3. Любовная интрига
Поразмыслив, директор студии, давший своему воображаемому автору полную свободу, склонен пойти на попятный. Среди коммерческих и профессиональных забот одна тревожит его больше всего. Ему надо найти на женскую роль звезду. Более половины зрителей — женщины. Он настаивает на том, чтобы они увидели себя в фильме, и, с его точки зрения, это можно сделать, только введя «любовную интригу». И без того трудная задача, которую придется выполнять нашему герою, теперь усложняется еще и притягательной силой голубых или карих глаз, а то и тех и других вместе. С этим заблуждением необходимо поступать просто. Обычную «любовную интригу» в этот фильм допускать нельзя. Это приведет либо к пошлости, либо к полной неудаче.
Под обычной «любовной интригой» я подразумеваю страсть мужчины к женщине (или наоборот), успех или провал настойчивых попыток овладеть ею любой ценой и хороший или плохой конец. Это сейчас считается основным в человеческой жизни и уж, конечно, в большинстве фильмов. Предполагается, что женщинам особенно нравится, когда фильм в достаточной мере сексуален. Нет сомнения, что сексуальная привлекательность многое значит на некоторых этапах нашей жизни, но это не основной и не постоянный интерес в жизни большинства мужчин, и я не верю, что это занимает такое уж большое место в жизни женщины. Традиции и социальные условия делают секс более важным в жизни большинства женщин, чем большинства мужчин, и, возможно, по своей природе они более чувственны. Но уж, конечно, не до такой степени, как считают те, кто настаивает на бесконечных «любовных интригах». Женщины могут слушать музыку, в которой нет ничего сексуального, сочинять и исполнять ее; они могут проводить научные исследования, писать картины и книги, заниматься спортом или делами и не обнаруживать такую явную сексуальную одержимость, как многие мужчины. Однако нельзя сказать с той же уверенностью, что они могут совершенно отрешиться от собственной личности, как это бывает у мужчин. Если женщины и не более сексуальны, чем мужчины, то тем не менее остается сомнительным, способны ли они так же легко освобождаться от личных пристрастий. По моим впечатлениям они обычно придают большее значение женской роли, чем произведению в целом.
Что же касается этого фильма, то я убежден, что в нем не может быть никакой вульгарной «любовной интриги», никаких ухаживаний и покоренных сердец. Я считаю общим правилом, что обычная «любовная интрига» в фильме, романе, пьесе и любом другом произведении вступает в противоречие со всеми другими сюжетными линиями и разрушает их или сама сводится до уровня утомительной путаницы. У меня есть некоторый опыт в сочинении фантастических романов о всяких чудесах, о посещении луны, например, о могущества невидимки, об освобождении атомной энергии и использовании ее и тому подобное, и я убежден больше, чем в чем бы то ни было, что с этими темами можно успешно справиться, только полностью подчинив им обычную любовную линию. Пренебрежение этим простым условием привело к сотням неудач. Или Джульетта должна завладеть всей сценой и быть постоянно в центре внимания, или Джульетта (вместе с ее Ромео) будет просто мешать развитию действия. Это закон. Мир избавляется от приятного заблуждения, что Джульетта (или Ромео) может «вдохновлять» особу другого пола на что-либо, кроме сильного желания обладать ее (или его) прелестями. Наш герой хочет покончить с войной, потому что ненавидит войну. И если бы он принялся бороться с войной ради женщины, то это было бы не более убедительным, чем если бы он сделал это на пари или потому, что кто-то сказал, будто ему с этим не справиться.
Поэтому директор студии должен исключить из своих расчетов всю ту немалую часть женщин, желающих видеть картины, основное содержание которых сводится к тому, что женщин в лице их хорошенькой представительницы желают, обожают, обхаживают, преследуют, заманивают в ловушки, освобождают, изысканно одевают, раздевают и в подавляющем большинстве случаев завоевывают и принуждают к восхитительной и полной капитуляции. Эти женщины смотреть фильма не будут. И тех молодых людей, чьи тайные помыслы воплощаются в желании, обожании, ухаживании, преследовании, заманивании в ловушки, спасении и покорении восхитительной героини, нужно тоже сбросить со счетов. Может быть, мы переоцениваем численность таких людей и недооцениваем численность сторонниц преобладания «любовной интриги». И конечно, наше отрицание «любовной интриги» ни в коем случае нельзя истолковывать так, что женский пол не будет играть никакой роли в фильме, который потеряет в таком случае всякую привлекательность даже для здравомыслящей части зрительниц. Надо не просто показать им, как они, принадлежа к роду человеческому, примут участие в достойном Геркулеса подвиге — уничтожении всего, что способствует возобновлению войны, а также, воздействуя на чувства, заставить их задуматься, не должны ли они, которые острее мужчин сознают свой долг и глубже воспринимают человеческие ценности, сыграть в борьбе особую роль.
