АРТУР СЕРГЕЕВИЧ МАКАРОВ (родился в 1931 году) закончил Литературный институт им. М. Горького. Автор ряда повестей и рассказов. По литературным сценариям А. Макарова поставлены фильмы: «Один шанс из тысячи». «Новые приключения неуловимых мстителей», «Неожиданное рядом», «Горячие тропы», «Приезжая», «Последняя охота», «Близкая даль», «Служа Отечеству». Участие А. Макарова в создании фильма «Служа Отечеству» отмечено Государственной премией Узбекской ССР имени Хамзы.
Литературный сценарий «Ольга и Константин» готовится к постановке на киностудии «Ленфильм».
На улице уже с самого утра небо сеяло мелкий дождь, и под сводами крытого рынка было не так гулко, как обычно, парко и сумрачно.
Молодой человек и девушка остановились, пройдя в один из входов, посматривали по сторонам.
— По-моему, это в том краю, Янис, — девушка приподнялась на носках, вытянулась, пытаясь поверх голов разглядеть отдаленные ряды. — Кажется, мы с девочками там брали па восьмое марта.
— Вот, опять тебе кажется… Восьмое марта когда было, а сейчас все могло перемениться. Всегда лучше спросить, — рассудительно наставил молодой человек. И тут же обратился к пожилой даме с авоськой: — Прошу прощения: вы не знаете, где продают цветы?
— Цветы? Цветы… — задумчиво округлила дама блеклые глаза. — Кажется, напротив, за мясом. Право, точно не припомню. Понимаете ли, я зашла с другого бока и много ходила… Цепы ужасающие!
— Почему же — в той? — удивился почтенного вида человек, остановился тоже. — Их всегда продают за овощами, вся эта цветочная банда там… Во-он туда идите, как раз они и стоят.
— Вынуждена с вами не согласиться, — надменно заявила дама. — Специально не присматривалась, но, покупая свинину, я заметила, как от следующего ряда отходили с цветами! Сейчас даже припомню, какие несли…
— Благодарю вас. — Молодой человек, поклонившись уже не обращающим на пего внимания советчикам, потянул спутницу в сторону. — Пошли, это надолго.
— Знаешь, ты иди вправо, а я сюда, — предложила девушка. — Как раз встретимся у цветов.
— Ну хорошо, — не сразу согласился он, ому явно не хотелось оставлять спутницу. — Только не сбивайся в центр, а то в толпе не найдемся.
Девушка решительно скинула прозрачную накидку и, перебросив ее через руку с сумочкой, быстро лавировала среди покупателей. И очень скоро улыбнулась, довольная: впереди ей открылся цветочный ряд, предлагающий разнообразный ассортимент.
— Скажите, эти розы сколько стоят? — она осторожно потрогала тугой бутон на длинном колючем стебле.
— Три рубля, — из-под обширной кепки сверкнул цепкими глазами продавец. — Ручки не уколи, красавица… Сколько возьмешь?
— Мне нужны белые и темно-красные, но я не знаю даже сколько, дорого очень.
— Больше десяти штук берешь — два семьдесят отдам… Хочешь, вечером встретимся? Погуляем хорошо.
— Нет, что вы…
Она испуганно отпрянула, но продавец придержал ее за накидку:
— Подожди, зачем спешишь? Два пятьдесят бери… Есть у тебя телефон?
— Знаешь, обязательно тебе телефонную книгу подарю, так ты мне надоел! — сказал его сосед, заметно возвышавшийся над остальными. — Иди сюда, дорогая: белые есть, совсем темные есть… Два рубля. Выбирай.
Опасливо взглянув на него, девушка все же передвинулась к предлагаемому товару, высматривала лучшее.
— Вот эту возьми… Эту тоже и эти две. Долго стоять будут, — помогал высокий молодец в эффектном сероклетчатом, узком в талии пиджаке. — Кому подарить хочешь?
— Маме жениха, — девушка вздохнула. — Знакомиться сегодня иду. Вот эту еще… Эту тоже. И хватит, наверное.
— Почему хватит? Такой день у тебя, еще бери… Бери эти все, пусть полтора рубля будут. Ты ей очень понравишься, это я говорю, увидишь! Подожди, заверну… А эти просто возьми, раз день особенный.
— Ой, что вы! Не надо…
— Надо, надо, обидишь, если не возьмешь!
— Я даже не знаю, спасибо большое. — Она порылась в сумочке, смущаясь, положила на прилавок деньги. — Спасибо вам!
Подошедший в этот момент Янис, ошарашенный видом огромного букета, вдруг подозрительно оглядел продавца и, потемнев лицом, прошептал, склонясь к пей:
— Ты что! Как это? Каким образом, я не понимаю?
— Я тебе потом скажу, каким, — девушка заметно торопилась отвести суженого от прилавка. Но все-таки обернулась на прощанье, улыбнулась благодарно: — До свидания!
