Но судьба не собиралась оставлять её один на один с её горем и, как это часто бывает, протянула руку помощи… в виде приглашения погостить у давних близких друзей родителей, которые жили, можно сказать, на другом конце света. Они купили ей билет в один конец и пригласили погостить на неопределённо продолжительное время, что могли себе позволить, так как были богаты.
У них был сын, чуть старше её, всю жизнь проучившийся, по желанию родителей, и совершенно, как это ни странно, не имеющий время на личную жизнь. И своих желаний, в том числе. Что их объединяло, хотя об этом они не имели никакого понятия.
Родители попросили сына встретить её в аэропорту, поскольку были, как всегда, заняты. Ему пришлось стоять с дурацкой табличкой с написанным на ней именем, чертыхаясь, что как это нелепо, не гид же он, не шофер и не секретарь. Но когда она, окинув усталым взглядом зал и прочитав своё имя на табличке, которую он держал на уровне сердца, подошла к нему, он забыл обо всем. За равнодушным, казалось бы, взглядом её янтарных глаз он увидел, нет, скорее почувствовал, что этот янтарь – всего-навсего выброшенные на берег слёзы моря, застывшие на ветру, а море – в ней самой – бездонное, тихое и бурное, нежное и обманчивое. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение возникшего неизвестно откуда ощущения, взял её чемоданы и повёл к припаркованной невдалеке машине, неся всякую гостеприимную чушь типа как был перелёт, кормили ли в самолёте, высказывая надежду, что ей у них понравится, на что она отвечала коротко и односложно.
В машине они ехали молча, она открыла окно и волосы её развивал встречный ветер, а она, закрыв глаза, просто ощущала его на своём лице, ни о чём не думая. Он же украдкой поглядывал на неё, невольно сетуя на то, что мужчины обделены боковым зрением и не способны, как женщины, видеть то, что происходит сбоку, не поворачивая при этом головы. Какая несправедливость, подумал он, ведь мы же охотники, добытчики, нам оно нужнее, и тут же вспомнил анекдот, услышанный когда-то. Про мужика, который «шел куда-то с женой, а мимо проходила женщина красивая, сексуальная, все при ней… Мужик украдкой немного повернул голову в её сторону, но жена тут же, не поворачивая головы, сказала: ну что, она стоит той головомойки, которую ты сегодня дома получишь?» Он тихо засмеялся, немного запрокинув голову назад, но тут же осёкся, взглянув в её сторону. Но она также молча смотрела через широко закрытые глаза в одном, только ей известном направлении.
Так же молча, каждый со своими мыслями, они доехали до дома. Он помог ей выйти из машины и занёс чемоданы в гостевую комнату. Она поблагодарила его, закрыла дверь и бросила своё не чувствующее ничего тело на кровать, и так и пролежала до вечера, пока её не позвали к ужину. Перед ужином её с гордостью провели по дому, показали прилегающий к дому сад и небольшой бассейн необычной формы математической восьмёрки бесконечности.
Собеседница она была никакая, о чём сразу же всех предупредила, грустно и смущенно улыбнувшись, а после еды снова поднялась к себе и снова пролежала в кровати, не включая ни свет, ни телевизор до следующего утра, пока её не позвали завтракать. И так прошло несколько дней. Он иногда тихонько на цыпочках проходил мимо её комнаты прислушиваясь, иногда даже рука поднималась постучать в закрытую дверь, но почему-то у него не хватало духу. Так же как и у неё – позвать на помощь.
Спустя несколько дней они всё-таки столкнулись лицом к лицу или точнее сказать телом к телу у душевых кабинок рядом с бассейном.
Выходя из душа, он еле прикрывался, демонстрируя своё красивое, загорелое тело, как бы провоцируя ее, вынуждая посмотреть на него. Как бы говоря, ну не может быть, чтобы я тебе совсем не нравился, посмотри на меня, как я хорош. А она, внешне равнодушно, скользнула взглядом, ничем не выдав внутренний трепет. Но не физический, а душевный, затем спокойно повернулась и пошла в свою комнату. А он так и остался нелепо стоять, в струйках воды, стекающей на смешной треугольный коврик с рисунком отпечатков босых ног, прикрываясь руками, как футболист, ждущий удара пенальти, ругая себя за то, что показывает, что она ему нравится, совсем как мальчишка, а на взрослое мужское проявления внимания мужества не хватает.
Тем же вечером большой компанией собрались поехать на пикник к морю. Уговорили и её. Кто-то из приглашённых взял с собой большого рыжего пса с раздражающей её вечно довольной мордой, который бегал за своим хозяином и по нему было видно, что неважно, куда его возьмут, лишь бы взяли, псина будет счастлива.
