Рустам отсылает Бахмaнa в Иран
Бахман в забульских пребывал садах,
Дни проводил в охотах и пирах.
Всех царственных обычаев учитель
Был у Бахмана сам Рустам-воитель.
Он древней мудрости учил его,
Превыше сына возносил его.
Казалось — беды прошлые забылись.
Навек врата отмщенья затворились.
Письмо Гуштаспу написал Рустам.
В нем о Бахмане сообщал Рустам.
Сперва хвалу Гуштаспу возглашал он.
«Забудем месть и реки слез! — писал он.—
И да свидетельствует мне Йездан
И справедливый, мудрый муж Пшутан!
Я долго умолял Исфандиара
Отречься от вражды, от распри ярой.
Все отдавал — страну и дом с казной…
А он твердил: «Оковы или бой!»
И час настал — судьба свой лик открыла,
А сердце мне любовь и боль томила.
Знать, это воля неба самого,
Созвездий — не щадящих никого.
Но внуком я твоим утешен много;
Он равен для меня святыне бога.
Водить войска его я научил,
Ключи заветной мудрости вручил.
Коль шах державный мне пошлет прощенье
И клятву даст не помышлять о мщенье,—
То я душой и мощью тела — твой,
Со шкурой, с мозгом я всецело — твой!»
Прочел письмо Гуштасп, владыка мира,
На троне кеевом дряхлевший сиро.
Мудрец Пшутан письмо ему вручил
И все слова Рустама подтвердил.
Все снова рассказал о распре старой,
О завещании Исфандиара.
Письмом Рустама шах доволен был.
Он на Рустама злобы не таил.
Велел он написать ответ Рустаму,
Явил он милость и привет Рустаму.
Писал: «Когда на смертного грядет
В грозе своей высокий небосвод,—
Ни прозорливость, ни величье трона,
Ни войско — от судьбы не оборона.
Письмо прочел я, внял твоим речам,—
И ты утешил сердце мне, Рустам.
Мудрец против Йездана не восстанет,
Сердец укором горестным не ранит.
Как прежде, помыслы твои чисты.
Велик, — нет, выше стал, чем прежде, ты!
Тебе корона Хинда подобает! —
Проси! И все я дам, что не хватает».
Гуштасп Рустаму отослал письмо,
И в, краткий срок гонец домчал письмо.
Прочел Рустам, увидел свет и милость,—
От скорби сердце в нем освободилось.
Текло спокойно время, день за днем.
Возрос Бахман и стал богатырем.
Он был старинным обучен обычьям,
Других царей превосходил величьем.
Джамасп — провидением одарен —
Знал, что Бахман взойдет на шахский трон.
Сказал Гуштаспу: «Царь мой, свет Ирана,
Тебе пора бы повидать Бахмана!
Он возмужал, как молодой орел,
И мудрость и познания обрел.
За день грядущий нам нельзя ручаться,
Чужому может власть твоя достаться.
Садись, письмо Бахману напиши.
Посадим древо в цветнике души![55]
Он твой прямой единственный потомок.
В нем — чести свет, в нем голос крови громок».
Гуштасп от слов его повеселел,
И он Джамаспу мудрому велел:
«Сядь, два письма пиши: одно — Бахману,
Другое же — Рустаму-Тахамтану.
Пиши Рустаму: «Славься, витязь мой,
Мой дух утешен, просветлен тобой.
Ты так заботился о нашем внуке,
Что он Джамаспа превзошел в науке.
Я одинок, годами удручен…
Пусть повидать меня приедет он».
Пиши Бахману: «Внук! Без промедленья
Покинь Забул. То — шахское веленье!
Ведь сколько лет тебя я не видал.
Спеши! Я по тебе затосковал».
Прочтя письмо иранского владыки,
Возликовал душой Рустам великий.
