Гец. Что могут они со мной сделать?
Елизавета. Посланный суда!
Гец. Осел правосудия! Таскает мешки его на мельницу и навоз на поле. Что случилось?
Входит судебный служитель.
Судебный служитель. Господа комиссары собрались в ратуше и посылают за вами.
Гец. Я иду.
Судебный служитель. Я буду сопровождать вас.
Гец. Много чести.
Елизавета. Будьте сдержанней.
Гец. Не беспокойся.
Уходят.
Имперские советники, капитан, ратсгеры Гейльброна.
Ратсгер. По вашему повелению мы собрали самых сильных и храбрых граждан. Они здесь поблизости и ждут вашего знака, чтобы управиться с Берлихингеном.
Первый советник. Мы сумеем в самом лестном виде представить его императорскому величеству вашу готовность повиноваться его приказаниям. Это — ремесленники?
Ратсгеры. Кузнецы, кладовщики, плотники — все люди с крепкими кулаками и здесь ладно скроенные. (Указывает на грудь.)
Советник. Отлично!
Входит судебный служитель.
Судебный служитель. Гец фон Берлихинген ждет у дверей.
Советник. Пусть войдет.
Входит Гец.
Гец. Здравствуйте, господа! Что вам от меня надо?
Советник. Во-первых, чтобы вы поняли, где вы и перед кем находитесь.
Гец. Клянусь честью, я вас ценю по заслугам, господа.
Советник. Вы исполняете долг свой.
Гец. От всего сердца.
Советник. Садитесь.
Гец. Там внизу? Я лучше постою. Стульчик провонял приговоренными, как и вся комната, впрочем.
Советник. Так стойте!
Гец. К делу, если вам угодно.
Советник. Мы будем действовать по закону.
Гец. Очень рад. Давно бы так.
Советник. Вы помните, что вы сдались нам на гнев и милость?
Гец. А что вы мне дадите, если я забуду?
Советник. Если б я мог дать вам немного скромности, я б этим очень помог вам.
Гец. Помог бы! Да разве вы это можете? Ведь это труднее, чем губить.
Писец. Надо ли все это заносить в протокол?
Советник. Только то, что относится к делу!
Гец. А по мне — хоть печатайте!
Советник. Вы были во власти императора, но царственное правосудие уступило место отеческому милосердию, и сие последнее вместо темницы назначило вашим местопребыванием Гейльброн, один из любимейших городов его. Вы поклялись честно держать себя, как подобает рыцарю, и смиренно ждать дальнейшего.
Гец. Верно, и вот я здесь и жду.
Советник. И вот мы здесь объявляем вам милость и прощение его императорского величества. Он прощает вам все ваши преступления и освобождает вас от всякого заслуженного вами наказания, что вы и должны принять со всеподданнейшей благодарностью и поклясться выполнить договор о мире, который вам сейчас будет прочтен.
Гец. Я, как всегда, — верный слуга его величества. Еще вопрос, до того как вы продолжите свою речь. Где мои люди? Что с ними будет?
Советник. Это вас не касается.
Гец. Да отвратит император свое лицо от вас, когда вы будете в беде! Они были моими товарищами, они ими остались. Куда вы их дели?
Советник. Мы не обязаны давать вам отчет об этом.
Гец. Ага! Не думал я, что вы не связаны тем, что обещали, не говоря уж о том…
Советник. Нам поручено предложить вам договор о мире. Покоритесь императору, и вы найдете средства вымолить жизнь и свободу вашим товарищам.
Гец. Где бумага?
Советник. Писец, читайте!
Писец. Я, Гец Берлихинген, торжественно признаю сим письмом, что так как я недавно поднял знамя бунта против императора и империи…
Гец. Это неправда. Я не мятежник. Я ни в чем не повинен перед его императорским величеством, а до империи мне дела нет.
Советник. Будьте осторожней и слушайте дальше.
Гец. Не хочу слушать дальше! Пусть выступят и докажут! Сделал ли я хоть шаг против императора или против царствующего дома Австрии? Разве я не доказывал всегда всеми своими поступками, что я лучше, чем кто-либо, чувствую, чем обязана Германия своему правителю и особенно чем обязаны своему императору малые — рыцари и свободные люди. Я был бы негодяем, если б меня можно было уговорить подписать эту бумагу.
