Боевой «комсомолке»
Так тебе наступает уж годик седьмой?
Ой, ой, ой!
Время сколь быстротечно.
Поздравляю сердечно!..
Что еще, бишь?.. Не делай досадливой мины.
Я не так уже вял, не настолько я плох.
Но меня, признаюся, твои именины
Застали врасплох.
Хотя возраст твой, как говорится,
Не ахти уж каков:
Шесть годков, –
Но большая, однакоже, ты мастерица
Вот как радовать нас, стариков!
Нет, была ты не просто печатной бумагой:
С юным жаром, с комсомольской отвагой,
С песней – гимном победным борьбе и труду –
Налетала ты буйно на вражью ораву.
«Орден Ленина» ты получила по праву
В минувшем году.
Где-нибудь вдалеке и вблизи – с нами рядом –
Пусть троцкисты, пусть гнусные меньшевики,
Наши парт-обыватели с правой руки,
Обыватели просто и вражьи шпики
С помутнелым от злобы и одури взглядом
Все исходят чернильно-клеветническим ядом
И строчат мемуары свои, дневники,
Освещения
И сообщения
О советских вождях, о рабочих, поэтах,
О партийных и о комсомольских газетах,
В том числе и о самой «лихой» – о тебе, –
Наши думы и чувства, всех сил напряжение
Отданы одному только – острой борьбе
За темпы строительства, за вооружение
Пролетарской страны
Боевым снаряжением,
Оружьем, способным
Дать отпор сокрушительный хищникам злобным,
Что готовят для нас скорпионы войны!
Пусть клевещут на нас крикуны,
Шептуны,
Социал-каракатицы, плесень, полипы, –
Пусть полит-Хлестаковы – прожженные типы
Изводят бумаги огромные кипы
Для хранения их мемуарной блевоты,
Где помножены вымыслы на анекдоты, –
Пусть, страдая от честолюбивой занозы,
Становясь пред потомством в геройские позы,
Комментируя,
Аргументируя
И потомству напыщенный брех «презентируя»,
Шавки жалкие брызжут бессильной слюной
И кольнуть нас хотят клеветой уж неколкой, –
Что все это в сравненье с тобою одной,
С боевой «Комсомолкой»,
Где, что ни строка,
То удар молотка,
Где, что ни страница – строительство бурное,
Индустриально-культурное, –
А ты вся – ты заряд, динамит, –
Каждый номер твой – взрыв: он гремит,
Он зовет, веселит, он бодрит, обещает,
Славит наши успехи и нам предвещает
Величайший показ величайших побед.
Комсомольскому рупору и агитатору,
Вдохновителю-организатору
Мой – горячий большевистский привет!
(По материалам зернотреста)
Довольно языками плескать,
Довольно поэтам героев искать
В классической древности:
Герои в советской трудовой повседневности!
Их не надо искать. Все они на виду.
В черной работе, не в героических «позах».
Я сегодня один образец приведу
Из тех, что орудуют в зерносовхозах.
Зерносовхозы сегодня – гляди! –
Бона где, впереди!
Сегодня в центре внимания
Выполненная посевная кампания.
Результаты совхозных весенних трудов
Урожай нам сулят свыше всяких канонов:
Двести миллионов пудов!
Двести миллионов!
Сто шестьдесят миллионов товарности!
Стоит это нашей благодарности?!
Сколько радости для трудового народа
В переживанье победных моментов!
«Выполнена пятилетка в три года
С превышением на сто процентов!»
На сто!
На сто!
На сто!
Ровно вдвое! Успешность видна-с?
Это у нас-то?
У нас-то?
У нас-то?
Да! У нас!
Пусть глазищи враги наши пучат!
Впредь они не такие сюрпризы получат!
А с последним сюрпризом их черт заберет!
Герои, вперед!
Пою – нынче знать должны все его!
Громче, громче, мои узловатые струны!
Пою тракториста, комсомольца Федосеева
Из зерносовхоза «Волжской коммуны»!
Это он, темп работы стремяся сберечь,
Темп работы ударной, напряженной и тяжкой,
Заткнуть попытался в катерпиллере течь,
Заткнуть на ходу комсомольской фуражкой.
Сбитый с места нежданным толчком
– На бугре трактор вдруг чересчур накренился –
От руля Федосеев волчком
На гусеницу повалился.
Парня гусеница – гибель! Страшно взглянуть! –
Стала быстро под трактор тянуть.
