продуктах питания, в прыжке бросился к Гришину в лицо. Гришин, защищая глаза отбивался своей кофеваркой, но кот вцепился в руку Гришину, нанеся укусы зубами и глубокие раны когтями. После чего залез между стеклами кухонной рамы и шипел с хрипом и слюнями, разбивая при этом стекла, купленные за свой счет нашей соседкой Гладковой. Мы пробовали приласкать кота. Но он даже через стекла рамы, чуть не разбивая их головой, в диком, зверином, и видимо в бешеном исступлении глотнув крови человека, бросался на нас.
Мы поняли, что наши ласки бесполезны. Тогда мы вызвали ветврача. Но все его попытки кончились только тем, что кот, вырвавшись с бешеной силой лбом открыл дверь нашей комнаты и напугал при этом Гладкову в целях безопасности, находившейся на стуле. Затем кот выскочил в наше окно, тоже не без ущерба для нас.
В результате нам пришлось заплатить ветврачу 100 рублей. А Гришин был отправлен в травматологический пункт, а затем в инфекционную больницу на лечение.
Просим привлечь Орланова к ответственности за поведение его кота и разрешить нам больше не пускать его в квартиру".
Это "заявление", добытое сотрудниками "Санкт-Петербургских ведомостей" в одном из жилищных агентств, опубликовано в газете 16 декабря 2004 года… Хоть плачь, хоть смейся – подобное продолжается и по сей день. Однако, скажу: для всякого, пожившего в коммунальной квартире, и этот кот, и Орланов – обычное явление, а для кого-то – просто цветочки. И через такой коммунальный ГУЛАГ только в Ленинграде – Петербурге власти протащили миллионы и миллионы людей.
В кратеньком редакционном послесловии сказано: вот такие теперь у нас случаются рождественские истории. (Дело-то под Новый год). И последняя строчка послесловия: "Все-таки квартирный вопрос нас испортил".
Ох – хо – хо – хо – хо – хо – хо… Ну, какой квартирный вопрос, какой квартирный вопрос, господа? Может, во времена Булгакова и существовал квартирный вопрос – который портил людей. Но я сам, лично, в 1984 году был свидетелем, когда человека отказались поставить в очередь на покупку кооперативной квартиры, потому что в документах лишние… 3 (три) квадратных сантиметра!!! До сих пор помню растерянное лицо этой девушки, кстати, только что вышедшей замуж – она об этом радостно рассказывала в очереди, в коридоре, за пять минут до того… Хотя, еще до того, состоялось «собрание очереди», где чиновник громко, несколько раз повторил:
– У кого есть хотя бы один лишний квадратный сантиметр!..
Девушка в такое не поверила.
Девушке, может быть, испортили жизнь – это одно. Но что так испортило чиновников, придумавших квадратные сантиметры – вот вопрос!
Что ж, возможно, в конце концов, коммуналки расселят, ветхое жилье снесут, отремонтируют. Но… Давным-давно существует и другая проблема – возможно, похлеще пресловутых коммуналок! В коммунальной квартире люди живут все-таки каждый в своей комнате, комнатёнке ли…
А как быть с квартирами, которые считаются отдельными, и вроде беспроблемными, но в которых живут друг у друга на головах несколько поколений родственников – безо всякой надежды на расселение, разъезд? И сколько таких квартир? Страшно считать, не правда ли?
Три квадратных сантиметра лишние, видите ли. Посчитали…
Post scriptum.
Ну вот не случайно, не случайно влип я именно с этим "квартирным вопросом"! Тьфу ты – именно с коммуналками! Надо переделывать всю заметку, но я решил сделать post scriptum.
Менее чем через неделю после того, как в газете проскочила строчка: "до конца 2011 года нужно расселить все (!) коммунальные квартиры", последовал другой материал, о заседании городского правительства, и насчет коммуналок сделано уточнение – без ссылки на эту строчку, где – (!) – восклицательный знак.
Ах, если бы этот знак можно оставить! Но чудо прожило только 6 дней…
Итак… "Всего впрямую за предстоящие четыре года Смольный планирует ликвидировать до 20 процентов всех коммуналок". Но "реализация концепции по всем направлениям должна привести в эти сроки к расселению 40 процентов этого наследия прошлого. Ну, а к 2017 году, как ожидается, Петербург лишится 90 процентов коммунальных квартир".
– В 1917 году коммуналки начали появляться, а ровно через 100 лет они практически должны исчезнуть, – заметила губернатор.
Ну… Хорошо, что вообще взялись за эту проблему, что разработана концепция. Однако, что будет к 2017 году – "этого, сударыня, Вам и сам Мартын Задека не скажет".
Прорицатель не скажет – я вам скажу, тем более, что вот он, 2017 год, уже наступил.
За прошедшие годы власть потихонечку-полегонечку, «по всем направлениям», не упоминая ни о какой концепции, коммуналки как-то расселяла. Потихонечку-полегонечку, поскольку в стране кризис за кризисом, перманентный кризис. Да и вообще: у того, кто «решает» – все такие проблемы лично для себя решены, притом в самую первую очередь. Так что на фиг они ему нужны… Ах, да какие там к черту «направления», концепции, планы и решения! Просто когда исчезала, расселялась, рассасывалась какая-нибудь коммуналка, поставленная на учет десять, двадцать – сто лет назад! – власть ставила это себе в плюс. И все дела.
Словом, «наследие прошлого» – вековой давности! – осталось. А ведь даже по плану, концепции, попадали «в никуда» 10 процентов коммуналок, а это, по цифрам 2007 года – более 30 тысяч семей. Десятки тысяч человек – один на один со своей проблемой, один на один с чиновником. И тут выясняется, когда вышли сроки, что не десятки тысяч человек, а гораздо, гораздо больше. А самым скверным образом, по традиции, у нас решается какая проблема? Проблема конкретного человека. Поэтому она никуда и не делась, и деться не могла.
Так что Орланов со своим котом мнооооооогих еще загонит на табуретку и отправит в больницу…
О! Дочитал заметку, встал, чтоб размяться, сходил в почтовый ящик заглянул. И сразу прям в глаза, на 1-й странице газеты: «Прощай, коммуналка!». О-о-о… Снова все мои труды пропали? Post post scriptum писать? Двадцать первого февраля 2017 года… Рассматриваю газету. Огромное фото: ряды кнопочек-звонков (как на баяне!), на разбитом косяке обшарпанной двери. И статья-то большая, корреспондент опытный, и строки уходят аж на 2-ю страницу… Иду по лестнице, думаю себе: надо же… ну хорошо, оставлю одно Заявление, Орланова да кота – на память, для истории. Сажусь на диван, читаю статью: «Наверное, это прозвучит смело до наглости, но… проблема коммунальных квартир в Петербурге решена». Такова первая строка.
Оставайся один Орланов со своим котом как свидетельство проклятого прошлого!
Читаю дальше: «Не в том смысле, что они перестали существовать. А в том, что сегодня каждый житель (!) или собственник в таких квартирах знает, куда идти
