И уверенья в преданности полной,
И с тем позвольте доложить покорно,
Что ваш приказ я в точности исполнил,
Привез княгиню в Иерусалим.
Фульк:
Ты долго. Что, не слишком торопился?
Иль волоком пришлось Алисию тащить?
Де Мильи (с самодовольной усмешкой):
Как можно, государь! Княгиню?
Красавицу? Я был послушен ей,
Я был ее слугой, любую прихоть упреждал,
Хотя её капризы не так-то просто
Было утолить. Но дело стоило затрат,
И к вашему двору её высочество явилась добровольно.
Фульк:
Ха! Ты воображаешь, будто
Покорностью своей Алису приручил?
И вертишь ей, как лис хвостом послушным?
Не льсти себе, Пайен мой. Ты не первый,
Кто возомнил себя её поводырём.
И Занги, атабек Алеппо, и Понс,
Граф Триполи, и граф Эдесский
В ошибку ту же впали. Берегись,
Как бы в один прекрасный день не обнаружить,
Что ты не лис, а хвост.
Де Мильи (с вытянувшейся физиономией):
Но Вашему Величеству сказать,
Угодно было, будто только подкуп
Причиной стал расположенья
Вассалов короля к княгине.
Фульк:
К чему ты клонишь? Не к тому ли,
Что денег ты не получал от интриганки?
Ну так своя у каждого имеется цена.
Кому-то - золото, кому-то - нежный взгляд.
Алисия лишь власти жаждет.
А ныне же, пока не улеглись ещё волненья,
Что подняты недавним мятежом её кузена,
Она опасна, потому
Я приказал её доставить
Сюда, к Ерусалимскому двору.
Пусть будет под присмотром. К слову,
Тебе спасибо, верный мой Пайен,
За добросовестно исполненный приказ.
Но впредь держись-ка от Алисии подальше.
Де Мильи замирает, потом, спохватившись, кланяется.
Мой государь, я повинуюсь, но скажите:
Теперь, когда подавлен бунт
И граф мятежный на изгнанье осужден,
Что может Вашему Величеству грозить?
Фульк (гневно):
Ты что, смеешься? Да? Чего мне опасаться
В стране, где лишь ленивый не мечтает
Вонзить мне в спину нож?
Совет баронов, патриарх, прелаты, чины
Коронные - все жаждут привилегий,
И прав, и вольностей, что умаляют
Достоинство и власть мою. Не говоря о тех,
Кто шепчется, что я попрал права супруги,
Которой трон отцом завещан.
О тех, кто рад надеть корону был
На голову мерзавца де Пьюзе!
Де Мильи:
Но государь! Мятежный граф повержен,
Его вассалам собственным, и тем
Пришлось отречься от сеньора своего,
Когда позорно тот бежал от поединка,
К которому вы пасынка его, Готье,
Хитро и столь искусно подтолкнули.
Фульк:
Ты забываешь, друг мой: Яффы граф
В родстве с супругою моей и королём покойным,
А стало быть, имеет право на корону
И неопасен будет, лишь когда умрёт.
До тех же пор всегда найдутся те,
Кто будет рад к нему переметнуться.
А у меня среди проклятых левантийцев
Так мало верных, преданных людей!
Де Мильи:
Сир, это до поры. Да, среди тех,
Кто здесь рождён, полно строптивцев,
Пускай они победами своих отцов кичатся
И не желают пришлых над собой
Сеньоров. Их много, но других -
Юнцов, что приезжают из-за моря
За именем и бранной славой, больше.
Из них любой почтёт за счастье вам служить.
Один такой как раз со мною прибыл,
Ждёт дозволенья вашего войти.
Поверьте, сир, совсем немного нужно
Торжественных, высокопарных слов,
И будет ваш душой и телом он.
Фульк:
Ты полагаешь? Что ж, давай посмотрим.
Зови его, мой добрый де Мильи.
Картина III
Мелисенда и Катарина гуляют по галерее королевского дворца. За одной из колонн скрывается Филипп.
Увидев королеву и ее спутницу, молодой человек выступает вперед и склоняется в глубоком поклоне,
Катарина смущается и опускает глаза, а Мелисенда едва заметно улыбается.
Катарина:
Каков наглец, и видано ли дело!
Мелисенда:
Да. Часу не прошло, а он уж тут.
Катарина:
Как часу? Скоро год, как он в Киликию отбыл.
Мелисенда:
Признайся, ты б могла сказать:
"Семь месяцев и ровно три недели".
Или недели я сочла неверно?
Или не ты вздыхала у окна?
Катарина:
Когда?
Мелисенда:
Когда Алисия вернулась
В тот дом, где с нею мы росли.
А следом рыцарь ко дворцу подъехал,
То было ровно час тому назад.
Теперь он вроде статуи, застывший,
У своего подножья прячет взгляд,
А ты со мною без причины споришь.
Катарина:
Простите, государыня, вы правы.
Мелисенда:
А раз права, чего же ты стоишь?
Иди скорей! Я подожду.
Лишь королю ждать не пристало,
Для королевы сей удел привычен.
Катарина кланяется королеве и сдерживая торопливость походки направляется
к застывшему у своей колонны Филиппу. Мелисенда удаляется.
Катарина:
Да разве нет нигде другого места,
Где ты сумел бы повстречать меня?
Филипп:
Я ждать не мог, хотел тебя увидеть...
Катарина:
Молчи, я знаю по себе!
Тебе о том же я готова молвить,
Но во дворце и шагу не ступить,
Чтобы не встретить знающих отца.
Проведай он об этих пылких взглядах...
Филипп:
Но для тебя других мне не найти!
Катарина:
Молчи! Нет, лучше расскажи,
Что матушка твоя, ей лучше?
Филипп:
Хвала Спасителю! Намного.
Отшельник, что в горах скитался,
Отвел беду молитвою своей.
Катарина:
Я рада. Правда, рада за нее!
И за тебя...
Филипп:
А ты? Поверишь ли, я всю дорогу
Мечтал улыбки свет твоей увидеть.
Коня чуть не загнал, бедняга Серый!
Катарина:
Улыбкой только счастье расцветает,
А мне иной теперь обещан цвет.
Отцу на днях пришло письмо с ответом
Барона де Басси. Все решено.
Назначить день венчания осталось.
Он, говорят, был юн, хорош собой
Семнадцать лет тому назад,
Когда отец ему сулил мою младенческую руку.