Советник. И все-таки нам дан определенный приказ или уговорить вас добром, или в случае сопротивления бросить вас в темницу!
Гец. В темницу? Меня?
Советник. Там ждите решения участи своей от правосудия, раз вы не желаете принять его из рук милосердия.
Гец. В темницу? Вы злоупотребляете императорской властью. В темницу? Это не его приказ. Как! Сначала устроить мне — предатели! — западню и повесить в нее для приманки вашу честь, ваше слово рыцаря! Затем обещать мне рыцарское заточение и тотчас снова нарушить свое обещание!
Советник. Мы не обязаны держать слово, данное разбойнику.
Гец. Если б ты не носил изображения императора, которое я чту даже в самой скверной копии, ты бы у меня сожрал «разбойника» или он тебе стал бы поперек горла! Я веду борьбу честно! Ты мог бы благодарить бога и стать славным в глазах всего света, если бы совершил в своей жизни хоть одно такое благородное дело, как то, из-за которого я попал в плен.
Советник подает знак ратсгеру, тот дергает звонок.
Я вышел в поле не из-за низменной корысти, не для того, чтобы отнять земли и людей у беззащитных и слабых; я вышел, чтобы освободить моего отрока и защитить свою шкуру! Что вы в этом видите незаконного? Императору и империи нет дела до наших бед. У меня, слава богу, одна рука еще есть, и я хорошо сделал, что пустил ее в ход.
Граждане входят с рогатинами в руках, с оружием у пояса.
Что это значит?
Советник. Вы не хотите слушать? Возьмите его!
Гец. Это ваше мнение? Кто не венгерский бык — тот пусть не подходит близко! От этой правой железной руки он получит такую затрещину, что навеки излечится от головной, зубной и всякой прочей боли.
Они наступают на него, он сбивает одного с ног, срывает у другого меч с пояса.
Они отступают.
Подойдите! Подойдите! Мне было бы очень приятно познакомиться с самым храбрым из вас.
Советник. Сдавайтесь!
Гец. С мечом в руке? А знаете ли вы, что теперь только от меня зависит пробиться сквозь всю эту свору и вырваться на волю! Но я научу вас, как держать слово. Обещайте мне рыцарское заточение, и я отдам мой меч и снова стану вашим пленником.
Советник. Вы с мечом в руках хотите договориться с императором?
Гец. Боже сохрани! Только с вами и с вашей честной компанией. Вы можете идти домой, добрые люди. За потерю времени вам ничего не дадут, а здесь взять нечего — кроме синяков.
Советник. Схватить его! Разве любовь ваша к императору не дает вам больше мужества?
Гец. Дает столько же, сколько император даст пластыря, чтобы залечить раны, которые причинит им их мужество.
Входит судебный служитель.
Судебный служитель. Дозорный кричит, что к городу приближается отряд более чем в двести человек. Они неожиданно показались из-за виноградников и угрожают нашим стенам.
Ратсгер. Горе нам! Что это значит?
Входит дозорный.
Дозорный. Франц фон Зикинген стоит у городских ворот. Он велел сказать вам: он узнал, что клятва, данная его зятю, недостойно нарушена, чему способствовали гейльбронские власти. Он требует удовлетворения, иначе — по истечении часа — он зажжет город с четырех концов и предаст его разграблению!
Гец. Молодец зять!
Советник. Удалитесь, Гец!
Гец уходит.
Что нам делать?
Ратсгер. Сжальтесь над нами и над нашими согражданами! Зикинген неукротим в своем гневе и способен выполнить угрозу.
Советник. Неужели нам отступиться от наших прав и от прав нашего императора?
Капитан. Если бы у нас были люди, чтоб защитить эти права! А так — мы погибнем, и дело от этого только ухудшится. Уступая — мы выиграем.
Ратсгер. Мы попросим Геца замолвить за нас слово. Мне чудится, что я уже вижу город в пламени.
Советник. Введите Геца!