Стало прохладно. Она завернулась в тонкий плед и, стоя в сторонке, наблюдала за молодым мужчиной из темноты вечера: как он разгружал машину, беззлобно отгонял собаку от еды, принёс дров, чтобы соорудить костёр, бегал искать огонь, как сосредоточенно и терпеливо, раз за разом зажигал гаснущие на ветру спички, пока наконец-то огонёк не прижился и затеплился в его руках, а затем милостиво позволил зажечь собой приготовленные куски когда-то живого дерева.
Ей даже показалось, что она услышала, как огонь говорит с деревом, уговаривая его ярко прожить остаток жизни.
Вдруг, ей нестерпимо захотелось подойти к нему, отбросить покрывало и прижаться голой грудью к его груди. Движение души заставило её сделать шаг ему на встречу, но тут к нему подошли, и она опомнилась. Робко разгоревшееся пламя костра, казалось, осветило тёмный уголок её души, то место, где жил страх, остановивший движение: она уже боялась его потерять!
Потерять его, ещё не имея… А может, потерять контроль над собой или свободу? Или всё сразу?
Не в силах бороться с собой, она продолжала смотреть на него, на его тень, на то, как он разжигал огонь, совсем как в далёкие, первобытные, забытые времена люди смотрели на всё, что было связано с огнём, как на чудо. Прибежала собака, виляя хвостом и высунув язык от радости. Её обледеневшая душа позволяла отмечать происходящее вокруг, но вот только никак не радоваться.
Костёр разгорался всё ярче, и как будто часть огня магическим или естественным образом начала переходить к ней: она подняла голову и улыбнулась, сказала какую-то шутку, что ей уже долгое время было несвойственно, как будто сквозь неё начала пробиваться искра жизни. А он внимательно на неё посмотрел, почувствовав в ней некую перемену.
Приготовив ужин, все поднялись на веранду домика, как будто принесённого откуда-то и оставленного здесь на песке только для них и только на этот вечер. Веранда была деревянная, вся обвитая, как нежными объятиями любимого, зеленью вьющихся растений.
Вдруг прилетел голубь и, довольно воркуя, как будто выполнивший свою миссию посланник Ноева ковчега, наконец-то нашедший землю, начал наяривать круги вокруг них, хитро поглядывая на всех одним глазом. Все заметили, что он не улетал, даже когда к нему почти удавалось прикоснуться. Прибежала собака и с напускной яростью набросилась на голубя и гонялась за ним, пока тот не улетел.
Она не испугалась, напротив, как-то всё было естественно. Собака больше не вызывала у неё раздражения, у неё неожиданно вырвалась фраза: «Может быть, мы тоже возьмём себе собаку?», – спросила она его, даже не замечая, что сказала «мы».
Он смотрел на неё, и влюблялся в неё все больше и больше. Почему, он не знал. Если и была причина, то это была она – её глаза, как никогда искрящиеся, как первые звёздочки на ночном небе. Вдруг она сказала, что ей хочется побегать по песку, и, позвав с собой собаку, убежала на край земли у моря, где они сначала бегали и валялись на песке, а затем забежали в воду, упали в неё, собака – визжа от радости, а она – от давно забытой детской особенности: получать удовольствие от маленьких обычных вещей, даже от простой возни с чужими животными.
Она просто была вся в этом коротком моменте всепоглощающего беспричинного сиюминутного счастья. Глядя на всё это, он потянулся к ней и к этому счастью, встал со стула и побежал к ним и включился в детскую возню на песке, не думая, но инстинктивно стараясь приблизиться к ней и к ее счастью. В какой-то момент, когда все их правила и границы потеряли бдительность, он, разыгравшись, схватил её на руки, закружил и поцеловал.
Тот поцелуй со вкусом ночного моря был сказочен тем, что, как и в той, давно забытой детской сказке о спящей красавице и Снежной Королеве одновременно, разбудил все её заснувшие чувства, казалось бы навсегда утерянные в глыбе льда одиночества, и слёзы хлынули из её глаз тёплым проливным дождём вновь обретённой проснувшейся радости жизни.
Он обычно выгуливал собаку рядом с домом. Времени и желания на длительные прогулки не было. Да и собаке вроде бы это и не нужно было.
Но в тот теплый, субботний осенний день его потянуло пройтись прогуляться с собакой до небольшого уютного скверика, расположенного достаточно далеко от дома. Этот скверик, который он заметил как-то днём, проезжая мимо на автобусе по дороге на работу, высветился кусочком дороги, почему-то засев в памяти, как что-то важное. По непонятной и необъяснимой логическому складу нашего ума причине, есть места и люди, к которым хочется вернуться и прикоснуться…