И тут перед нами встает вопрос, который всегда возникает в бесчисленных случаях современной жизни. Действительно ли женщины в большинстве своем по-настоящему хотят организованного предотвращения войны? Точно так же спрашивается: хотят ли они мощного подъема науки? Или хотят ли они, чтобы мир был перестроен в лучшую сторону? Негодующие женские голоса, торопясь дать отпор воображаемому умалению их достоинств, тотчас ответят: конечно, да. Разве не их сыновей и мужей убивают на фронте? Разве не их дети, не их дома пострадают самым жестоким образом от войны? Но именно такой ответ внушает еще большее сомнение. Это причины, по которым женщины должны хотеть, чтобы с войной было покончено, но ни в коем случае не доказательства того, что они способствуют или готовы способствовать уничтожению войны как таковой. Многие мужчины, хотя их сыновья и друзья должны погибнуть и сами они должны испытать тяготы и опасности войны, хотят мира и переустройства на земле, совсем не думая или думая очень мало о своих личных интересах. Они видят в войне обузу и камень преткновения на трудовом пути всего человечества. Они видят неосуществленные возможности, которые им лично дали бы очень немного. Война для них — это громадное, глупое, безобразное чудовище, топчущее посевы, чудовище, на которое, впрочем, было бы очень интересно поохотиться. Они ненавидят ее не за ужасы, а за то, что она им невыносимо докучает. И солдат считается не грозным героем, а скучным дураком. А найдется ли столько же женщин с таким же образом мыслей?
Мы должны как-то ответить на это, прежде чем решим, какова будет роль женщины в этом фильме. Сыскать ли нам Геркулесу как бы близнеца в женском образе? Героиню, находящуюся с героем рядом, как Вильгельм и Мария[5] на старых монетках? Или, наоборот, показать женщину, которая будет играть роль Деяниры, обворожит героя, выткет ему одежду, пропитанную кровью Несса[6], и в конце концов погубит? Мы часто это делали в силу необходимости. Это один из бесконечно повторяющихся сюжетов, это история о женщине, для которой главное — чувства, и она так хочет влюбить в себя мужчину, что в конце концов губит его. Но такое ли это обычное явление сегодня, как в прошлые времена? Считать ли редкостью обоюдное мучительство из любовного эгоизма, или это неотъемлемая часть человеческого бытия?
И все же поскольку мы решили, что фильм наш будет о современной победе, а не поражении, даже если Деянире и предстоит появиться, то ей придется остаться в стороне или быть побежденной. Одежду, пропитанную кровью Несса, можно вернуть в реквизитную: она не понадобится. Но из этого не следует, что остается только один путь — показывать мужчин и женщин одинаково. Если женщины будут играть ту же роль в отношении войны, что и мужчины, то нужна ли отдельная женская роль вообще? Объединить ее с Геркулесом, и пусть фильм будет бесполым.
Истину надо искать между этими крайностями. В наше время женщина все больше и больше освобождается от ощущения, которое навязывается ей обычаями, воспитанием и традициями, — от ощущения настоятельнейшей необходимости поймать и удержать того или иного мужчину. Но ничего не сделано, чтобы изменить тот существенный факт, что женщины более остро, чем мужчины, воспринимают жизнь в личном плане. Они уже не погружаются с головой в личные драмы, но, по-видимому, не могут освободиться от этого до такой степени, до какой освободились мужчины. Под их влиянием ярче проявляется индивидуальность мужчины. Они более склонны к осуждению и с большей готовностью становятся на чью-либо сторону, а становясь на чью-либо сторону, делают это безраздельно, не зная компромисса. Если мир организуется для борьбы с войной, то в этой колоссальной и сложной борьбе, которая предстоит нам, женщины будут нашими главными судьями и вдохновительницами. В этой героической попытке вывести разумно перестроенный мир из проклятого лабиринта романтической лжи, что и составляет нашу тему, так же как и в борьбе за установление социальной и экономической справедливости женщины будут играть решающую роль. И если они будут подбадривать мужчин, оказывать им поддержку, дарить их своей дружбой и укреплять своей колоссальной уверенностью их боевой (но часто колеблющийся) дух, то мужчины смогут довести дело до конца. А если они будут поглощены мыслью о собственной личной победе, если они будут думать только о том, что в жизни у них одно предназначение — быть любимыми, быть королевами красоты, и если они по старой романтической традиции станут считать, что главное для женщины — это эгоистическая любовь, то они будут против героя и станут на сторону врага.