Миг – и все! Тракторист – жертва страшного случая!
Смерть неминучая!
Движет силу машинную электроток!
Но парень рванулся, ободрал себе бок,
Грудь поранил и руки, напрягся всем телом
И движеньем отчаянно-смелым
Он электропровод достал
И pвaнyл! Перервал!
Трактор стал!
Федосеев – вот только едва не задавленный,
Измятый, изодранный, весь окровавленный, –
Соединив провода,
– Что там кровь! не беда! –
Вновь стрелою за руль на машину проворно
И пош-ш-шел по ложбинам, буграм и кустам,
Крича на все поле задорно:
«Я темпа не сдам!
Я темпа не сдам!
Не сдам!!»
Пою – знать обязаны все его!
Громче, громче, мои узловатые. струны!
Пою тракториста, комсомольца Федосеева
Из зерносовхоза «Волжской коммуны»!
Он герой. Но герой нынче только ли он?!
Их в Советской стране не один миллион!!
Гитлер, Зельдте, Гугенберг,
Дюстерберг,
Прихвативши Шахта за компанию,
Спасают в Гарцбурге Германию.
Национал-социалисты,
Промышленные и банковские капиталисты
С восемнадцатью старыми генералами вкупе
Толкут воду в патриотической ступе.
Вода брызжет, ступа качается.
Из воды масла не получается.
Растут мозоли на языках.
Вот ступа у Гитлера в руках.
Тяжела проклятая ступа.
Вспотел Гитлер от шеи до пупа.
Мозг у бедняги еле варит.
Глаза глядят безумно и устало.
«Мы, Гитлер говорит,
Решили, говорит,
Во что бы то ни стало,
Не щадя государственного организма,
Защитить страну от большевизма!»
И пошел Гитлер выводить вавилоны
О роковой большевистской звезде.
Против нас не люди, граммофоны
Ораторствуют нынче всюду и везде.
До чего она уж не новинка –
Антибольшевистская пластинка,
До чего заиграна она,
Повторяется до какого излишка.
Хотя бы какая-либо одна
Прозвучала новая мыслишка!
Тянется Гитлером песня все та же,
Все та же,
Звучит она даже
Не немецки-фашисто,
А чан-кай-шисто.
Подхватив
Чан-кай-шистский мотив
Без перелицовки,
Гитлер хочет допеться до его же концовки:
«Чем большевистский победный напор,
Чем растоптанная банкирская рента,
Лучше слизывать пыль с окровавленных шпор
Озверелого генерал-интервента!»
Но… в такую вступили мы бурную полосу,
Что… хватило бы голосу
У немецкого горе-певца
Дотянуть до такого конца:
В час, когда загремят пролетарские фуги,
Не сорваться б ему от натуги!
Ехали славные вояки –
Юссами-Такаяки,
Каци-Кацияма,
Кинтаро-Мацуяма,
Умисаци-Куроки,
Хидесаци-Аоки,
Хико-Хиного
И еще много
С другими именами.
Впереди всех Таро-Садзанами.
Ехали вояки, досадовали,
По сторонам поглядывали.
Руки у вояк чесалися,
А почесать их вояки опасалися:
Лежат перед ними владения
пространные,
А вдоль межи наклейки охранные:
«Пакт Келлога!»
«Пакт Келлога!»
«Скучная дорога! –
Вздохнул Таро-Садзанами
И прибавил в остром гневе: –
Следят сторожа за нами
В городе Женеве!
Эх, когда б не эти сторожа,
Было бы нам прихватить в карман чего!»
А маньчжурская межа
Манит к себе так приманчиво!
Поехали дальше славные вояки –
Юссами-Такаяки
И другие с другими именами,
Спереди Таро-Садзанами.
Вдруг им навстречу, завывая дико,
Моногуси-Хико, –
Рысака нахлестывая яро.
Подскакал он к Садзанами-Таро
И сказал ему немногосложно:
«Можно!!»
Поползли межою огневые змейки,
Боевая вдоль межи пошла тревога.
Словно не было, исчезли все наклейки:
«Пакт Келлога!»
«Пакт Келлога!»
Той порою во Женеве-граде
На публично-фарсовой эстраде
Труппа пестрого подбора и ранжира
Выступает с трогательным фарсом:
«Торжество богини мира
Над кровавым Марсом!»
Ставлю точку здесь демонстративно.
Об игре пошлейшей из эстрад
Всем читать, я думаю, противно,
А писать – противней во сто крат!