Открыл хранилища, достал мечи
Индийские, кафтаны из парчи,
Попоны, сбруи, звонкие кольчуги
И луки Чача, что, как сталь, упруги;
Не вел он счета злату, серебру,
Достал он амбру, мускус, камфару,
Отборных боевых коней привел он,
Толпу рабынь — весны юней — привел он;
Принес он вороха шелков цветных,
Две с яхонтами чаши золотых,—
Все это подарил Рустам Бахману,
И многое, чего считать не стану.
До берегов Хирманда проводил
И обнял шахзаде, и отпустил.
Предстал Бахман пред шахскими глазами.
Взглянул Гуштасп и облился слезами.
«Да ты — Исфандиар, — воскликнул он,—
В тебе мой сын мне богом возвращен!
Вот — доблести звезда взошла над миром!..»
И он назвал Бахмана Ардаширом.
Бахман был щедро небом одарен,—
Богобоязнен, знаньем умудрен.
Такие руки у Бахмана были,
Что до колен их кисти доходили.
На внука насмотреться дед не мог,—
Так он был мощен, статен и высок.
В пиру, в борьбе — по силе и удару —
Он равен был во всем Исфандиару.
Гуштасп им любовался, не дыша,
От счастья трепетала в нем душа.
Царь повторял: «Самим отцом творенья
Мне — скорбному — он послан в утешенье!
Пусть вечно в мире мой Бахман живет,
Коль Руинтана отнял небосвод!»
Речь завершил я об Исфандиаре.
Да будет вечен светоч государя!
Да не узнает скорби никакой,
Да властвует он вечно над судьбой!
Да царствует в Иране и Туране,
Влача врагов надменных на аркане!
Я расскажу о гибели Рустама,
Как в былях прочитал потомков Сама.
Муж Азад-Сарв ученый в Мерве жил.
С Ахмадом Сахлем славным он дружил.
Тот Сарв был стар, но лет преклонных иго
Носил легко. Владел он древней книгой.
Он был красноречив, познаний полн.
Он океаном был сказаний-волн.
Свой род к Рустаму, к Саму возводил он,
О предках славных записи хранил он.
Я их прочел — и здесь перескажу,
Но зданье слов по-своему сложу.
Коль проживу свой срок в юдоли бренной
И разума светильник незатменный
Я сохраню, то завершу свой труд —
Преданья, что вовеки не умрут.
Я посвящаю книгу властелину,
В венце вселенной светлому рубину,
Махмуду-льву, что фарром осиян,
Кому подвластны Хинд, Иран, Туран.
Абулкасиму-шаху — солнцу знаний,[56]
Бессмертному величием деяний.
Он истинно велик. Пройдут года —
Молва о нем не смолкнет никогда,—
Молва о царственных его охотах,
О битвах, о пирах и о щедротах.
Блажен, кому открыт дворец его,
Кто может созерцать венец его!
Я плохо слышу, ноги ослабели,
Меня нужда и старость одолели.
Как раб, я скован гневною судьбой,
Я изнурен плачевною судьбой.
Но солнце правды вижу я воочью,
Молюсь я за Махмуда днем и ночью.
Так делают все жители страны
И те, кто нечестивы и темны.
Великому не нужно рабской лести.
Он, став царем, закрыл ворота мести.
Благочестивый, строг лишь с теми он,
Кто роскошью преступной упоен.
Он мудрецов от бедствий защищает.
Он щедр, но царства он не расточает.
Здесь оставляю память я о нем
Потомкам дальним на пути земном.
Здесь — в этой книге о царях старинных
И о великих древних исполинах,
Все в этой книге: битвы и пиры,
Событья незапамятной поры,
В ней — разум, вера, мудрость и познанье
И в ней — путей к эдему указанье.
И всё, что примет сердцем государь
Из книги о делах, гремевших встарь,
То временем бегущим не затмится —
И памятью в грядущем возродится!
Не верю, что судьбой я втоптан в прах,
Надеюсь я, что старца вспомнит шах;
И щедрость шаха люди славить будут,
И век его потомки не забудут.
Теперь вернуться к были срок настал,—
К рассказу, что у Сарва я читал.
Рустам отправляется в Кабул к своему брату Шагаду