— Будь здорова… Счастья вам!
Торговцы цветами проводили взглядом удаляющуюся пару, потом тот, что в кепке, обернулся к молодому в роскошном пиджаке и покрутил пальцем у себя под козырьком:
— С ума сошел, да? Четыре тыщи километров летел подарки дарить.
— Подарок — хорошо, — рассудил стоявший следующим по ряду их пожилой рыжеусый коллега. — А цену сбивать не годится!
— Э-э, последний день, все равно, — белозубо улыбнулся высокий в ответ на упрек: — Надоело стоять, торгрвать надоело, дождь надоел… Солнца хочу!
До отправления поезда оставалось совсем немного, сутолока на перроне унялась. Стоявшие у тамбуров уже прощались, и проводники с привычной снисходительностью наблюдали оттенки расставаний.
Троица из цветочного ряда появилась вместе, высокий в сором пиджаке улыбнулся проводнице, протягивая билеты:
— Добрый вечор… Нам в одно купе, верно?
— Добрый вечер, — она развернула, посмотрела внимательно. — Места рядом, но одно боковое. Наш вагон плацкартный… Проходите.
— Та-ак… Ты опять экономишь, да? — высокий сурово смерил взглядом обладателя обширной кепки. — Я тебя какой вагон просил взять?
— Не было, честное слово, не было, — защищался тот. И постарался умилостивить: — Зато вагон-ресторан близко… Далеко идти не надо.
— Вагон-ресторан работает только с девяти утра, — укоризненно сообщила проводница. — А до отправления осталось три минуты, займите места.
Ладно, Малхас. — Высокий поднял объемистую сумку, встряхнул, и в ней многократно и стеклянно позвякало. — Молдавское вино нашел, вечер как-нибудь переждем, я думаю. А утром в девять сядем, и до Москвы я про тебя все расскажу… Чтобы знал, какой ты есть!
— Слушай, Котэ, давай места займем, а? — обеспокоенно предложил рыжеусый. — Говорил — дождь надоел, а мы стоим, мокнем.
Они один за другим вошли в вагон, и проводница встала на площадку тамбура. От головы поезда донеслось низкое мычание тепловоза, затем дрогнули и нехотя поползли вагоны.
Вагон-ресторан не мог пожаловаться на отсутствие внимания со стороны пассажиров, две официантки — на обилие свободных минут.
А из-за многих столиков нет-нет да и поглядывали на троих мужчин, большую часть времени проводивших стоя, потому что они то и дело произносили тосты.
— …еще раз хочу выпить за тебя, Константин Гогуадзе, за твое щедрое сердце, приятный характер, пусть тебе во всем сопутствует удача! — рыжеусый перевел дыхание, набрал воздуха, дабы закончить. — Чтобы ты всегда оставался веселым, умным…
— О! — поддакнул Малхас многозначительно, щуря глаза, ставшие уже маслянисто-блестящими от выпитого.
— … и таким расположенным к друзьям. Дай я тебя поцелую!
После объятий все сели. На столе только в одной из семи бутылок шампанского оставалось содержимое, и Константин звонко щелкнул пальцами, привлекая внимание официантки:
— Еще четыре… И шоколаду две плитки, пожалуйста.
— Зачем — четыре? — воспротивился Малхас. — Три довольно будет.
— Пусть стоят, — Константин взял с тарелки веточку петрушки, смотрел в окно, покусывая. Обычно улыбчивое лицо его стало серьезным, без улыбки казалось и старше и значительнее. — Ох, елки-палки, густой ты мой лес… Попилил я тебя от души!
— Где пилил? — удивился Малхас, оторвавшись от созерцания миловидной девушки за другим столиком. — Когда успел?
— Далеко пилил, братец… И все приговаривал: нельзя перед рейсом пить, нельзя! А вот придется ли еще за баранку сесть — этого не знаю.
— Ва-ах! Задавил кого? — удивился рыжеусый. — Почему не расскажешь?
— Задавил бы — так легко не отделался. Нет, батоно Васо, просто вечером у друга гулял, а утром поехал… На скользкой дороге дурака догнал, а тот об меня стукнуться решил! У него в «Волге» трое, я — один. И как раз ГАИ безопасность движения праздновать затеяла… Мне трубочку дают, дуй, говорят. — Константин взял бутылку, дунул в горлышко. — Я дунул, а там такое показало! — Он неожиданно засмеялся. — И, понимаешь, какая глупость: записали прав лишить, а отобрать забыли, так посадить торопились. Теперь хочу восстановить, а боюсь — ведь права же у меня, и в талоне одна дырка всего.
— Э-э-э! Зачем тебе опять баранку крутить? — удивился Васо. — Мало за это получил, да? И работа грязная… Ты не торопись, оглядись сначала. Молодой еще.
