. Дмитрий Патрикеев но приказанию дяди уже выстроил ее позади щитов.
В русском стане выход конной рати боярина Кошкина из дубравы первыми заметили с курганов. Внешне спокойный и уверенный в себе князь Даниил Васильевич, пожалуй, больше других воевод в войске желал увидеть появление на лесной опушке первых сотен засадного полка. И тогда он облегченно вздохнул, когда конная лава стала разворачиваться по расходящимся направлениям. Большая часть русских конников пошла на холм, где развевался стяг великого гетмана.
Щеня подозвал к себе сотника Кузьму Новгородца, бывшего неотлучно при нем:
— Видишь, Кузьма, где гетмана стан?
— Вижу, князь.
— Тебе с сотней задача — взять князя Константина в полон. Смотри не упусти Острожского! Уходить будет к мосту, к обозу.
— Будет сделано, воевода Даниил Васильевич.
Поклонившись князю, Кузьма Новгородец заспешил к подножию древнего кургана, где расположилась его заметно поредевшая за день сотня. Собрав в кружок десятников, объяснил задачу старшего воевода. Пояснил, что и как возможно сделать, чтобы лишить вражеское войско полководца.
…На правом фланге гетманского войска, у дубравы, началась паника, переросшая в повальное бегство от нахлынувших воинов засадного полка. Этого и ждал Даниил Щеня.
У подножия древнего кургана ударили в медные воеводские набаты, которые возили в четырехконных упряжках. Щеня через воеводу-гулявого Федора Ивановича Рязанцева отдал команду десятникам — старшим щитов полевой крепости:
— Гуляй-городу вперед идти, на врага!
Последний раз ударили из пищалей. И щиты из дубовых брусьев медленно, давя траву и кусты своей тяжестью, двинулись вперед. Ратники за щитами налегли на катки. Удивительное то было зрелище — высокая деревянная стена, перегородившая во всю ширь Митьково поле, пошла в атаку на мгновенно опешившего противника.
Напрасно еще пытались гетманцы помешать движению атакующего гуляй-города. Тех, кто осмелился проскочить меж катящихся по полю щитов, встречали секирами и кистенями. Тех, кто пробовал метать стрелы из арбалетов в воинов гуляй-города, встречали стрелами из луков и самострелов. То там, то здесь пороховой дым окутывал щиты. То московские пищальники умудрялись на ходу перезаряжать малые пищали и стрелять по врагу.
Теснимое с двух сторон — с фронта гуляй-городом, с правого фланга засадным полком, — польско-литовское войско стало откатываться к гетманской ставке…
Наконец Щеня получил еще одну радостную весточку от боярина Юрия Захарьевича: горит мост через Ведрошь. Теперь сорокатысячное войско противника железным кольцом победы было охвачено со всех четырех сторон.
Старший воевода отдал сигнальщикам еще одну команду:
— Набатам играть сигнал «на вытечку»!
Это означало, что конные тысячи воеводы Дмитрия Патрикеева пойдут на вылазку из-за стены гуляй-города.
Даниил Васильевич напутствовал племянника:
— Дмитрий! Не дай Острожскому собрать под княжеским знаменем хоть малую часть его отрядов. Гони, жми всех супротивников к обозу, к Ведроши…
Патрикеев поклонился старшему воеводе и через минуту уже был в седле. Ему доверили зачинать битву на Ведроши. Ему доверили и завершать ее.
Молодой воевода был несказанно рад и горд за такую воеводскую честь. Не одно будущее поколение боярского рода Патрикеевых будет гордиться славной победной битвой великокняжеского войска на Смоленщине под городом Дорогобужем. Там, где воеводы из Патрикеевых были на первых ролях, затмив тем самым другие древние роды.
А князь Даниил Васильевич Щеня, повернувшись к слугам своим, повелел:
— Коня мне!
Спустившегося с кургана старшего воеводу уже поджидал его застоявшийся боевой конь.
По бокам Щени встали князь Иван Михайлович Воротынский и главный пушкарь великого князя Василий Собакин. За ним — знаменщик с княжеским стягом. Около него держались музыканты-сигнальщики; малые воеводские набаты были подвешены на конях.
Старший воевода махнул рукой Федору Рязанцеву:
— Сдвигай щиты!
Около восседавшего на коне воеводы-гулявого, а гуляй-город уже на много шагов откатился вперед, весело заиграли полковые рожки да сурны. Забили тревожащую дробь малые набаты тысяцких деревянной крепости.
От такой музыки сразу повеселели и лица ратников, которые катили дубовые щиты, нажимали на отходившего противника. Десятники тех щитов, что были поближе к большой Московской дороге (воевода-гулявый еще ночью объяснил им задачу при атаке полевой крепостицей), враз дали команду своим ратникам:
— Сдвигай щиты! И хоронись за них — сейчас конница вперед пойдет!..
Воевода Дмитрий Патрикеев взмахнул саблей. Одновременно качнулось полковое знамя. И конные тысячи большого полка на рысях стали выходить из образовавшихся вдруг в стене щитов нескольких крепостных ворот. С посвистом, с победными криками русские всадники понеслись в поле, образуя с конной лавой засадного полка сходящийся угол атаки.
Тысячи Дмитрия Патрикеева с ходу врубились во вражеские ряды. Те уже лишились привычной стойкости и старались только, отбиваясь как могли, выйти из-под удара русских сабель и мечей, оторваться от преследователей.
Исполняя приказ старшего воеводы, Кузьма Новгородец вел сотню прямо на ставку гетмана, хорошо видную на Митьковом ноле. От конников требовалось одним махом дойти до нее и перехватить князя Константина Ивановича. И при этом избежать стычек с отступавшими, не ввязываться в сечу.
С выходом из-за стен гуляй-города московской конницы отступление полков и отрядов гетмана Острожского стало всеобщим. Его войско потеряло строй.
Еще играли на холме перед гетманским шатром музыканты, сзывая к родовому знамени Острожских отступавших. Но конные толпы бежавших поляков и литовцев с трудом сбивались в сотни, магнатские дружины и полки. Их возникшего было воодушевления пойти снова в битву хватило лишь до первого встречного удара русской конницы.
Князь Константин Иванович понял, что организовать, построить оборону вокруг ставки просто немыслимое дело.
Огляделся вокруг — от свиты великого гетмана литовского осталось одно название. Ясновельможные магнаты в окружении верных слуг уходили, что есть мочи в конях своих, в сторону Ведроши. Все надежды бежавших были теперь на широкий ведрошский мост, через который они еще рано утром этого дня вынеслись на Митьково поле.
Сбежал с холма и гетман. Служки подвели коня, и Острожский, вскочив в седло, понесся догонять бежавшую свиту. Знаменщик и немногие близкие князю люди едва поспевали за ним. Большие набаты войска великого князя литовского Александра Казимировича оставлялись победителям.
Гетман еще тешился последней надеждой в проигранной уже битве с русским войском. Здесь полководец польско-литовского войска не строил иллюзий. Он надеялся на то, что московскую конницу удастся хоть на малое время удержать перед огромным войсковым обозом. И под его прикрытием вывести личную дружину, часть конницы на ту сторону Ведроши — столько, сколько позволит мост. И сколько позволит победитель. А остальных побьют русичи или же с бесчестьем возьмут в плен.
